Алексей Кудряшов - Становление

Дыхание было ровным, но он весь покрылся ознобом. Его укрыли и оставили в покое.

— Температура у него. За сорок наверно.

— Ожидаемо. Очень много бактерий развивается в неживом организме. Сейчас их оттуда выдворяют. Его будить нужно, периодически, и кормить. Можно я посплю, Иван Федорович?

— Да, конечно, Вань. Как дела с «немцем»?

— Скорее всего, завтра можно будет из комы выводить. Соловьева подниму на ноги, тогда продолжу. Так надежнее будет.

— Все понял.

Ванька упал на ближайший диван и тут же уснул. Жутко хотелось есть, но спать хотелось сильнее. Как только отпала необходимость в экстремальной выносливости организм вернулся к норме и немедленно потребовал положенное. Иван даже не заметил, как Крылов укрыл его и выключил свет.

Ванька проснулся от шума и тут же соскочил.

— Слушай, Крылов, ну чего ты со мной как с малым ребенком. Давай я сам поем спокойно.

Соловьев пытался отобрать ложку, но силы были не равны, и он сдался.

— Ну, хорошо, но это последний раз. Я уже намного лучше себя чувствую. Привет Вань. Скажи ему.

— Командир, он старше по должности.

— А я старше по званию.

— Будешь сопротивляться, я буду держать, а он кормить.

— Ну, погодите у меня. Сил наберусь, я вас в бараний рог загну. Куда тарелку убираешь, я не доел.

Крылов улыбнулся и собрал со дна тарелки остатки — мы сегодня садились уже. Чуть позже попробуем вставать.

— Вань, садись рядом. Вопросы есть.

— Шансов выжить не было, это я теперь точно знаю. У тебя получилось нас выдернуть с того света?

— Пока только тебя.

— Остальные?

— С ними я тоже справлюсь. Я стал сильнее, пока за свою жизнь боролся.

— Крылов давно знает?

— Похоже, давно, чего у него-то не спросишь? Вот он, рядом сидит.

— Да, и так понятно. Хотел увидеть, как ты к этому относишься. Каковы мои шансы?

— Восстановишься полностью.

Соловьев заметно повеселел.

— Крылов, давай уже вставать пробовать. А то бока болят лежать все время. Иди Вань, не буду больше отвлекать.

— Мне скоро «немца» в себя приводить, так что я тут пока.

Ванька подошел к «немцу» и начал его осматривать. Кивнул головой сам себе и вывел его из комы. Вскоре он открыл глаза и попытался поднять руку. Получилось только шевельнуть пальцами. Ванька поправил на нем одеяло и отошел.

— Иван Федорович, я не знаю, что ему говорить.

— Ничего не нужно говорить. Думаю, он скоро сам во всем разберется. Есть у меня мыслишка, что это он курирует нас. Все приказы поступают по телефону, ни одного письменного. Вроде как нас и нету. А ведь команда без малого пятьдесят спецов различных. Связь, разведка, аналитики, охрана, да много кого. А вы на острие этой команды готовились.

— Он неплохо держится, я чувствую его боль, а по нему ничего не видно.

— Вань, пока ты спал, мои профессора тебе тело Григория Ивановича доставили. Мне показалось, что ты готов за следующего браться.

— Думаю, сразу двоих восстанавливать. К тому времени командир окрепнет, поможет тебе их на ноги поднимать.

Крылов посмотрел на Ивана, но ничего не сказал, кивнул головой и пошел к «немцу». Ванька разогрел себе поесть и направился вниз. Уже в самом низу он столкнулся с людьми в белых халатах, вывозящими из лифта еще одну каталку. Первая стояла в середине комнаты. Заметив Ваньку, они поздоровались и быстро ретировались. В комнате осталось два тела накрытых простынями. Григория Ивановича и Гоши.

Ванька подошел ближе и остановился как вкопанный. У Григория Ивановича не было ног. У Гоши правой руки. Иван, не ожидавший такого поворота событий, даже растерялся. А затем, взяв себя в руки начал процесс активации клеток. Наработанный опыт сразу же дал свои результаты. Буквально в течение часа оба тела набрали критическую массу для восстановления, и теперь дело двигалось максимально быстро.

Иван заживил культи ног Григория Ивановича и восстановил поврежденные и вывихнутые кости. На голове уже стали отпадать выдавленные организмом осколки черепа. На их месте появились новые образования и вскоре голова приобрела свои очертания. С Гошей пришлось повозиться больше. У него была повреждена вся правая часть тела. Кости раздроблены во многих местах, грудная клетка помята, много ожогов, но и с этой проблемой организм справлялся. Постепенно кости восстанавливались и вставали на свое место. Масса нарастала и оживала. Непосредственного участия Ваньки уже не требовалось, и он сел отдохнуть.

— Иван Федорович, как дела там у вас?

— Всё нормально Вань. Соловьев уже кастрюлями гремит. Хочет сам себе сварить. Говорит, я не умею готовить. Ходит плохо, по стеночке в основном. Руки пока не слушаются, но учится быстро, так что все нормально.

— А «немец» как?

— Он пока не встает, но ест за двоих. Собирается через неделю уходить.

— Я не возражаю, дальше он сам справится.

— Он хочет с тобой поговорить.

Ванька растерялся — ты же помнишь, чем закончился первый наш разговор?

— Я ему говорил, он настаивает.

— Хорошо, попробуем.

Иван представил «немца» и очень тихо позвал его. Ответа не последовало.

— Сыч, прием. Он жив?

— Живой, сознание терял. Просит еще раз.

— Немец, прием, как слышите меня?

Ответ пришел уверенно и четко.

— Слышу очень громко, в голове гудит, но слышимость хорошая. Я могу так же говорить с Иван Федоровичем?

— Не знаю, надо пробовать.

Через некоторое время с ним связался Крылов — Вань, связь прошла удачно. Я поднимался наверх, слышу его хорошо в любой точке базы. Есть какая-то дистанция уверенного приема?

— Не думаю. Тут другие принципы. Не возьмусь описывать, но расстояния тут не причем.

— А вот с Соловьевым связаться не могу. Видимо, ты должен сначала мозги вскипятить, а потом уже все настраивается.

— Да уж, хорош метод. Сейчас его вызову. Пусть сядет.

Иван сосредоточился.

— Командир, как слышишь? Командир, ответь.

— Слышу Вань, слышу. Сначала как будто в колокольне во время звона побывал, а потом понимать стал. Немец после твоего разговора уснул. Слаб он еще. Выходит, нам теперь рации не нужны будут? Вот Гоша обрадуется. Как там они?

— Скоро поднимать будем. Командир, они свое отвоевали, Григорий Иванович теперь только на кресле, а Гоша без правой руки. Еще Митяя не видел, но у меня очень нехорошее чувство. Даже спрашивать боюсь. Будь что будет.

Соловьев долго молчал.

— Главное, что живы будут.

Через несколько дней Немец уехал, Гошу и Седого перевели наверх и начался процесс накопления сил. Пока Иван активно вмешивался на клеточном уровне — рядом находиться было опасно, ни говоря о том, чтобы набраться сил. Но когда процесс запущен, он протекал достаточно хорошо.

— Иван Федорович. Поторопи своих, Митяя так и не доставили.