Владимир Тимофеев - Одиночный шутер [СИ]

Девушка глянула на часы. Сейчас половина двенадцатого. Есть время и в порядок себя привести, и к встрече как следует подготовиться, и свежим воздухом подышать.

Чаще всего она «дышала воздухом» в центральном парке. Днём там народу немного, гораздо меньше, чем утром, когда на дорожках не протолкнуться от бегунов, и вечером, когда все лавочки и скамейки «оккупированы» влюбленными парочками.

«Ну что ж, в парк, так в парк, – решила Хелен. – А если устану просто гулять, можно по магазинам пройтись».

На прогулку она собиралась недолго, всего полчаса. А уже перед выходом, глянув на себя в зеркало, случайно задела сидящую на консоли маленькую игрушечную обезьянку. Обезьянка упала на пол. Игрушке было столько же лет, сколько и Хелен. Отец смастерил её сам, только никому об этом, кроме дочери и жены, не рассказывал – говорил, что купил её в магазине в Мэйнтауне. Когда зверюшке нажимали на нос, она начинала поочередно закрывать лапками глаза, уши и рот. Получалось весело и смешно. Типа, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Хелен игрушка нравилась. Каждый раз, когда она брала ее в руки, обезьянка будто подмигивала хозяйке. Мол, не стесняйся, жми, ничего со мной не случится.

Подняв игрушку, девушка по привычке нажала на кожаный нос и...

«Вот, чёрт. Неужели сломалась? Или батарейка закончилась? Странно, отец говорил, что заряда в ней хватит лет на пятьсот…»

Перевернув обезьянку, Хелен открыла крышечку блока питания. Батарейка оказалась на месте, но её «минус» и «плюс» были отчего-то соединены друг с другом через «балластный» модуль. Девушка точно помнила, что раньше этого не было. Полгода назад, за три месяца до того, как погиб отец, «балласт» в блоке отсутствовал.

Недолго думая Хелен поддела пальцами неизвестный приборчик. «Чужой» модуль выскочил из пружинных пазов, и в ту же секунду из-под него выскользнул свернутый в трубочку бумажный листок.

«Это что? Записка какая-то? Кто её туда положил? Зачем?..»

Все вопросы отпали, едва девушка развернула листок и вгляделась в до боли знакомый почерк…

«Здравствуй, Хели.

Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в этом мире. Причём, нет буквально. И это совсем не то, что ты думаешь. Готов поспорить, меня хоронили в закрытом гробу, и ни ты, ни Вик и ни Эндрю не могли видеть меня в, скажем так, неживой ипостаси. Возможно, ты даже подозреваешь, что дело нечисто, но, скорее всего, грешишь на Стейтона или кого-то еще из Совета директоров. Однако, уверяю тебя, к моему уходу они непричастны. Свое решение я принял самостоятельно, находясь в здравом уме и твёрдой памяти.

Если ты хочешь выяснить всё до конца, просто вспомни тот день, когда мы гуляли с тобой и Виком по парку, и он кормил белочку.

Прости, что не объясняю всё досконально, но ты ведь у меня девочка умная и, значит, поймешь написанное правильно.

А ещё – будь осмотрительна, Хели. Лишние знаниябывают опасными.

На этом всё.

Прости и прощай.

Всегда любящий тебя

папа Джордж».

* * *

Письмо рассыпалось в пыль через полминуты после прочтения – видимо, было заранее обработано какой-то «химией». На эту «потерю» Хелен внимания не обратила, все ее мысли были сейчас направлены на другое. «Господи! Как же мне тебя не хватает, па…» А ещё она пыталась понять, что означают слова «меня нет в этом мире, причём, буквально».

Иная дама в такой ситуации стала бы нервничать, дергаться, психовать, звонить мужу, а также друзьям и знакомым, доводя и их, и себя до истерики, требуя объяснить, что происходит, как следует поступать и почему это случилось именно с ней, а не с кем-то еще. Однако Хелен недаром была дочерью профессора Сауриша. Даже во время сильнейших душевных волнений она умела мыслить рационально и строго по делу, не отвлекаясь на эмоциональный фон. В конце концов, немного поистерить можно позднее, когда проблема так или иначе решится и, значит, держать себя «в рамках» уже не будет нужды.

Во-первых, отец четко сказал, что задумал «уйти» и этот «уход» состоялся. Во-вторых, намекнул, что попасть в мир иной не означает погибнуть. И, в-третьих, сообщил дочери направление поиска. Парк, прогулка, белочка. Надо лишь вспомнить события того дня и понять, как они связаны с трёхмесячной давности взрывом в лаборатории.

Вспоминать Хелен решила ассоциациями. Тем более что все равно собиралась прогуляться по парку. Правда, идти теперь требовалось не в Центральный, а в тот, что подальше, где озеро и «избушка охотника». Именно там, в начале весны, в один из первых теплых и солнечных дней гуляли по только-только освободившимся от снега дорожкам профессор Сауриш, Хелен и маленький Вик. А потом они увидели на сосне шуструю белочку и стали приманивать ее принесенными с собою орешками…

Выйдя из дома и ещё раз припомнив детали давнишней прогулки, девушка направилась в сторону «Хантинлодж». Машину решила не брать: до парка около полутора миль, а голова продолжала побаливать. Пусть и не так сильно как утром, но попадать из-за этого в случайное ДТП желания не было.

До места Хелен добралась за полчаса. Занятая размышлениями, она не заметила, что всю дорогу от дома за ней следовал темный фургон с логотипами коммунально-дорожной службы. Фургон время от времени останавливался возле обочины, из него выходил человек в спецовке, проверял сливные решетки и, удостоверившись, что дренаж в норме, забирался обратно. Маршрут спецавто странным образом совпадал с тем, по которому сегодня шла миссис Сауриш– Холитоум…

* * *

– Вокс-Кальмару.

– Вокс слушает.

– Шеф, Сойка направилась в парк «Хантинлодж».

– Хантинлодж? Почему не Центральный?

– Не знаю. Но, кажется, этот парк Ворон посещал за неделю до исчезновения.

– Да, действительно. Ворон там был…

– Шеф, на машине мы туда не проедем.

– Так. Отправляй Спрута пешком, а сам оставайся на связи. Через пять минут подъедут Кэндел и Кит, введи их в курс дела и пусти следом за Спрутом. Сейчас Сойку нельзя упускать из вида ни на секунду. Обо всех ее действиях, не вписывающихся в шаблон, докладывай незамедлительно…

* * *

До сосны, на которой тогда «обитала» белочка, Хелен дошла за десять минут.

Сосна оказалась на месте, белочки не было. Сама по себе рыжая бестия девушке была не нужна. Её интересовал только отец, что он тогда говорил, что делал, на что потом намекал в послании.

«Ага, вот тут стояли мы с Виком, а здесь папа, – припоминала Хелен. – Белка спустилась с сосны, схватила орешек и спрыгнула вниз, на землю… Дальше она понеслась к озеру, Вик – за ней. Потом Вик упал и испачкался, а я рассердилась. А отец смеялся и… Чёрт! Так вот же оно! Вот оно, главное!»