Антон Стариков - Великий поход хомяка и жабы

Не верить командиру одного из немногих вернувшихся после ночной бойни отрядов не было никаких оснований, и умудренный битвами гоблин несколько поумерил свою паранойю и даже перестал рычать, ругая итак старавшихся ступать как можно легче бойцов.

-- Все спокойно -- я проверил. - Сквозь втягивающийся в ущелье строй воинов протолкался один из четырех шедших с отрядом шаманских учеников. - Ловушек нет до самой стены, а на стене не должно быть много бойцов -- будь иначе я б увидел, - самоуверенно закончил ученик, надеясь и молясь про себя духам-покровителям, чтобы это было действительно так.

-- Ну-ну, поглядим, - с сомнением и угрозой в голосе взглянул на еще одного самоуверенного сопляка Грипогул. Колебания ученика не укрылись от взгляда прошедшего не одну битву вождя -- как бы он хотел, чтобы вместо четырех молокососов с ними был бы пусть всего один, но зато полноценный шаман. Впрочем мечты так и остались мечтами и Грипогулу скрипя сердцем пришлось обходиться тем, что есть...

Пятнадцать минут спустя хрипящий и умирающий старый воин мысленно проклинал и себя-дурака, и уже только что сдохшего на его глазах ''племянничка'', и корчавшихся вместе со всеми недоучек, и их мало дравших лодырей учителей, и больше всего духов, что не помогли. Коварная и словно обладавшая собственным разумом ловушка сработала не сразу, а лишь только тогда, когда максимальное число готовых к рывку воинов заполнило чуть расширяющееся пространство перед поворотом. Грипогул даже открыл было рот, чтобы отдать приказ к атаке, но неожиданно почувствовал ''песок'' в глазах, через секунду жар и слабость, а затем непривычную дрожь в ногах и привычную тяжесть внутри как после ранения. Взгляд вокруг и вождь мгновенно понял -- опоздал, ошибся! Но все же попытался отдать приказ -- не смог пошевелить языком и с трудом выдавил несколько жалких звуков, после и вовсе упал и только смотрел как подобная же горькая и несправедливая судьба постигла всех остальных.

Многоопытные маги Синих туго знали свое дело -- их изящная и действительно имевшая какое-то подобие разума ловушка сработала на все 100 и одномоментно уничтожила почти тысячный отряд. Немногие выжившие (меньше сотни), что не попали в зону действия заклятья, не захотели больше воевать и предпочли дать деру, но далеко не ушли-- никто не любит дезертиров, так что первый же встретившийся на их пути более многочисленный отряд без всякой пощады отправил попавшихся трусов на суд предков.

Отступление (почти лирическое).

Когда-то в давние-предавние времена в стоявших на краю Великого леса горах жил да был мальчик, расой из гоблинского народа, и жил он хорошо: пас отцовских овец на поросших сочной травой горных склонах, удил рыбу в прозрачных и чистых озерах, баловался и шалил, за что иногда получал тяжелой отцовской плетью -- в общем горя не знал. Но пришли злые соседи -- недомерки-гномы: разрушили их дом, убили отца и мать, а овец и старших братьев забрали с собой. Долго горевали мальчик и его погодка-сестра на пепелище, но делать нечего, и отправились они в путь, держа дорогу к брату их погибшей матери в надежде, что тот не оставит милостью сирот. Дядя действительно не оставил свой заботой родню и взял их в свой дом: где один сидя на цепи день деньской месил тугую глину, а другая, не жалея сил и молодого тела, ублажала похотливого толстяка и четырех его сыновей, своих двоюродных братьев.

Два долгих года жил мальчик у своей '' гостеприимной '' и '' ненарадующейся '' на него родни: понюхал жизни и родственной любви, узнал что такое голод и настоящие побои, похоронил сестру, верней увидел как ее изувеченное тело за ноги выволокли со двора, набрался ума и злобы, а так же силы, которую дает тяжелая и монотонная работа каждый день. В одну дождливую и недобрую для '' помнящих '' о семейных узах обитателей подворья ночь раб-родственник сорвался со своей цепи и как проникшая в курятник лиса, передушил по одному '' любимую '' родню, а затем забрав с собой единственную оставленную им в живых девочку, младшую дочь своего дяди, ушел в горы. Путь освободившегося и не желавшего умирать раба был далек и тяжел, и '' мясо '', что он взял с собой в дорогу, пришлось ему весьма кстати...

Прошли годы и уже никто не мог узнать в не по годам могучем шамане того заплывшего от побоев и зареванного от голода сопляка на цепи. Слава нового шамана росла с каждым днем и вскоре у него было много жен и богатств, а вожди считали честью, когда он брюхатил их жен и дочерей. Но не было покоя в его душе -- месть, жажда мести к лишившим его всего гномам сжигала его все эти годы, и даже ненависть к родне так и не смогла утолить эту первую жажду. Долго искал способ отомстить со временем уже не молодой и ставший Великим шаман: обошел многие земли Серединного мира, спускался в глубокие провалы, бился с тварями тьмы и никогда не видевшими солнца народами, бродил по астральным планам и миру духов, мышью, комаром проникал в божественные чертоги и искал, искал, искал...! И наконец нашел!!!

Простенькое на вид ожерелье, не прибавило ему могущества и сил, но за эту презренную горстку стекляшек, купленных за один медяк, Владыки и Боги Хаоса готовы были стирать целые миры, и предложивший им обмен удачливый шаман получил многое: знания и артефакты, книги и сокровища, позволяющий видеть сквозь любое заклинание глаз (свой он потерял в поисках) и самое ценное -- право вызывать помощь прямиком из Планов Хаоса. 20 раз шаман мог призвать гвардию Владык -- целых двух всесокрушающих Зверей Хаоса и не нести за это ответа. Мог призвать и больше, но всего лишь трижды и на этот раз чем дольше он ждал, тем больше был натекавший на долг процент и тем больше Зверей Хаоса приходило в Серединный мир, чтобы смять, втоптать и сокрушить тех, на кого укажет обласканный милостью их Владык шаман.

Великий шаман отомстил своим врагам и соединив свои чудовищные силы с не намного меньшими силами молодого и второго в родословной гоблинского короля, смог наконец отомстить и навсегда изгнать своих обидчиков из Гор Силы, что именно после этого стали горами гоблинов или Гоблинскими горами. Семь раз призванные им двойки Зверей Хаоса приносили ему победы, и дважды он совершал особый призыв, на который приходили уже 3 сметающих все Гвардейца.

Давно умер шаман, бежал в болота король, а гоблины-наследники долга продолжали в самый сложный для них момент призывать на поле боя непобедимые двойки гвардейцев Владык, но не трогали главный и продолжавший копить проценты долг.