Антон Стариков - Великий поход хомяка и жабы

Рассыпавшись стрижами, грифоны принялись носиться вдоль серпантина, в тоже время стараясь не приближаться к дороге слишком близко, а сидящие на них всадники не особо целясь начали поливать колонну беспокоящим огнем из стрел, обычных, не очень сильных, зато многочисленных и быстро кастуемых заклинаний, а также магических зарядов жезлов -- наносимый колонне ущерб был не слишком велик, но не позволял гоблинам расслабиться и вынуждал их держать большинство шаманов равномерно размазанными по всей колонне для ее защиты. Но беспокоили строй гоблинов лишь восемь грифонов из девяти, девятый же, на котором в качестве пассажира находился Глава клана, спустился вниз ближе к началу долины и приземлился на совершенно пустынном участке дороги. Сам грифон использовал неожиданную стоянку для того, чтобы отдохнуть и привести в порядок изрядно растрепанные полетом да и боем перья, а его седоки устраивали сюрприз пока что не без успеха наступавшим гоблинам. В общем-то сюрприз устраивал один Дримм, сейчас рисующий нечто вроде многометровых граффити прямо на дороге и на теле горы, а его сопровождающие -- два рейнджера, хозяин маунта и второй пассажир, обеспечивали охрану полностью ушедшего в ритуал фейри.

Тем временем страшный грохот, похожий на удар великанского молота по не менее огромной наковальне, ознаменовал встречу двух наконец-то достигших друг друга колон. И сразу же по всему телу более крупной колонны гоблинов словно бы судорога прошла: десятки бойцов были стиснуты в ней до удушья, не меньше притиснуты к скале до сломанных ребер и конечностей или выдавлены с дороги в свободный полет -- колонна гоблинов встала, а через минуту медленно попятилась назад.

Медные Башмаки сделали все чтобы победить: весь авангард их колонны составляли самые сильные и умелые воины и шаманы, доспехи воинов были хороши (ну насколько мог себе позволить не самый богатый клан, к тому же лучшая часть которого была в большом походе) и драться в плотном строю именно эти гоблины умели на зависть всем остальным кланам (чуть ли не единственные из всех гоблинских кланов), их силу и боевые возможности утраивали зелья, которых не пожалели шаманы перед подъемом, да и магия все тех же идущих вместе с ними шаманов делала их гораздо более опасными бойцами чем было на самом деле -- все это не помогло.

Легионеры были попросту лучше как воины и в индивидуальном бою, и в умении держать строй (да и сам строй был более совершенен), сильней физически, доспехи и оружие хоть и уступали оружию и доспехам некоторых гоблинов побогаче, но такое единообразное вооружение было у всех, а не как у гоблинов передовой неполной тысячи (кстати качества ''отборного'' снаряжения передовых сил гоблинов было очень различным), наконец на них тоже были наложены чары усиления и защиты и среди них также шли маги. Все это вместе взятое и предопределило результат -- гоблины сразу же полегли во множестве при первом ударе и были остановлены, а затем медленно и тяжело, но все же начали пятится под давлением наступавшей сверху тяжелой пехоты. Впрочем сложившаяся на поле боя ситуация кардинально отличалась от похожей случившейся день назад на руднике: никакого перемалывания тупой и неспособной оказать достойного сопротивления биомассы не было и в помине -- Медные Башмаки хоть и отступали, но дрались жестко и умело, собирая за каждый метр дань жизнями врагов. С диким хрипом бились передовые воины, их тяжелые (для гоблинов) доспехи, амулеты и чуть ли не в буквальном смысле лившиеся у них из ушей зелья позволяли им драться почти что на равных с их более сильными и рослыми врагами, а так же не чувствовать боли и даже будучи исколотыми копьями и мечами, презрев смерть, пытаться рубить ноги топтавшим их врагам. Множество легких пехотинцев искали смерти в бою и устремлялись по плечам и головам своих более тяжеловооруженных товарищей в безнадежную, но героическую атаку, чаще всего оканчивающуюся прыжком на ждущие их копья и бессмысленной смертью, но случалось некоторые ''счастливчики'' успевали, превозмогая боль, нанести два-три удара вниз и умереть с радостной улыбкой на губах. Часть не столь героических бойцов, будучи поднятыми на плечи и щиты, вели обстрел из пращ, метали дротики, ножи, топорики, метательные дубинки, а бывало стреляли из арбалетов, и иногда несмотря на прочные щиты и доспехи легионеров этот обстрел все же приносил свои кровавые плоды. Примеру стрелков и бегунков-прыгунов следовали и некоторые шаманы, что не удовлетворялись ролью бафферов и хотели более активно участвовать в битве -- из-за их деятельности, а также из-за ответных мер, что применяли идущие среди легионеров маги клана, место соприкосновения на сотню метров в ту или иную сторону напоминало переплетение десятков гигантских мыльных пузырей и одновременно шоу фейерверков. От магии казалось кипел сам воздух, но результат всей этой иллюминации был довольно скромен -- равное число убитых легионеров и гоблинов. Но если легионеры были пусть и очень хорошими, но все же обычными воинами, то гоблины постепенно теряли шаманов -- самую ценную часть своего войска. Теряли зеленошкурые и первых своих бойцов, самых сильных, искусных и лучше всего вооруженных -- передовая тысяча таяла прямо на глазах и недалек был тот час, когда вместо закованных в доспехи опытных ветеранов против легионеров встанут их менее опытные собратья в доспехах из кожи -- вчерашняя история с кровавой рекой станет реальностью. Но пока что доспешные гоблины еще сражались и уже успели собрать за 6 сотен своих жизней почти 2 сотни легионерских. Несли потери и остальные гоблины и не только прыгнувшие на копья герои или шаманы- жертвы ответного огня магов, но и простые даже еще не вступившие в бой члены колонны: от столкновения прошло лишь полчаса, а количество вытолкнутых в пропасть бойцов вплотную приблизилось к трем сотням, не многим меньше было число изломанных о стены или задушенных в толпе. Имелись дополнительные потери и у сил клана: грифоньи всадники опять забыли об осторожности и вновь поплатились за это -- один из грифонов вместе с наездниками был буквально разорван тремя дюжинами огненных шаров, а второй был сбит, потерял крылья и вместе с седоками камнем полетел вниз, самого страшного рейнджеру-владельцу маунта удалось избежать -- он успел отозвать грифона за секунду до смерти и с довольной улыбкой превратился в лепешку на дне ущелья. Через 15 минут игрок-обладатель хорошей реакции восстал в точке возрождения, а еще через 45 минут смог вызвать своего крылатого спутника.

Тем временем, вдали от яростного противостояния Дримм закончил заниматься наскальной живописью и сорвав с левой руки латную рукавицу, порезал руку от ладони до локтя, щедро сбрызнув красной с золотом кровью получившиеся рисунки. Кровь фейри как по каналам потекла по составлявшим его творения меловым линиями, не только стекая по ним вниз, но и без труда взбираясь вверх и через несколько секунд заполнила их все, оставив абсолютно чистым пространство скалы между ними, а затем изменила цвет на черный. Черными были и глаза фейри, который читал сложное заклинание сразу на двух языках: языке фейри и их злейших врагов иллайнов. Все заклинание уложилось в минуту и на месте рисунков возник багрово-черный туман, внутри которого что-то взрывалось, шипело и визжало жутким неестественным голосом. Так же просуществовавший считанные секунды туман рассеялся (точнее втянулся вовнутрь себя) и превратился в жуткое переплетение выраставших прямо из скалы странных черных то ли лиан, то ли корней, но со змеиными головами, чьи жуткие горящие ненавистью красные без зрачка глаза напугали грифона -- вздыбивший перья лев-орел резко попятился и зашипел. Даже сотворивший тварей Дримм не рискнул приближаться к своим созданиям и оглядев их с безопасного расстояния, приступил ко второй части сюрприза, что должен был встретить постепенно отступающих гоблинов. Но прежде фейри вместе со своими сопровождающими вспрыгнул на грифона и заставил его наездника придержать своего маунта и зависнуть в нескольких метрах над тропой. Затем находившийся в безопасности фейри достал свиток и вновь рубанул по уже практически зажившей руке, хорошенько вымочил свиток в своей святящейся золотыми искрами крови и лишь после этого активировал его. Возникшая на тропе исполинская фигура, сложенная будто бы из гранитных валунов, едва не сверзнулась с оказавшейся для нее слишком узкой тропы, но руки и ноги исполина словно бы приклеились к камню и помогли ему удержаться -- каменный гигант повернул голову в сторону фейри, получил мысленный приказ и застыл в ожидании -- могучий, усиленный кровью, а значит магией фейри элементаль Земли ждал...