Павел Токаренко - Мертвая вода [сделано из исходника, недоформатировано]

Они долго молчали, не глядя друг на друга, потом Черномор спросил:

– Куда ты идешь, Кирилл?

– Я ищу мертвую воду… Слава, тебе со мной не по пути, – Кирилл медленно повернул голову и посмотрел Черномору в глаза.

Черномор отшатнулся: ему почудилось, что он разговаривает с мертвецом.

Как только стемнело, они вышли на дорогу. Кирилл зашагал на запад, к Алсунге, Черномор на восток, к Кулдиге. За рекой его ждали товарищи на ховере.

Дорогу до хутора Озолса Кирилл помнил и обошелся без карты. Он ожидал обнаружить заброшенный, как и все в этих краях, хутор. Но протоптанные дорожки, пасущиеся на лугу коровы и целые стекла в окнах, – все говорило о том, что в доме кто-то живет.

В деревне встают с рассветом. Небо на востоке окрасилось красным: времени оставалось в обрез. Оглянувшись, Кирилл припустил к каменному сараю, где Озолс когда-то хранил стройматериалы. Пошарил рукой под скатом крыши и достал ключ. Новый хозяин дома унаследовал привычки прежнего. Кирилл зашел в сарай и притаился в темном углу среди каких-то лопат. Что делать дальше, он не знал, решил действовать по обстановке.

Хлопнула дверь дома, по двору протопали тяжелые шаги. Раздался детский голос, ему ответил сонный мужской. Шаги удалились в сторону стоящего на отшибе сортира. Дверь сарая открылась и внутрь бочком проскользнул мальчик, одетый в рубашку и короткие штаны. Он был бос, и шагов Кирилл не услышал. На вид мальчику нельзя было дать больше двенадцати лет.

В сарае царил полумрак, и мальчик поздно заметил чужака. Закричать он не успел. Кирилл сгреб ребенка в охапку, зажал ладонью рот и потянул из ножен нож. Действовать нужно было быстро и тихо. Но главное – быстро, чтобы не дать сомнениям остановить занесенную для удара руку.

Кирилл часто потом вспоминал этот случай. И каждый раз благодарил судьбу за то, что та не дала ему превратиться в чудовище. Он мог убить ребенка – для пользы дела. Кирилл смог бы это пережить и жить дальше – но что это была бы за жизнь? К счастью, он так никогда этого не узнал. Занесенная для удара рука уже опускалась, когда из распахнутого ворота рубашонки на грудь мальчика выпал висящий на шнурке крест. Кирилл остановил руку в самый последний миг.

Ребенок сначала не сопротивлялся, но за время, пока Кирилл возвращал нож в ножны, пришел в себя, рванулся, освободил рот и заверещал. Визг пацана мог посоперничать с сиреной гражданской обороны. Опустошив легкие, мальчик укусил Кирилла за руку, вырвался и кинулся к двери. В сарай с топором наперевес влетел бородатый мужик – отец мальчика. Мальчик выскочил за дверь, а мужик застыл на месте, завороженный магией направленного автоматного ствола. Увидев топор, Кирилл машинально поднял оружие. Тело опередило мысль.

Мужик стоял, не сводя с Кирилла глаз. В глазах – смешанный с ненавистью страх. Кирилл мотнул головой, повел автоматным стволом. Топор брякнулся на земляной пол.

– Руки вверх! – Мужик поднял руки. – Ты говоришь по-немецки?

Кирилл обрадовался, решив, что мужик его понял. Потом сообразил, что «хенде хох» в переводе не нуждается. Кирилл повернулся, показал нарукавный шеврон с крестом. Мужик перекрестился.

– Вот и отлично. – Кирилл опустил автомат. – Мне нужен Гунтис Озолс! Я оттуда!

Кирилл мотнул головой на восток.

Оказалось, что жена мужика подслушивала за дверью. Услышав фамилию «Озолс», она выскочила на крыльцо и, что-то торопливо говоря по-латышски, увлекла Кирилла в дом.

Кое-как удалось наладить контакт. Райвис – хозяин, немного говорил по-английски – научился от отца. Их семья была родом из Ирландии, потомки уехавших туда в начале века латышей. Когда в Европе запахло жареным, вернулись в Латвию. Лигита, жена хозяина, родная сестра Озолса. Ее интересовала судьба уехавших родственников. Кирилл честно рассказал все, что знал: живут в полисе, не бедствуют. Краем глаза он заметил, что Райвис недовольно поморщился, услышав об успехе родственников.

Положив на стол натруженные руки, Райвис рассказывал о своем житье-бытье. Хутор им не принадлежит: христианам в Халифате запрещено иметь недвижимость. Всеми окрестными землями владел какой-то Мухаммед-эфенди. Семья жила на хуторе на положении батраков, если не рабов. Все выращенное отбирали, оставляя совсем немного – чтоб только с голоду не умереть. Крайнюю нищету было не скрыть, да никто и не пытался: привыкли. Убогая обстановка, ветхий, давно не ремонтировавшийся дом, невообразимое тряпье вместо нормальной одежды.

Кирилл не стал ходить вокруг да около и сразу перешел к делу.

– Тут в доме спрятана одна вещь, она моему отцу принадлежала. Его друг Озолс это для него спрятал. Я пришел за ней.

– А что это… на что это похоже? – щелкая пальцами, Райвис подыскивал слова.

– Я не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Это какой-то носитель информации. Думаю, что он спрятан в печке…

На отцовском рисунке из трубы шел дым. Если бы отец хотел просто указать на дом, то не стал бы рисовать дым.

– У меня есть металлоискатель. – Кирилл извлек из рюкзака металлоискатель, самую компактную модель из тех, что мог раздобыть Хаим.

– Ладно, пойдем на кухню, поищем твой клад. – Райвис повел Кирилла на кухню.

Там стояла большая печь, с лежанкой и духовкой, все как полагается.

Кирилл включил металлоискатель и стал водить вокруг печки. Прибор молчал. Кирилл присел на корточки, усилил чувствительность и стал проверять фундамент. Что-то в печке показалось ему странным. Он не сразу сообразил, что именно: печь как печь, лежанка, духовка. Кирилл замер, пораженный внезапной догадкой: кладка была свежая. Райвис за спиной шумно выдохнул, и мир взорвался темнотой.

Придя в себя, Кирилл обнаружил, что лежит в сарае связанный по рукам и ногам.

– Это начинает входить в привычку – пробормотал он себе под нос.

Ему долго не удавалось сфокусировать зрение. Вторая контузия здоровья не прибавила. Невыносимо болела голова, волнами накатывала тошнота. Снаружи послышался голос Лигиты. Она с жаром что-то говорила мужу, тот вяло возражал. Кирилл позвал Райвиса.

– Что ты хочешь? – спросил Райвис, зайдя в сарай. – Будешь шуметь, я тебя еще раз ударю.

– Райвис, зачем тебе это надо? – спросил Кирилл. – Мы не враги.

– У меня семья. – Райвис нервно облизнул губы. – А если тебя кто-то видел? Ты пришел и ушел, а мне здесь жить. Мухаммед-эфенди мне долг простит за тебя.

– Я могу вас вывести, – Кирилл постарался сказать это убедительно. – Устроиться помогу, денег дам, чтобы на первое время хватило. Хочешь, чтобы твой сын жил так же, как ты?

– Денег? – Райвис присел на корточки рядом с Кириллом.

– Да, денег. У меня есть. Посмотри в боковом кармане!

Пошарив в карманах Кирилла, Райвис достал три монеты по десять тысяч евро и несколько монет достоинством поменьше. Это были все сбережения Кирилла.