Кирилл Артюгин - Мороз [SelfPub 16+]

– Тут не заперто! – как мог громко крикнул он, но Толиман не ответил. – Только силы потрачу за ним бегать, – пробормотал он.

Готовый отступить в случае опасности, Аркус медленно поставил ногу на ступень. Он ожидал воя сирены, очередей из автопулеметов, спрятанных в стенах, или хотя бы того, что двери за ним закроются. Но ничего не произошло.

– Почему никакой охраны? – Он поднялся еще на две ступени и прислушался. Сверху доносилось все то же монотонное жужжание. Еще через три ступени он перестал оглядываться, а через пять расслабился и отбросил страх оступиться и кубарем полететь вниз. Лестница окончилась полупрозрачной перегородкой. Аркус тихонько отвел ее в сторону: открылось огромное помещение, не меньше того, откуда он только пришел. Левая от входа стена оказалась прозрачной и выходила на зал, где Толиман размазывал термопорошок по стеклу.

Метрах в пяти друг от друга в шахматном порядке стояли черные, похожие на гробы, вытянутые коробки. На крышке каждой из них желтели цифры. С потолка к гробам тянулись пучки проводов. В помещении оказалось еще холоднее, чем на лестнице. Некоторые гробы стояли открытые, из них по полу растекалась азотная дымка. Аркус поспешил спрятать мерзнущие руки в карманы. Серебряная перчатка зацепилась за ткань скафандра и не пролезла.

Аркус подошел к гробу с номером "11" и три раза постучал.

В ответ изнутри раздалось три удара. Аркус отпрянул и упал. Бессилие оплело его и привязало к полу. Веки слиплись, взор затуманился. Сон медленно окутал его, как вода. В дреме он говорил с загорелым морщинистым стариком, сидящим у дубов. Его низкий скрипучий голос успокаивал, и даже боль в простреленном боку на время утихла. В сон ворвался топот чужих шагов. Очнувшись, Аркус забыл все, о чем говорил старик, кроме последней фразы: "Ты здесь чужой, не тебе решать, что с ними будет". Насилу разлепив веки, он увидел Толимана. Тот деловито осматривал гробы:

– Я-то думал, где сестер прячут? Вот и зарядам применение нашлось, – он положил перед собой контейнер и выудил оттуда несколько серых шариков, поблескивающих в лучах осветителей. – А ты поднимайся, бери контейнер и подключай Скворца к Лейкоциту. Догадались же они армировать стекло волокном на силиконе! Думал, термопорошок его не возьмет, но нет. Да хватит валяться!

Толиман схватил Аркуса одной левой, рывком поднял на ноги и впихнул ему в руки контейнер. В одном из двух больших отделений лежал Скворец, Аркус узнал царапины на его помятом шершавом корпусе:

– Но куда подклю…?

– Найдешь, – холодно перебил Толиман.

– Зачем? И что будет после?

– После тебя будет жизнь. Она же – цель. Что еще тебе нужно?!

– Скворец убьет здесь всю жизнь!

– Я изменил его! Никто. Больше. Не. Пострадает, – раздельно произнес Толиман, явно выходя из себя. Его щеки покраснели, а ноздри широко раздувались при дыхании.

Опасаясь распалить его еще больше, Аркус поковылял к лестнице.

– Поправь солнцезащитное стекло, дурень! Он же поймает тебя, – донеслось вслед. Оборачиваться и спрашивать, кто "он" и почему поймает, Аркус не стал и тихо пошел по стеклянным ступеням. На середине пути вниз, он услышал бормотание Толимана: – Двадцать сестер – вот это боевая мощь! Не пожалели ресурсов на эту рухлядь… Устал я. Мне нужна замена. Если бы он быстрее рос…

Аркус заслушался и потерял равновесие. Левая нога соскользнула со ступеньки, громко проскрипев подошвой о стекло. Бормотание стихло.

Удостоверившись, что в зале тихо, Аркус поковылял к стеклянной стене. Лямка контейнера со Скворцом оттягивала плечо, становясь тяжелее с каждым шагом.

"Не могут местные так пренебрегать безопасностью! – Аркус искал глазами прорези для оружия в стенах, представляя возможные линии огня и пути отхода, или хотя бы распылители ядовитых газов. Но ничего не было. На входе в зал их даже металлодетекторами не просветило. – Должна ли такая нежизнеспособная система вообще существовать? И в праве ли я проверять ее на прочность? Я ведь инородное тело в этом организме и провел здесь меньше недели".

Чем глубже сомневался Аркус, тем сильнее Скворец тянул руку к земле. Когда впереди замаячила стеклянная стена, ноша стала неподъемной, и пришлось волочь ее обеими руками. Внизу, прямо по центру, аккуратно выведенный контур из термопорошка покрывался белыми хлопьями прожженного армированного силикона. Сквозь них проступали оранжевые дотлевающие огоньки. Вверх уходил белесый едкий дым.

Аркус толкнул обугленный кусок стекла. Тот с грохотом рухнул вперед, поднимая облако истлевших хлопьев. Проходя через него, Аркус заслонил лицо рукой, хоть стекло шлема и защищало глаза.

Едва белая труха осела, он увидел висящее в воздухе Сердце Южно-Сахалинска. Огромный шар, подвешенный на тросах и оплетенный проводами, мигал десятками синих химдиодов. К нему тянулись четыре покрытые наледью трубы. По бокам от Сердца стояли высокие, до потолка, вычислительные параблоки. Они раздражающе гудели. Прямо под Сердцем возвышалась площадка с висящим около нее полупрозрачным интерфейсом.

Не успел Аркус осмотреться, свет погас. В темноте перед ним возникло двухметровое лицо репликанта. Лейкоцит смотрел ему в глаза немигающими объективами. Наученный прошлым опытом, Аркус отвел взгляд, не пытаясь закрыть лицо. Репликант ожидаемо перемещался туда, куда бы он ни смотрел.

– Странно, – Аркус заглянул Лейкоциту прямо в объективы, но не почувствовал могильного холода, чуть не убившего его в прошлый раз. Он постучал по солнцезащитному стеклу и проорал во все горло. – Все ваше психическое оружие – это жалкий гипноз?! Ко встрече с ним я готов!

Крик отдался тупой болью в легких, а сорванные связки теперь кололо при дыхании. Репликант растаял в воздухе. Свет включился.

– Осталось дотащить эту дрянь, – Аркус схватил Скворца и потащил к интерфейсу, пытаясь не обращать внимания на мучительную усталость в мышцах. Его не покидало ощущение чьего-то присутствия. Оно неприятно щекотало между лопатками, заставляя вздрагивать, как от холода.

– Постой, пожалуйста! – со спины его окрикнул мягкий женский голос. – Не убивай нас!

Аркус медленно развернулся. Перед ним стояла молодая черноволосая девушка с младенцем на руках. В ее глазах застыли слезы. Она прижалась щекой к своему ребенку и взмолилась:

– Мы хотим жить! Не убивай нас!

Дыхание перехватило. Не важно, как двое появились здесь, их слова достигли Аркуса. Лямка контейнера выпала из ослабевших рук:

– П-простите, – Аркус медленно попятился.

Девушка напирала, прижимая к груди мирно спящее дитя:

– Что мы тебе сделали? Не молчи, пожалуйста!

– Нич-чего, – у Аркуса закружилась голова, стало жарко.