Александр Михайловский - Снежный Тайфун

При этом положение 16-й армии генерал-полковника Буша с самого начала было просто катастрофическим. Десятый армейский корпус оказался полностью уничтожен в ходе Невельского прорыва. Отдельные, пока еще уцелевшие в стороне от основных магистралей, опорные пункты не в счет. Изолированные как от основных сил, так и друг от друга, они будут добиты ударами авиации, лыжными батальонами НКВД, прочесывающими леса, а также голодом и холодом. Организованной силы они не представляют, и время работает против них. Два-три дня, максимум неделя – и все. В Смоленске окруженные части 9-й армии дрались гораздо дольше и упорнее.

Следом выбыл из строя второй армейский корпус. Его командующий, граф фон Брокдорф-Алефельдт, после длительных переговоров сначала со своим бывшим командующим генерал-фельдмаршалом фон Леебом, а потом и генерал-лейтенантами Василевским и Матвеевым все таки принял решение о капитуляции всех подчиненных ему сил. Но капитулировал второй армейский корпус, как это ни прискорбно, не перед Красной Армией и генерал-лейтенантом Василевским, а перед Экспедиционными силами и генерал-лейтенантом Матвеевым.

Согласно подписанному обеими сторонами акту почетной капитуляции без малого пятьдесят тысяч немецких солдат и офицеров (вместе с тыловиками всех мастей, а также ранеными, простуженными и обмороженными в госпиталях) становятся военнопленными Экспедиционных сил Российской Федерации без права передачи их в ведение СССР. При этом командующий вторым армейским корпусом заявил, что он может капитулировать только перед высшей силой, появление которой на поле боя приравнивается к прямому божественному вмешательству. Немного помолчав, он добавил, что если это его требование отвергну, это приведет к сражению до последнего живого немецкого солдата и последней капли крови; в плен никто не сдастся. Все как один умрут, но не покорятся проклятым большевикам.

От такого кульбита аристократической мысли заболели головы по обе стороны межвременного барьера. Для СССР 1941 года такое требование считалось пощечиной в политическом смысле. В той истории, когда в 1945 году немецкие части соединения всеми правдами и неправдами стремились прорваться на запад, чтобы там сдаться британским и американским войскам, это явление вроде не вызывало такого явного отторжения. Но в данном случае у некоторых товарищей из ЦК, во главе с хорошо известным товарищем Маленковым, вдруг вскипел возмущенный разум. А как же иначе!? Это ведь поругание святынь и потрясение основ – когда какая-то часть германской армии капитулирует не перед Красной Армией, а перед какими-то экспедиционными силами. Остужать кипящий разум цекистов пришлось лично товарищу Сталину, который лучше других представлял себе диалектику процесса во всем ее многообразии. Тем, кто не понял словесных аргументов, остужение производил лично Лаврентий Берия, вплоть до образования на непокорном мозгу хрустящей ледяной корочки. Возможность немедленно и без потерь высвободить 27-ю армию для действий на других участках фронта того стоила, как и возможность освободить несколько мест в ЦК для нормальных людей, избавившись от пережитков ленинской гвардии и бурных тридцатых. Маленков, правда, уцелел, потому что сразу внял словесным аргументам Вождя – он всегда был осторожен и знал, против кого стоит задирать хвост, а перед кем им можно только вилять.

В 2018-м году голова у российского президента от таких новостей заболела также, но по другой причине. До этого момента Экспедиционные силы избегали связываться с пленными, иногда делая исключение для генералов и старших офицеров, а нынче в плен просятся почти пятьдесят тысяч оглоедов, которые якобы раскаялись и сообщают, что хотят жить мирно. Тут своих забот хватает и без организации масштабных лагерей военнопленных. Начало августа, внутри страны пенсионная реформа, правительство, которое не знает, что ему делать с экономикой, чтобы она росла, снаружи американский санкционный зуд, дело Скрипалей, Сирия со своими бармалеями и американцами, а также прочие прелести международной политики.

Но решение все-таки нашлось, не могло не найтись. Ведь на кону стояло смертоубийство пятидесяти тысяч немцев и еще какого-то количества советских бойцов и российских солдат. Немцы-то тут еще те, и, погибая в безнадежном бою, сражаться они будут яростно, лишь бы забрать с собой на тот свет побольше врагов. Сдавшихся генералу Матвееву солдат, офицеров и генералов второго армейского корпуса решили репатриировать в Германию 2018 года. Ежа, так сказать, в штаны фрау Меркель – и пусть она пляшет с ним как умеет. Подписки о том, что они обязуются не участвовать в войне против Штатов и Британии, эти парни не давали, а значит, у принимающей стороны обязательно возникнут проблемы. Первыми рейсами санитарной авиации решили переправить в Красновичи раненых и обмороженных, а уж потом по железной дороге отправить и остальной личный состав капитулировавших немецких дивизий.

Таким образом, в составе подчиненных генерал-полковнику Эрнсту Бушу сил 16-й армии после выбытия второго и десятого армейских корпусов остались только четыре пехотных дивизии, и среди них так называемая 250-я пехотная дивизия вермахта (она же – состоящая из убежденных фашистов добровольческая испанская «Голубая дивизия»). Именно этой слабейшей группировке, занимающей район Пскова, и предстояло стать первым мальчиком для битья. Только после ее полного и окончательного уничтожения можно было переходить к ликвидации относительно полнокровной группировки 18-й армии, окруженной в районе Пярну. Повторялась сентябрьская история, когда котлы, оставшиеся от группы армий «Центр», ликвидировались последовательно, начиная со слабейшего.

На южном фасе прибалтийского выступа фронт в основном стабилизировался по Западной Двине, с двумя плацдармами – в районе Риги, (включая аэродром), а также в районе Двинска (Даугавпилса). Одновременно с завершением Рижского рывка наступление начала 16-я армия генерала Лукина, вместе с 20-й и 24-й армией вытесняющая остатки частей противника, что застряли в зазоре между полосами наступления 16-й армии Рокоссовского и ударной группы Василевского. По плану фронт на этом участке должен стабилизироваться примерно по линии Борисов – Лепель – Полоцк, после чего «лишние» армии перейдут на участок нового решающего наступления, которое может начаться в феврале-марте.

Поскольку на юге ближе к весне никаких серьезных действий начинать не стоит (можно вляпаться в распутицу и победить самих себя), новый удар лучше нанести опять на севере. Например, на Карельском перешейке и рубеже реки Свирь – с целью выбить из войны Финляндию, тем самым обеспечив северный фланг советско-германского фронта. Если Экспедиционные силы пришлют достаточное количество «Солнцепеков» и поддержат наступление авиацией, применяющей высокоточные бомбы, то доты «линии Маннергейма» (которые финны только-только начали восстанавливать) не станут серьезной преградой для советских войск. Кстати, продолжает сражаться советская военно-морская база на полуострове Ханко, а значит, имеется готовый плацдарм в тылу финско-немецких войск. Но это, так сказать, планы на будущее, которые еще предстоит тщательно разработать, утвердить и с неумолимой решимостью воплотить в жизнь.