Сара Маас - Женщина-Кошка. Похитительница душ [litres]

– Я слышала, что у тебя украли картину, – не сдержалась она. – Мне очень жаль.

Люк засунул руки в карманы.

– Все хорошо. В этом городе каждый день происходят вещи куда хуже.

Селина сделала над собой усилие, чтобы не моргнуть от удивления. Такого ответа она никак не ожидала.

– Ты же служил в армии, да?

Банальный, безопасный вопрос, который она задала, чтобы они снова стали на равных. И который нельзя было задавать, поняла она, увидев, как он напрягся. Больная тема.

Но Люк ответил:

– В морской пехоте.

Она наивно похлопала ресницами:

– А что, есть разница?

Он сжал губы.

– Да. Есть.

Она знала, что разница есть, и какая-то часть ее запаниковала под пустым, глупым весом личины Холли.

Лифт опустился на подземную парковку, и Люк, оставаясь истинным джентльменом, придержал для нее двери, чтобы она успела выскользнуть из него, направляясь к черному «мерседесу», который водитель оставил ей на выходные. По щелчку брелка багажник откинулся вверх, приоткрыв нетронутый салон.

Люк подошел к серому «порше» рядом с ее машиной. Открыв дверь, он замер, будто хорошие манеры, которые в него вбили, дернули его за поводок.

– Удачно тебе пройтись по магазинам, – отрезал он.

Селина помахала ему рукой.

– Удачно тебе. Чем ты там собираешься заниматься…

Он сел в машину:

– Бранч с родителями. У нас такая воскресная традиция.

Селина снова удивилась: он это произнес так, что стало ясно: для него это совсем не рутинная обязаловка.

Ее так и подмывало сказать, как ему повезло, хотя он и сам до конца этого не осознавал, что у него были родители, которые его любили, которые хотели его видеть.

Ее подмывало воткнуть ключ в крыло его любимой машины и оставить там глубокую царапину просто потому, что у него были родители, которым было не наплевать.

Она ни разу не удосужилась набрать в поисковике имя своей матери. Она просто не хотела ничего знать. Несмотря на возможности Лиги, ее просто не интересовало, что делала ее мать. Где она была. Была ли она жива. А про отца и говорить нечего.

Она иногда задумывалась, знал ли он, что у него есть дочь. А если и узнал бы, наплевал бы он или нет?

По крайней мере, Мэгги была в безопасности, жила в пригороде со своей новой семьей, которая о ней заботилась. И пусть то, чем Селина занималась в Готэме, означало, что она должна держаться от сестры подальше, как можно дальше…

Ей от этого не легче.

Жалкая. Какая же она жалкая, если ей на ум приходят такие мысли. Если у нее глубоко в груди еще тянет та давняя тихая боль. Если от гнева ей хочется надеть перчатки от боевого костюма Лиги и кромсать.

Люк завел мотор, и гараж заполнился громовым грохотом. Он донельзя походил на рев у нее в голове.

С безучастным лицом она села на водительское сиденье и поняла, что он замер, приглушив двигатель.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что Люк ждет, пока она уедет. Чтобы удостовериться, что с ней ничего не случится, пока она выезжает из гаража.

Высокомерный богатенький мальчик, но, тем не менее, джентльмен. Она снова помахала ему и сдала назад. Осторожно – управляя машиной так, как и подобает богатой девушке, которая не привыкла водить сама.

Хотя ее мышцы заходились в крике от желания завернуть изящное пике. Уроки вождения на смертельных S-образных изгибах итальянских дорог были ее любимой частью подготовки в Лиге.

Она медленно выползала из гаража, Люк наконец поехал на своем «порше» за ней. Он повис у нее на хвосте, будто с трудом сдерживая нетерпеливую машину.

Поднявшись на автомобильном лифте наверх и встроившись в плотный поток машин на залитой солнцем улице, ей захотелось отпустить машину, чтобы та скатилась назад и врезалась в него, но это подразумевало, что она не доедет до банка, а ее багажник может открыться.

Так что она просто повернула направо, когда он повернул налево, и провожала его взглядом, глядя в зеркало бокового вида, пока он не исчез.

Возможно, ей придется принять меры. Сделать так, что он просто не сможет жить в своих апартаментах. Потому что в том, что рядом с ней кто-то крутится и задает вопросы, особенно если этот кто-то служил в морской пехоте, не было ничего хорошего.

Но об этом она подумает позже.

В переулке в районе Ковентри все было тихо. Безопасно.

Селина пришла пораньше, чтобы в этом удостовериться. Она сегодня тоже купила временный телефон, связалась с Плющом, передала ей время и место встречи. И ничего кроме.

Готэм снова зашевелился. Богатые потеряли спокойствие, а подполье подняло голову и внимало.

Посмотрите. Посмотрите, как это просто, – с каждой кражей мурчала она им эти две недели. – Смотрите, как у меня все получается, пока вы прячетесь и бегаете .

Она сводила вместе части плана. Не так быстро, как она этого хотела, но… Она сплетала их вместе. Талия бы ею гордилась. Возможно, даже Нисса. В свойственной им сдержанной, отстраненной манере.

Она иногда спрашивала себя, родились ли сестры такими, или это подготовка вытравила из них малейшие крупицы тепла и человечности.

На том конце переулка послышались шаги.

Шлем Селины просканировал человека, который к ней приближался, и ничего не обнаружил.

Она видела, как фигура женщины выскользнула из темноты, но обычный поток данных шлема сообщал ей пульс, высоту, оружие… ничего.

И тогда Селина поняла. Еще до того, как женщина окончательно показалась в пятне тусклого света, Селина поняла, что это и не Харли, и не Плющ.

А видение.

Гул.

Посланец, явившийся из темного сердца Лиги Убийц, чтобы убить ее.

Шрайк.

Селина не видела наемницу уже много месяцев. Нисса и Талия послали Шрайк на задание в Токио, и Селина сочла это за своего рода благословение.

Когда красивая, миниатюрная женщина выскользнула из темноты, вся в черном и тоже в Маске смерти, Селина вспомнила почему.

Она не носила с собой огнестрельного оружия. Нет, Шрайк предпочитала убивать по-другому. Наслаждаясь причиняемой болью. Смакуя ее. Садист с кинжалами в обеих руках.

Вот как одна из самых известных наемниц Ниссы предпочитала лишать жизни своих жертв. Медленным, глубоким разрезом. Вскрывая тебя.

Селине не раз везло играть роль учебной жертвы Шрайк. Стоять в углу темного коридора и чувствовать, как нож, который наемница держит в правой руке, давит ей на горло, и слушать, как Шрайк мурчит ей в ухо: Ну и где же теперь твои когти, котенок?

Шрайк остановилась метрах в шести от нее. Селина взмахнула запястьем, выпустив когти, попытавшись и не сумев унять громыхающее сердце. Зная, что Шрайк засечет любой сильный удар.

Шрайк переделала свой боевой костюм, чтобы туда помещался набор кинжалов. А ее Маска смерти была расписана мазками грязно-белого цвета, которые вблизи ни на что не походили, но с расстояния, где стояла Селина, их узор складывался в подобие черепа.