Дмитрий Силлов - Закон Припяти [litres]

Вдобавок я почувствовал, как что-то мощно надавило мне на горло, перекрыв доступ кислорода. Любой человек в такой ситуации автоматически разинет пасть в надежде схватить ею хоть немного воздуха. И я не исключение.

Но вместо вожделенного воздуха мне в ноздри и в горло скользнули гибкие трубки.

Признаюсь, от полноты ощущений глаза у меня вылезли из орбит. Обычно интубацию проводят, когда человек находится под наркозом. Но когда тебе в трахею без обезболивания суют довольно толстый шланг, хочется только одного – сдохнуть, и как можно скорее.

Но обычно исполнением таких роскошных желаний не занимается даже пресловутый Монумент. Поэтому сдохнуть не вышло. В легкие хлынул немного сладковатый воздух, отдающий клубникой, при этом носовое дыхание отрубилось, перекрытое трубками.

Я в любой ситуации привык думать только о плохом раскладе, ибо про хороший думать не надо, если что он сам придет. Поэтому я принялся вспоминать, какой газ так пахнет. Разумеется, отравляющий. Циклозарин? Нет, тот скорее с персиковым запахом. Хлорпикрин? Тоже не похоже, тот вроде резче вонять должен…

А потом думалка перестала думать.

Нет, я не вырубился. Скорее, слегка отъехал, погрузившись в некое полубеспамятство. Но при этом я осознавал, что мне стало очень больно. Экстремальная боль пронзила все тело, от макушки до пяток. И если б не это полуотъехавшее состояние, я бы наверно просто отключился. Но приторный клубничный газ обволакивал мозги, не давая им вырубиться, и мне оставалось лишь плавать в океане боли, расплываясь в ней безвольной кляксой… Становясь этой самой болью, растворенной в вечности…

И вдруг настал момент, когда я осознал, что вязкая жидкость уходит, стекает куда-то вниз. При этом вслед за нею с моего тела сползли и захваты, фиксирующие голову и конечности. А еще в моей дыхалке больше не было трубки, всунутой туда принудительно, и я мог дышать самостоятельно.

Я приподнял свою руку насколько позволяла стеклянная крышка автоклава. И даже не особо удивился тому, с какой легкостью я это сделал. Потому, что это была не моя рука, которая до загрузки в автоклав была вдвое тоньше этой конечности, перевитой серебристыми гипертрофированными мускулами.

«Получилось», – пришла вялая мысль, следом за которой в памяти всплыло воспоминание: у той твари на пристани Припяти были точно такие же руки. Ага. Значит, сейчас на мне наноэкзоскелет, изобретенный Хароном. Замечательно. А как теперь насчет выбраться отсюда?

Словно в ответ на мои мысли внизу подо мной что-то хлюпнуло – похоже, встроенные в автоклав насосы всосали остатки мерзкой жидкости, в которой я чуть не утонул. Следом щелкнула и чуть приподнялась крышка моего стеклянного гроба. Намек более чем прозрачный.

Я неловко двинул рукой – и эту крышку чуть не сорвало с петель, с такой силой она откинулась назад. Потрясающе! Это тебе не медленная, неуклюжая сила штурмовых механических экзоскелетов! Это мощь дикого зверя – грациозная, быстрая, и смертоносная!

Эксперимент меня приободрил. Даже мысли, беспорядочно скачущие в голове словно взбесившиеся снарки, маленько пришли в порядок. Я совершенно без усилий сел, потом поднялся на ноги. Меня слегка качнуло, но я тут же обрел равновесие без малейшего участия со своей стороны. Похоже, экзоскелет умел автоматически стабилизировать в пространстве тело с нарушенной координацией движений. Очень удобно, особенно при ранении…

Позади меня послышался грохот. Я обернулся.

Ну да, ясно-понятно. Вылезая из своего стеклянного гроба, Настя сорвала с него тяжеленную крышку, которая теперь валялась метрах в трех от автоклава. Ничего удивительного. Силищи у девушки-киборга и без того было как у пяти здоровенных мужиков вместе взятых. А тут еще серебристый наноэкзоскелет дури прибавил.

Выглядела она… необычно. Серебристая статуя, перевитая толстыми мышцами. На лице – неподвижная маска. Лишь глаза горят нехорошим огнем. Угу. Значит, меня автоклав упаковал в такую же шкуру, точно подогнанную по размеру. Плюс какие-то контакты к телу протащил прямо сквозь одежду, от них, видимо, и боль была, когда они проникали под кожу. Интересно, а каким образом эту броню с себя снимать? И как естественные потребности справлять? Или при этом автоматические люки открываться будут спереди и сзади, а хитрая механика примется стаскивать штаны прямо под костюмом?

Мои размышления прервало торжествующее «Ио-хууу!!!». Это словно чертик из табакерки выскочил из автоклава Рудик. Который выглядел интересно. Эдакая мускулистая серебряная крыса на двух ногах. Наверно у автоклава не нашлось точной программы для физиономии спира, и он приклеил ему на мордочку ту модель маски, какая была у него в памяти.

Впрочем, Рудику это, похоже, неудобств не доставило. Он прыгнул чуть не до потолка, приземлился на четыре лапы, кувырнулся, подхватив при этом с пола свой автомат, и встал уже на задние лапы в агрессивно-картинной стойке – хоть плакат с него рисуй для будущего фильма.

– Вот теперь-то мы им всем точно надерем нижнюю чакру! – сообщил он, агрессивно щелкнув зубастой пастью. Круто же автоклав постарался, нарастив спиру челюсти искусственным наноматериалом!

– Плагиатор, – хмыкнул я. – Про нижнюю чакру у меня же спёр поди?

– То есть? – окрысился спир.

– Ну, я вроде в каком-то из своих романов эдакое завернул.

– Ты это выражение официально зарегистрировал, чтобы оно стало твоим? – ехидно поинтересовался мутант. – Нет. Ну и помалкивай, писатель.

Понятно. Крутая броня добавила Рудику отваги и нахальства.

Усилием воли я подавил в себе желание отвесить охамевшему корешу пинка, и посмотреть, насколько далеко его унесет при этом. Тем друзья и отличаются от обычных людей – возможностью нарываться без риска получить в бубен. Но как же иногда хочется от души зарядить в дружеское хлебало, кто б только знал…

Вздохнув, я подобрал с пола свой автомат вместе с разгрузкой и рюкзаком, прикидывая заодно наши дальнейшие действия. Но тут под потолком снова зашуршало, после чего по лаборатории разнесся знакомый голос Харона:

– Итак сейчас на вас надета последняя модификация нанокостюма, снабженная двуслойной графеновой броней, искусственной мускулатурой, а также системой ускорения и стабилизации движений. Но уникальность данного экзоскелета состоит в том, что его структура нестабильна. Мной был создан искусственный артефакт, который я назвал «Конструктором». Благодаря ему я смог изменять электронную заселенность атомов не только на внешних, но и на внутренних уровнях. То есть, была получена возможность произвести временную квантовую генерацию одного материала из другого. Грубо говоря, я смог перенаселить атомы азота и кислорода до такой степени, что они превратились в атомы углерода, железа, молибдена, титана и так далее.