Ник Перумов - Череп на рукаве [litres]

Любимый приказ вышестоящих, когда они сами не знают, что сказать. Действовать по обстановке. Можно подумать, мы станем действовать вразрез с ней.

Мало-помалу пещера сужалась. Мы старались ступать след в след, возле самой стены, однако своды понижались тоже, вынуждая нас сгибаться в три погибели. И всё ближе и ближе подводя к коричневому потоку.

«Студень» шёл мощно, словно расплавленная сталь. По теории, нам следовало ждать здесь бесконечных ловушек, волчьих ям и тому подобных прелестей – или же просто каких-нибудь прыгающе-зубастых хватателей, на манер того, что утащил в «реактор» первого десантника. Однако тут ничего не оказалось. Беспечность? Или всё-таки ловушка?..

Но сколько я ни вслушивался, сколько ни вглядывался в тускло мерцающие окошки датчиков – впереди всё оставалось спокойно. Неужели нам дадут вот так просто дойти до самого истока? И какова минимальная дистанция, на которой поток реагирует так, как он встретил Глинку? Как-то не хотелось выяснять это на собственной шкуре.

Пещера продолжала сужаться. Всё ниже опускались своды. Ребята начали нервничать, и это было совсем плохо. Я поднял руку, останавливая колонну.

– В чём дело, штабс-ефрейтор? – резко бросил секурист. – В чём причина задержки? – Даже сейчас он изъяснялся позаимствованными из устава оборотами.

– Мы слишком близко от потока, господин риттмейстер. Дальнейшее продвижение сопряжено с большим риском.

– Ну и что? – презрительно бросил секурист. – Риск – наша профессия.

– Да, но не риск ради риска, – резко ответил я, опуская даже обязательное звание.

Кажется, он оторопел. Во всяком случае, следующий его вопрос звучал почти человечески:

– Ты что же, предлагаешь повернуть назад?

– Может ли научная часть дать ответ, как далеко ещё до истока? – вместо ответа повернулся я к госпожам обер-лейтенантшам. И те ничего, стерпели столь ужасное нарушение субординации…

– Если наша аппроксимация верна… то ещё примерно сто метров по прямой, – ответила Мартина. – Условно-критическая дистанция до потока будет достигнута через двадцать метров… если мы всё посчитали правильно. И пещера внезапно не сузится.

– Оставайтесь здесь, – внезапно решился я. – Микки, Мумба! Пристегните меня и будьте готовы вытащить.

– Смелое решение, штабс-ефрейтор, – напыщенно сказал секурист. – Фатерлянд тебя не забудет…

Я не ответил. Поправил ремни огнемёта. Встряхнулся.

– Штабс-ефрейтор! – выскочила Грета. – Возьмите камеру. Так… закрепим на плече…

Камера была мне совершенно ни к чему, но тут уже ничего не поделаешь.

– Ждите меня.

– Поддерживай связь, штабс-ефрейтор! – крикнул секурист.

Как будто я сам могу выключить переговорник…

…Очень скоро мне пришлось уже ползти вдоль стены. Коричневый поток начал как-то подозрительно бурлить, на поверхности лопались пузырьки, но это пока ещё были обычные пузырьки воздуха. Слизь словно бы закипала изнутри; пока ещё это не истинные зародышевые пузыри, но, чувствовалось, скоро дойдёт и до них. Я замер, затаился у стены, хотя ясно, что поток реагировал не на движение и не на тепло. Каким-то образом он чувствовал само моё присутствие. Всё-таки нет, не совсем иммунная система. Сложнее. Эффективнее.

Пещера на самом деле плавно сжималась. Как и сказала Грета, проползти мне удалось немного. Метров тридцать пять – сорок, чуть больше, чем было предсказано, но тем не менее. Несмотря на все мои усилия, свет даже самого мощного фонаря упирался в плотную завесу мрака.

– Видишь его, штабс-ефрейтор?

– Никак нет, господин риттмейстер. На экране что-то есть?

– Ничего нет. Темнота. Видим поток, стены… впереди ничего.

– Я иду дальше, – внезапно решился я.

Я не мог отвести взгляда от зловеще булькающей поверхности. Я смогу сделать один выстрел, огнемёт задержит тварей, но для этого мне надо их опередить. Хоть на полсекунды, а опередить.

Ещё метр. Ещё один. Ещё полметра. Пузырей всё больше, и мне кажется, что отвратительный запах кипящей сыворотки пробивается даже сквозь абсолютную защиту дыхательных фильтров. Броня сейчас приведена в максимально напоминающую скафандр конфигурацию. А по лбу катятся, катятся, катятся капли холодного пота, и страх рвёт внутренности, словно когтями громадного зверя.

Зачем я здесь? Разве это нужно для моей цели? Конечно, карьера и всё такое прочее, но… мёртвый я точно уже ничего не сделаю. Всё для фронта, всё для победы – и мои предки бросались под танки с гранатами, раненые подрывали себя и товарищей, чтобы не попасть в плен, – а я боюсь сделать то, что представляется единственным возможным решением в данной ситуации.

Я зажмурился и внезапно представил это себе до невозможности чётко…

На всю команду хватит трёх быстрых выстрелов. Тела спихнуть в поток, и никто никогда не найдёт их. Камеру и оборудование – туда же. Конечно, если ведётся прямая передача на штаб… Тогда предварительно хряпнуть камеру о камень. Разумеется, чисто случайно. И все. Концы… гм… в слизь. Никто ничего не узнает. Скорее всего ещё и медаль дадут. Идти дальше – почти верная смерть. Так, как Глинка, ещё можно – когда тебя страхует всё отделение. А если мы все сунемся дальше, где стены пещеры сходятся почти к самому потоку, не оставляя места, – то моё отделение во главе со мной всё останется здесь. И тогда действительно всё окажется напрасно. Всё окажется напрасно…

Захотелось взвыть от невыносимо давящей боли в груди.

Ну что же ты стоишь, Рус? Впереди – смерть. Нелепая и страшная, которая не принесёт никакой пользы твоему народу. Это не закрыть грудью амбразуру или подорваться вместе с утюжащим наши окопы «тигром». Это совершенно бесполезно и бессмысленно. Поэтому поворачивай назад… только предварительно сделай одно неловкое движение, и хрупкий окуляр камеры разлетится дождём стеклянных брызг. Потом ты вернёшься. И аккуратно тремя выстрелами отправишь всех в Аид.

А как же Гилви? Гилви с…

А что Гилви? Ты забыл, что у неё на петлицах? Двойная S – SS – так просто не даётся. Она теперь такой же враг, как и все остальные. Уничтожить её – оказать большую услугу Новому Крыму. И всем, кто ещё осознаёт себя русскими, а не подпоркой при «стержневой нации».

Я лежал не шевелясь минут пять. А потом, словно в страхе перед неизбежным и пытаясь оттянуть его ещё хоть на малое время, опять пополз вперёд. До потока слизи осталось всего метра два. Критическая дистанция, если судить по случаю с Глинкой.

Бурлит и пенится поток, словно кто-то сунул мощный походный кипятильник в этот, извините, протухший суп. Вспучиваются и лопаются пузырьки. Воздух, воздух, воздух… стоп!

Коричневое плотное яйцо. Оплетённое тугой сеткой пульсирующих, теряющихся в глубине сосудов. Наверное, всё это время поток тщился создать нечто пригодное для боя. Всё-таки зародышевые яйца здесь ещё очень малы. Им нужны и свет и простор… окончательно дозреть они могут только там, внизу, в «реакторе»…