Андрей Архипов - Курсант

Он демонстративно вздохнул и сел перебирать документы в системе электронного документооборота, не собираясь подписывать их просто так, «за здорово живешь». Сидел часа два, но когда вернулся к занудным теткам с несколькими важными поправками, те обрадовали:

– Или подписывайте как есть, молодой человек, или «валите отсюдова» подобру-поздорову. И вообще, может, у вас деньги есть, чтобы так нагло себя вести?!

Пришлось подписывать, ибо чему его не научили в военном заведении, так это рядиться с великовозрастными дамами за точки с запятыми в кипах электронных бумаг. Причем Митька понимал, что зря в своей жизни не изучал эту науку, но зевота после прочтения подобных документов всегда опрокидывала его на обе лопатки.

Лишь ругнулся вполголоса, что полдня коту под хвост. После чего выслушал замечание от Мурки, что там у нее ничего нет.

А затем вернулся в ангар. И замер.

Было ощущение, что он попал в свою казарму в самый пик народного ликования по поводу предстоящей пьянки.

Основная приборная панель была раскурочена напрочь. Это было видно даже от входа.

Собравшиеся в ангаре люди гудели, будто стреноженный пчелиный рой. Даже несколько роев, запертых в одной комнате, но разделенных невидимыми границами.

Техники, сгрудившиеся около диагностического стенда, мирно ругались матом и пили синтетический кофе. Девицы в грязных комбинезонах пилотов пили что-то другое и использовали лишь литературные выражения, однако некоторые словесные оттенки почему-то вызывали у дюжих мужчин ступор и смущение.

На пингвиньих крылышках челнока мигали серебристые огоньки сварки. Роботы более продвинутого поколения, нежели Митькин паук с допотопным лазером и пылесосом, ползали по корпусу корабля, напыляя слои термозащиты. Тяжелый «летун», подающий противоосколочные панели, тяжело верещал, сообщая об истощении аккумуляторов.

Работа кипела.

И лишь Зинаида сидела около челнока и методично пережевывала бутерброд с ветчиной, покрытый съедобной целлюлозной пленкой.

– Неправильно вы, товарищ капитан, бутерброд едите, – подошел к своей спасительнице Митька. – Целлюлозой вниз надо, там вкусовых добавок больше… И вообще, чего это они все тут делают?

– Угу-у-м, – та с усилием протолкнула очередной кусок в пищевод и нехотя ответила: – Эти, что ли? Эти лодыри зарабатывают себе на пропитание.

– А вы? Следите, чтобы они не сбежали?

– А я, как видишь, ем. Я их собрала, а потому уже заработала себе на хлеб насущный.

– Понятно. А вы в курсе, товарищ капитан, что Казанцев запретил мне использовать кого-либо на станции без оплаты? Или надеетесь, что я богат, как Крез?

Зинаида засунула себе в рот последний кусок, умяла его пальцем, что-то пробурчала и полезла в челнок, при силе тяжести в одну треть от нормы забавно подпрыгивая на ступеньках. Как кузнечик. Ответить на простой вопрос она не посчитала нужным.

– Так что? – взлетел за ней по лестнице Митька.

– Так всё! – Зинаида достала из кармана куртки кубик защитного лазерного модуля и повертела им около самого курсантского носа. – Теперь будем жить! Программисты божатся, что ни одной пылинки теперь не пропустит.

– В смысле? Вообще, что тут происходит?

– Что происходит? Все в поте лица своего работают! Между прочим, в свободное от вахты время! И все искренне надеются, что ты проставишься!

– Э-э…

– Я уже слышала про коньяк от технарей! Представляешь, они меня им не угостили! Первый раз на моей памяти! Поэтому не полощи мне мозги, курсант, я хочу его попробовать!

– Да я почти пустой! Одна бутылка на самый крайний случай!

– Он наступил!

– Там на всех по тридцать граммов от силы!

– Про продолжение банкета не бери в голову, достанем…

Митька даже не стал спрашивать где и только обреченно пожал плечами.

– Как скажете. Далеко продвинулись?

– Заканчиваем. Навигационная система уже дышит, основные цепи двигателя успешно звонятся, внешнюю оболочку восстанавливаем, внутреннюю ты уже сам почти доделал… Остался лишь пилотажный комплекс, но девочки технарей дожмут! Думаю, до вечера закончим, а утром подойдет буксир и вытянет тебя наружу.

– А если сами выведем?

– С катушек съехал?!

Зинаида была категорична, как слон, усевшийся задницей на маленький зеленый автомобильчик, в незапамятные времена звавшийся «запорожцем».

Она еще и попрыгала на нем для верности, постучав пальцем по виску.

– А если реактор полыхнет после стольких месяцев бездействия? Ты соображаешь, какие муки испытают тысячи бездельников, расположившихся на ночлег в своих крохотных комнатушках на первом уровне?

– Так уж и полыхнет? – возмутился Митька, ничуть не возражая против того, что на станции все жители как один «лодыри и лентяи», а все каморки на нижнем этаже спроектированы в размерах гораздо меньших, чем положено по нормам капиталистического общежития. Однако на всякий случай поинтересовался: – Кстати, а за что вы так не любите сотрудников Корпорации?

– За то, что нам не помогали! – удовлетворенно провозгласила Зинаида, вставляя в пустой слот на приборной панели квадратный кубик процессора системы защиты. – А это от меня, дарю на вечную память! Сама отсюда и выдирала год назад!

Однако смена темы разговора «на бис» не прошла. Они вновь сцепились языками, поспорив по поводу выведения челнока из отстойника.

Стоит ли в их ординарном случае использовать буксир с магнитными зацепами или все-таки можно запустить штатный двигатель?

Собственно, такой спор был стар, как сама жизнь.

Как тащить мамонта в пещеру?

Митька предлагал его подманить поближе к входу и только потом оглушить и начать резать на кусочки, а Зинаида сомневалась, не разнесет ли зверь до момента снятия своей шкуры саму пещеру и ее окрестности, вытоптав огороды вокруг.

Если перевести их словесную баталию на более современный язык, Митька, безусловно, ратовал за то, чтобы все попробовать здесь и сейчас, поскольку его руки уже ныли от предвкушения потрогать настоящие и виртуальные рычаги управления кораблем. Зинаида же, как более опытная и здраво рассуждающая, была за самый что ни на есть неторопливый процесс вывода челнока в космос, вспомнив старинный анекдот про двух быков, медленно спускающихся с холма.

Выиграл, конечно, более опытный и старший по званию (тем более оно было у спорщиков одно на двоих). Кроме того, Зинаида была права на все сто процентов, а уж противоречить женщине, которая спасла твою жизнь, а потом взялась довести челнок до ума, было бы с Митькиной стороны просто безрассудно.

Сами посудите, в одном предложении сконцентрированы три нелогичных вещи – возражать уверенной в себе женщине, не быть благодарным спасителю и плюнуть в руку дающему. Ну, последние два утверждения, конечно, сплошь и рядом встречаются, однако первое… кто-нибудь из читателей в своем уме пытался это сделать? То-то же.