Вячеслав Базов - Вышибалы

— Система другая, — пояснил Тим, ковыряя угол своей маски. Он отрывал клей и кусками, похожими на сопли, складывал его на стол. — Тут мало четверых, чтобы свалить Легиона.

— Странный вопрос, но тут никто не говорил, что это твой потерянный в детстве родитель? — переключился Акросс. Вега отрицательно покачала головой:

— Я же сама пришла. А тебя надо было заманить.

— Да ладно, они похожи, — возразил Барс. Тим, глядя в стол и не отрываясь от своего занятия, спросил:

— Маску где достал?

— В морге. Меня вот-вот стошнит, — задорно рассказал Барс. — Ты бы видел, как Вега её чистила. Вот знаешь, как моллюсков из раковин выковыривают. Так и Вега оттуда отскребала мясо и зубы. Но я всё ещё чувствую запах.

Акросс демонстративно положил ложку в свою тарелку, подвинул её Барсу.

— Нет, спасибо. Я должен питаться через трубочки и внутривенно, — с деланным сожалением покачал головой Барс. — Так почему ты решил, что они все хотят тебя обмануть? Может, ты и правда его утерянный сын. Ну ладно, допустим тут и игрушка у тебя прикольная. А кто бы не использовал такой шанс? Дуешься так, словно ты тут всегда жил, а он тебя только теперь нашёл.

— Ты неправильно себя ведёшь, — сделал замечание Тим. Барс до этого сидел расхлябанно, облокотившись на стол, вытянув ноги, тут сел как примерный ученик, сложил руки.

— Прощать, мастер. Ломаться схемы, немного юмора. Ферштейн?

— Можно сказать, что жопой чую, — ответил на его вопрос Акросс. Вега с сомнением покачала головой:

— Мы враги, а они к нам даже охрану не приставили.

— Ребята за тем столом могут быть охраной, — предположил Тим.

— Ну так мы ж враги, почему бы не приставить? — Барс уже снова сидел как в баре, или школьной столовой. — Может, Легиона уже убили, а мы тут как дураки ещё играем.

Обжитая ими палата пригодилась — как раз четыре кровати, на пустующие принесли постельное бельё, сложили в стопку на подушках. И снова никакой охраны.

— Если хочешь проверить — прыгай в окно и беги в лес. Если за тобой увяжется кто-то, значит за нами следят, — Барс подцепил маску, собирался снять. Тим остановил его ударом в затылок. Барс не понял: — Что?! Они могут и не знать, что у вас намордники не снимаются!

Глубокой ночью Тим вдруг из непобедимого почти маньяка превратился в астматика, у которого начался приступ. Именно от этого хрипа все и проснулись. Первой у его кровати оказалась Вега — распутала из кокона одеяла, попыталась снять с него маску.

— Хочешь, чтобы он совсем задохнулся? — Барс ей не позволил. Прощупал пульс, раздвинул веки и заглянул в зрачки. Что он там при такой полутьме видел — да чёрт его знает, но после этого он со знанием дела заключил: — Всё очень плохо.

Тим не хрипел, но дышал так глубоко, что, казалось, вот-вот порвёт себе грудную клетку. В дверь постучали аккуратно.

— Мне сказали, что слышали шум. Кому-то из вас плохо? — вежливо спросил голос Пульмана, довольно бодрый для поздней ночи.

— У нас всё в порядке, — соврал Акросс, поднимаясь с кровати. Он готов был драться за Тима, только увы, голыми руками. Вега шёпотом позвала:

— Капитан… Что, если они правда помогут? Он же задыхается. Если он так и умрёт?

— Они помогут ему умереть, — шёпотом возразил Акросс. — Нас не подпустят к нему больше.

— Или они его заразили, теперь красиво спасут, чтобы ты стал больше им доверять, — предположил Барс. После этих слов Тим, находящийся на его руках, выдох сделал, а вдыхать больше не стал. В комнате началась тихая паника, и, пока Акросс думал, Вега поспешно открыла дверь, впустила внутрь военного и двоих солдат.

— Да, нашему другу плохо, — указав на Тима, пожаловалась Вега. — Посмотрите, что можно сделать.

Один из солдат в светлой форме и с медицинской повязкой на лице так же проверил пульс, посветил в зрачки, безнадёжно и со вселенской скорбью глянул на Пульмана.

— В госпиталь, — кивнул офицер. Акросс тут же вцепился в его рукав:

— Погодите… Я с ним. Я его одного не оставлю.

Зря он хватался за Пульмана, тот отгородил от него Тима и двух военных, позволив им тем временем подхватить умирающего на одеяло вместо носилок. Барс и Вега были на их стороне, и не мешали.

— Акросс, — огорчённо обратился Пульман. — Тебе нужно было думать быстрее… Они не могут простить, когда такое оружие оказывается у врага. Они что-то добавляют им в еду, в воду… Что-то вроде наркотика, который вызывает привыкание и уничтожает их, когда они долго его не принимают. Мы не вывели его формулу, он всё равно умрёт. Но можно продлить ему жизнь. Можно попробовать найти эту формулу, или убрать яд. Мне жаль, — он обернулся к Веге, — но ваш питомец тоже умрёт. Они все умирают. Но вы можете помочь, согласившись участвовать в эксперименте.

— Я отлично себя чувствую, — Барс поднял руки. — Я новое поколение. Мне всё ни по чём.

— Хорошо бы, — кивнул Пульман, и вышел, растерянный и огорчённый. Акросс после его ухода опомнился, подхватил со стула свою военную куртку, вылетел следом.

Когда Тим смог открыть глаза, он на секунду почувствовал себя слоном — к респиратору тянулся такой же чёрный хобот, руки были пристёгнуты к столу за запястья. Ноги не были как-то прикреплены, они просто не двигались. Тим почувствовал себя разложенной для препарирования лягушкой.

— Он не сможет сопротивляться, — послышался голос Щёлочи.

— Но он в сознании? Он чувствует? — в поле видимости появилась Гиена. Тим смотрел на неё спокойно, без страха, даже теперь, обездвиженный. Он никогда не понимал, почему Барс так боялся попасться этой садистке, ведь боли нет. И сейчас не будет.

— Да, — вместе с голосом Щёлочи что-то зажужжало справа, Гиена приняла от неё анатомическую пилу. Такой в фильмах вскрывают грудные клетки трупов. — Сейчас ткани мягкие. Должно сработать.

— Привет, Тим. — Гиена легла на стол грудью, словно заигрывала с ним. Он молча наблюдал.

И в то же время Тим был здесь и не здесь. Будучи и привязанным к анатомическому столу рядом со своим главным врагом, он сидел на качелях без деревяшки сидения. Грел руки в карманах толстовки и смотрел на то, как носки его кроссовок рыли землю. А напротив него стояла женщина, которой он не смел смотреть в глаза. Темнело.

— Ты не такой интересный, как Барс. Но увы, сегодня на столе не он, — Гиена на пробу пару раз запустила пилу, приблизила её лезвие к руке, беззащитно слабым пальцам.

— Возвращайся домой, — произнесла женщина напротив него, и в то же время Тим не почувствовал, а скорее осознал, как указательного пальца на левой руке коснулись зубья пилы, взвизгнули, врезаясь в мясо и, упёршись в кость, начали пилить. У него зачесались замёрзшие руки в карманах толстовки, но, опомнившись, он, всё так же глядя в землю, упрямо и спокойно отозвался: