Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Учебка

Людей вряд ли можно было назвать армией или солдатами хотя бы уже потому, что одеты они были весьма разномастно. На многих были камуфляжные куртки, но совершенно различных расцветок и фасонов. Кто-то был в черном, кто-то предпочитал цвет хаки, защитные цвета. Некоторые носили разгрузочные жилеты. На головах – у кого бейсболки, у кого обтягивающие шапочки, у кого-то банданы – тоже разных цветов и оттенков. А еще люди были разновозрастными, хотя преобладали тридцати-сорокалетние. Объединяло всех два фактора: все они были мужчинами и все имели оружие. Лишь это, пожалуй, и делало их похожими на солдат. Но еще больше – на сталкеров. Собственно, Плюх уже и не сомневался, что это именно сталкеры. А еще чутье подсказывало ему, что все они тоже пришли сюда не по доброй воле. Этот факт подтверждался еще и тем, что люди продолжали подходить – так же, как до этого сам разведчик с товарищами, механически переставляя ноги.

Трое ближайших сталкеров с интересом оглядели разведчика и его спутников, дольше всего задерживая взгляды на Илоне. Один из «вояк», по неуловимым признакам казавшийся в этой троице главным, был одет в зеленые куртку и штаны. На голове он носил полинявшую желтовато-зеленую бандану. Второй был в серой высокой кепке и потертой кожанке. Выделялся он бородой. Если у первых двух на ногах были ботинки, то третий был обут в кирзовые сапоги, а одет в темно-серую видавшую виды залатанную куртку. На голове его красовалась засаленная, неопределенного цвета кепка. Выглядел он старше своих товарищей и куда меньше их походил на сталкера, хотя и в его руках, как и у первых двух, была песочного цвета винтовка – такая же, к слову, как и у Игумена.

– Ого! – сказал главный. – Давненько тут женщин не было. Надолго к нам?

– Как понравится, – буркнула Илона. – И я не к вам.

– Что вас еще интересует? – не удержался Плюх, которому, конечно же, не понравился повышенный интерес к его девушке. – Ее возраст, семейное положение?..

– Да ладно вам, ёш! – сказал самый старший. – Мы ж без обид. Только и впрямь ведь от женского полу отвыкли. Вот и…

– Вот и не следует привыкать! – резко осекла его Илона.

– Постойте-ка, – продолжал вглядываться в нее бородатый. – А вы, случайно, не Забияка из «имперцев»?

– Допустим, – едва заметно дернулось та. – И что теперь?

– Да ничего. Приходилось пару раз иметь с вашими дело. Отличные бойцы! Только больно уж суровые. Вас тоже видел, издали, правда. Зато слышал о вас много лестного.

Забияка слегка оттаяла.

– Вы лучше не старое вспоминайте да не на меня пяльтесь, а введите нас в курс дела. Какого лешего нас сюда притащило? Что за представление тут планируется? – кивнула она на поле.

– Может, для начала представимся друг другу? – спросил сталкер в желто-зеленой бандане.

Егор собирался уже снова взбрыкнуть, но вовремя себя удержал. В конце концов, эти люди не желали им зла и вели себя, в общем-то, вполне достойно. К тому же информацию и впрямь не мешало бы получить. Да и союзников приобрести никогда лишним не бывает, а уж в теперешней ситуации особо. И он по старой привычке представился:

– Космический разведчик третьего класса Егор Плужников, позывной Плюх.

– Злыдень, – пожал ему руку главный из троицы.

– Колыч, – сделал то же и самый старший.

А бородач, назвавшийся Брюлем, долго не отпускал руку Егора, явно пытаясь что-то вспомнить. Потом, обведя своих взглядом, спросил у них:

– Что-то у меня мыслюлина одна в голове плещется… Помните, нам Беспалый тоже что-то про космос втирал? Что оттуда в ту Зону мужик какой-то на ракете плюхнулся?.. Точняк, он же его Плюхом как раз и звал! – И Брюль уставился на Егора: – Так это ты тот самый мужичулина из космоса и есть?

– Видимо, да, – нахмурился Плюх. – Только я не знаком ни с каким Беспалым.

– Он тут уже Беспалым-то стал, – пояснил Злыдень. – А там, говорит, был одним из умников, веришь-нет? Из тех, что за артефакты нас жрачкой и всем прочим снабжали.

– Аникей?! – воскликнула, глядя на Егора, Илона. И перевела взгляд на троицу: – Он что, жив?..

– Был жив с утра. Мы на охоту пошли, он дома остался. А потом – это вот… Может, и его сюда притащило.

– Ясен пень, притащило, – сказал Колыч. – У него же пальца нет, а ноги-то на месте.

– Ёхи-блохи! – подался к сталкерам косморазведчик. – Почему у него нет пальца? Что с ним случилось?

– И что со всеми нами случилось? – подал голос Гор. – Что это за хрень?

– Хрень и есть, – нахмурился Злыдень. И принялся рассказывать.

Но успел он рассказать немного, к тому же не столько помогали, а больше мешали вклинивающиеся с пояснениями и уточнениями Брюль и Колыч. Но главное, то, как Аникей Тавказаков получил свое прозвище и зачем их всех сюда «привели», все-таки поведать успел. А потом сам себя и оборвал:

– А вон и они как раз, «урфины» долбаные. Не дергайтесь только. И не стреляйте, пока ближе не подойдут. Короче, нас держитесь и делайте как мы. Ложимся и держим ублюдков на прицеле.

Перед тем как лечь, Плюх посмотрел на дальний край поля и увидел надвигающуюся оттуда длинную цепь обнаженных, зато с блестящими шлемами на головах людей. И с оружием в руках. «Урфины»!.. «Странное название, – подумал разведчик. – Спросить у Злыдня, почему такое?» Но это было сейчас неважным. Как бы ни назывался враг, главным было выстоять. В любом случае теперь, когда было ясно, что – точнее, кто – им угрожает, вернулась уверенность. «“Урфины” – люди, а значит, с ними можно совладать. Они вооружены, и они нападают, а значит, в них без угрызения совести можно стрелять. Как минимум по конечностям, ну а в крайнем случае и…»

Кто-то и правда уже начал стрелять, хотя до цепи нападающих было еще далеко.

– Это нервулины у кого-то сдают, – пояснил Брюль. – Вы на них не смотрите. Вы на нас смотрите.

– И на них вон, ёш, – ткнул рукой вперед Колыч.

«Урфины» были теперь куда ближе. И Плюх сумел разглядеть, что на головах у них были вовсе не шлемы. Это сами головы и казались дрожащими, будто ртуть, зеркальными каплями. А голые тела этих людей как будто покрывала блестящая прозрачная пленка. То, что это были именно люди, было понятно, например, по татуировкам. В двадцать втором веке такими откровенными глупостями никто, понятно, не занимался, но за последнее время косморазведчик насмотрелся подобного «творчества» в избытке. И это сочетание человеческого снизу и откровенно чуждого сверху вызывало по отношению к «урфинам» крайне отталкивающее, близкое к омерзению впечатление. А когда Егор разглядел среди мужских тел также и женские, испытал откровенное отвращение. Потому что уродливое с прекрасным не только не сочетается, а становится вдвойне, втройне уродливым.

– Гляди-ка, точно у них дела плохи, коли женщин набирать стали, – сказала вдруг лежавшая по правую руку Илона.