Поселягин Владимир - Слово чести [СИ]

Следующие два дня Егор, что постоянно присматривал за мной, Светлана Николаевна ему вполне доверяла, в момент, когда рядом никого не было, а я для этого выходил из палаты, тот и шептал мне новости на ухо в коридоре. В госпитале, к сожалению, уединиться было негде. А если даже есть, мне дотуда просто не дойти, тяжело ещё. Так вот что сообщал постепенно Егор, шепча мне, всё же будет плохо если кто посторонний узнает такую информацию. Найти распространителя в госпитале удалось легко, Лукич по пьяни рассказал. Это оказалось девушка, поповская дочь, сестрой милосердия у нас работает, я её хорошо знал, она и нашу палату обслуживала. Та плакала, руки заламывая, чуть не купила казаков, а когда Егор её толкнул, подгоняя, взорвалась оскорблениями, называя тех царскими выродками и церберами. Да много что наговорила с горяча. В общем, жалости у тех совсем к ней не осталось, ломали по жёсткому, и много что узнали, после чего за два дня полностью эту ячейку и закопали. Точнее тела утопили, оно так быстрее, лодка уже имелась. Резидента не взяли, тот в столице окопался, дядька с напарниками к нему поехал на поезде, Егор тут один остался, но его представителя в Москве легко взяли, из нашей сволоты был. Много что порассказал. Денег с этой истории те сняли в количестве восемнадцати тысяч, Егор этого не стал скрывать, немного, но и не так и мало. Поглядим сколько с резидента возьмут.

Я слегка удивился тому, что за два дня столько людей уработали, всё же на четверых, а Егор участвовал, такое количество великовато. Но тот пояснил. Оказалось, шестнадцать взяли в одном месте, те встречались, что-то вроде совещания с раздачей инструкции и подобного. Остальных по одиночке за ночь переловили, зная где те живут, это оказалось провести не сложно. А дальше допрос, нож под сердце, и в реку. Надеюсь не всплывут. Ну казаки опытные, подобной ошибки допустить не должны. Вот так и закончилось эта история. Через пять дней вернулся наставник со старыми казаками и сообщил, резидента взяли, причём с кассой, больше ста тысяч рублей, тот их только что получил, и посовещавшись, казаки попросили взять долю, тридцать тысяч рублей, за такую наводку и интересную работу. Подумав, взял, если бы отказался, обидел бы уважаемых людей. А те мне подарок привезли, собственноручно написанные резидентом мемуары. Сутки писал, лил горючие слёзы, и писал. Я потом по-тихому дня три их изучал, читая разные откровения резидента. Да уж, мерзости хватило. Этот тоже из наших был, даже профессор какой-то, но легко дал себя завербовать, находясь в тот момент во Франции, и с азартом кинулся в революционную деятельность. Тут не столько идеологическая борьба, сколь на халяву деньги получить. Очень любил их. Он и эти деньги выбить смог, говоря, что направит их на подкуп чиновников и политических, а планировал восемьдесят тысяч забрать, остальное по чайкам распределить для революционной деятельности. Теперь у меня есть данные вербовщика. Только сомневаюсь, что они помогут. Джон Смит у англичан что Иван Иванов. Скорее всего использовано разово для вербовки. И не факт, что тот действительно англичанин. Однако профессор имел отличную память и неплохо изложил внешность того вербовщика. Глядишь пригодиться, пара отличительных во внешности черт, чтобы узнать того, редкость для разведчика, они обычно неприметную внешность имеют, у него были. У этого профессора-резидента ещё несколько ячеек было, в столице и в Киеве. Нечего казакам тут сидеть, пусть прокатятся, ликвидируют их. Я не жандарм, рассусоливать с врагами не буду. Нашлась тут пятая колонна, понимаешь.

Пощупав правую сторону груди, даже скорее не пощупав, а погладив, я только вздохнул. А ведь доктор был прав, рёбра ещё долго будут давать о себе знать. Всего месяц прошёл с момента ранения, а рёбра всё равно дают о себе знать. Да и гипс сняли только два дня назад. И я ещё осторожно ходил, с тугой повязкой, чувствуя себя несколько непривычно. Это как у черепахи панцирь отобрать. Что-то не так, защиты нет. Умом понимаю, что это бзик такой, а всё никак от него не отделаюсь. Ничего, со временем пройдёт. В больнице меня задержали, сутки продержали в госпитале, наблюдая за моим состоянием. После чего разрешили переехать домой к Волковым. Им это тоже выгодно, койка освободится. Сегодня утром я переехал, да осмотрел комнату, а Светлана Николаевна уже суетилась, сообщила, насколько та меня званных вечеров записала на ближайшее время, и сколько собирается у них в особняке организовать. Даже как-то неловко будет сообщать, что я завтра уезжаю. Доктора я уже предупредил, мол, хочу посетить своё поместье под Казанью, тот не хотя, но разрешение дал. Заодно расспросил у него сколько я на излечении буду. Оказалось, до конца лета, и это ещё не факт, мне нужно быть осторожным. Кстати, отпуск в это время тоже входит, его дают на долечивание.

Изучив комнату, я понял, этот дом и эту комнату я не чувствую своими, для меня они чужие. Вот квартира в столице, даже в обеих столицах, России и Франции, они мне свои, родные, к которым я привык, хотя и было на это пущено непозволительно мало времени. Сейчас же я стоял в зале и держал руки на ширине плеч, пока портной ловко обмерял меня. Светлана Николаевна собиралась заказать мне парадную фурму, чтобы я блистал на балах. А лучше два комплекта. Я лишь с терпением переносил эти мучения. Портной уже вызвал у меня болезненные гримасы касаясь груди, так что действовал очень осторожно. Светлана Николаевна щебетала, описывая куда мы направимся через три дня. Это будет первый вечер где я, по её мнению, вызову фурор. Дождавшись, когда портной закончит дело, и выяснив из какого материала ширь форму, уйдёт, я поправил рубаху, а был в свободной рубахе и брюках, у меня на груди повязка, всё же страховала рёбра, и вот что я сообщил:

— Извините, мама, но к сожалению, вынужден буду вас расстроить.

Давно пора было начать этот разговор и время наконец пришло.

— Что случилось, Игорь? — явно насторожилась та.

— Завтра я покидаю Москву, и до конца излечения буду отсутствовать. Вернусь, пройду медицинскую комиссию. У меня планы, которые я подготовил к исполнению, потратив, надо сказать, немалые средства, а также обязательства, которые я бы хотел выполнить.

— Так, — сказала Светлана Николаевна, которую я так и не смог признать мамой, для меня она всё же так и осталась чужим человеком, хотя я и пытался. Вот с сёстрами и братом таких проблем не было, однако родители Игоря, хоть и были мне вполне близки, но всё же родными я их не чувствовал, да и это общение на вы, принятое в семье, также не способствовало сближению. — Куда ты собрался? В столицу или в своё поместье? Решил бросить родную мать? А как же обещания что я дала таким людям, которым отказать никак нельзя?!