Поселягин Владимир - Слово чести [СИ]

Через полчаса, когда мы покидали эту рощицу, тело полковника покачиваясь висело на крепкой ветке одного из деревьев. Взять мы его не могли, а оставлять… Дальше мы проехали едва пять километров и повернув на хорошую щебёночную дорогу, покатили по ней, ещё с десяток километров, и вот оно, имение. Стояло то обособленно, в глуши по сути, оттого и охотились тут, рядом никого. Вокруг действительно стояли сожжённые здания, над некоторыми ещё вился дымок, само здание имения двухэтажное, или облицованное диким камнем, или построенное из него, но смотрелось стильно и красиво. Часть окон выбито, но в проёмах никто не мелькает, видимо неизвестный офицер напрочь повыбивал желание показываться в окнах. Во дворе лежат убитые, на крыльце тоже несколько трупов, ещё одно свешивается из окна первого этажа. С учётом того сколько тот охотников и егерей перебил, патронов у него должно быть достаточно. Честно сказать, я опасался от него выстрелов по нам, однако сидел в машине в германской форме и возглавлял колонну, но подъехав, фактически на подъездную площадку, два грузовика почти к дверям, а два других чуть отстав развернулись, задние борта упали, и забили два пулемёта, по окнам, а те что у дверей встали, больше у крыльца, парадных, покидали казаки. У каждого кроме оружия по две-три динамитных шашки. Так что сосредоточившись у дома, со всех стороны здания, те стали поджигать фитили, зная что горят те пять ударов сердца, и закидывать шашки в окна. Некоторое умудрялись и на второй этаж. Сейчас прикрывая их, пулемёты и били именно по второму этажу. Всё я это снимал, и как из окон выметалась пыль от взрывов, вырывая уцелевшие рамы, и остальное. А дальше подставляя руки и плечи, те стали помогать молодым забираться в окна, и сами полезли следом, проводя зачистку, а я всё это время прогуливался у своей легковой машины с пистолетом в руках. Через пару минут вахмистр доложился, в доме порядка сорока трупов обнаружили, помимо хозяев и уцелевших гостей, ещё и прислуга была. Выживших не осталось. Действовали как я велел, прежде чем ворваться в комнату, закидывали в неё одну-две шашки, и пережидая взрывы уже заходили, если есть выжившие, добивали. Тут мы карали, пленные нам не нужно. Однако, несмотря на все принятые меры, двое раненых всё же было, один был контужен разрывами своих же шашек, другой словил пулю в руку от подранка, ну и выбыл, его как раз перевязывали. Сейчас казачки в погребе, бочки с вином взрывали, но как я понимаю и знаю, не один десяток бутылок в вещевых мешках звенеть стеклом будут, ну и разграбление имения шло, да второпях, от взрывов левое крыло начало гореть, ярко полыхая. Сейчас ковры выносили, коллекцию холодного оружия, да и вообще любое барахло что приглянулось.

— Вот, командир, нашли.

Подошедший вахмистр сунул мне пачку фотографий. Велев ему отправить людей на поиски неизвестно офицера, почему-то тот сам не вышел, не смотря на то что казаки у меня были в своей форме, я один щеголял в форме германского офицера, ну и водители тоже, и пока стал изучать фотографии что тот мне дал. М-да, эти любители охоты фотографировались со своей убитой дичью рядом. Вот и доказательства. Наш журналист, что подошёл, тот это время при пулемётах был, в одной из машин, смотрел фото бледнел и краснел, как это делал Сашка недавно. После чего попросил взять фотографии, тот готовил статью о жестоком отношении к пленным среди дворянства, показать их настоящее лицо, напрочь испортив их репутацию в России, и эти доказательства только всё подтвердят.

— Забирайте, я лишь эту фотографию оставлю, — показал я нужную карточку.

— Чем она вам приглянулась?

— Тут на фото мой бывший фельдфебель Крапивин, из пулемётной полукоманды. Полный Георгиевский кавалер имел. Я с ним войну начинал. На фото в газетах он был. Самым ярым поборником был, не тронь пленных, не убей германца. М-да.

Тот вздохнул и оставил меня со своими мыслями, понимая какие чувства меня обуревают. По поводу офицера, то искать его не пришлось, сам вышел и слегка прихрамывая направился в нашу сторону. С помощью одного охотничьего карабина тот шёл, использовал его как костыль, второй за спиной был, два патронташа крест на крест перехватывали грудь, как пулемётные ленты у революционных матросов, и третий на ремне. Двое подскочивших казаков помогли ему побыстрее добраться до меня. По погонам тот был штабс-капитаном. На голове смятая в блин фуражка.

— Штабс-капитан Берёзов, — тот спокойно кинул кисть руки к виску. — Пятнадцатая пехотная дивизия, командир роты.

— Майор Волков, самоназначенный командир казачьего отряда, провожу рейд в тылу противника. В данный момент нахожусь на учёте в канцелярии фронта как находящийся на излечении после тяжёлого ранения, после него получу новое назначение.

— Волков? Тот самый? Как-то не похож.

— А так? — я снял парик и отклеил усы, снимая очки, и в этот раз офицер меня узнал, пришлось пояснить. — Германцы знают, что я тут командую этим отрядом и фотокарточка моя у них есть. Из наших же газет. Мы тут с десяток мостов взорвали, склады подожгли, ищут нас, сильно ищут.

Тот был сильно уставший, голодный, измождённый, поэтому я приказал погрузить того в кузов машины с одним из пулемётов, это где Сашка вторым номером был, покормить, но аккуратно, неизвестно сколько тот не ел, ну и обиходить. Грузовики с пулемётами уже подъехали, сейчас казаки бегали добро вынося, и грузя в машины. Я же вернул маскировку на место и поинтересовался у одного из своих водителей, что осматривал три легковые машины у здания, что с техникой, но тот меня лишь расстроил, у всех машин двигатели прострелены. Берёзов знал куда стрелять, чтобы оставить местных без транспорта. Кстати, в здании среди гостей двое в генеральской форме были, пока пожар не добрался до них, я сфотографировал трупы. А потом, когда отъезжали от здания, и само полыхающее имение. Пожар крупный, как бы внимания не привлёк, мы за время пути дважды аэропланы видели, видать с воздуха искали, так что может прилететь какой летун, изучить что тут происходит. А может и не прилетит, Берёзов вон сколько построек сжёг и ничего, искали нас у Франкфурта, а не тут. Ну а мы, вернувшись на основную трассу так и погнали к столице Германии.

Как мне удалось узнать у того полковника, сейчас у германцев на Восточном фронте удачи пошли одна за другой. Наши облажались при наступлении, да и союзнички подвели, прибить гадов хочется. Германцы «незаметно» для них перебросили крупные соединения с Западного фронта на Восточный, о чём союзники не могли не знать, но информацией с нашими не поделились, на что уже наши на них сильно обиделись. Ну и при наступлении германцы отсекли две наших армии, окружили и как раз на днях добили последние очаги сопротивления. Не многие из котла вырвались, а в образовавшейся прорыв германцы бросили свои части, теперь наши отступают из Пруссии, пытаясь создать оборону у них на пути, перекидывая дивизии с других направлений. Как отметили германские офицеры, мало сдающихся частей было, и если в первые месяцы войны, окружил кого, то всё, принимай капитуляцию, то тут русские части даже в безнадёжной ситуации дрались до последнего, часто без патронов идя в штыковую с криком: « Русские не сдаются ». Очень много раненых было среди русских. М-да, вот такая она военная фортуна. Ну да ладно, повернув на перекрёстке, мы в уже сгущающейся темноте направились к Берлину, не так и далеко осталось. Часа два пути.