Игорь Черепнев - Бешеный прапорщик: Вперед на запад

– Здравствуйте, господа офицеры! Молодцы, нет слов! Учудить такое!.. – Командир полка широко улыбается, затем переходит на более серьёзный тон: – Денис Анатольевич, во исполнение приказа генерала Келлера полк прибыл занять город и организовать оборону. Со мной два батальона, через четверть часа подойдет второй эшелон. Разгружаемся и тут же отправляем составы обратно. Следом за нами должна быть вся дивизия!

– Петр Максимович, пройдемте в «штаб», там все захваченные у германцев карты, где вся их оборона вплоть до последнего отхожего ровика обозначена, – на правах хозяина приглашаю сменщиков в более комфортные условия. – Там и обсудим наши дальнейшие действия…

Ещё недавно пустынная станция наполняется деловым многолюдием, организованной суетой и командами унтеров и ротных командиров. Пережидая прохождение через пути одной из рот, цепляюсь взглядом за свой броневагон, возле которого толпится любознательный народ, и останавливаюсь как вкопанный. Ну, засранцы!.. Нет, интересно, это кто такой смекалистый нашелся?.. На борту поверх камуфлированной окраски свежими, еще не подсохшими белилами чуть наискось сделана надпись «Неуловимый мститель». И ниже, шрифтом помельче, – «1-й отдльный Нарочанскій баталiонъ»…

От разглядывания этого художественного шедевра и проведения срочных розыскных мероприятий отвлекает посторонний шум откуда-то сверху. С востока накатывается ровный вибрирующий гул, затем две еле заметные точечки над горизонтом постепенно превращаются даже не в самолеты, а в воздушные корабли, которые не летят, а величественно плывут в воздухе. Бинокль помогает оценить огромный размах узких крыльев, вытянутый фюзеляж, опознавательные бело-сине-красные триколоры. В прошло-будущем особого пиетета перед «еропланами» не испытывал, за исключением, пожалуй, 27-й «Сушки», считая всё остальное сосисками с крыльями. Но тут – совсем другое. Самое выдающееся на данный момент творение Игоря Сикорского, четырёхмоторный «Илья Муромец»!.. Два богатыря покачивают крыльями, приветствуя нас, что вызывает очень громкие и положительные эмоции у всех присутствующих, и шествуют мимо города…

В штабе, выслушав краткий доклад и отдав распоряжения своим штабным, полковник Степаненко начинает рассказывать о глобальных событиях последних двух суток.

– …Прорыв расширен до двадцати верст, следом за нами вошел третий Сибирский корпус, на подходе войска второго эшелона. Командующий армией будто очнулся от летаргического сна и развил бурную активность. Не знаю, правда, отчего…

Ну как отчего? Наверное, от того, что его императорское высочество нашел убойные во всех смыслах аргументы. Вплоть до печально-торжественного некролога во всех газетах.

– …Следуя на север, мы как бы сворачиваем в рулон весь германский фронт, сейчас ближайшая задача – удар с тыла и во фланг группировке под Барановичами… – Петр Максимович одновременно говорит и рассматривает карту. – У них здесь хорошо оборудованные позиции… Вы только посмотрите, опять этот «Фердинандов нос»! Не дают покоя болгарскому монарху… Хм, укрепления «Долина смерти», «Могила русских»!.. Ну-ну, теперь будет германской могилой!..

Ага, если нажать на немцев с двух сторон… Я бы даже атаковать не стал, подтянул бы артиллерию, свою и трофейную, и перепахивал бы эту местность по надцатому кругу! Шесть километров по глубине – это не дистанция…

– …Так что, Анатолий Николаевич, прошу вернуться в полк со своими разведчиками. А вам, Денис Анатольевич, – убыть к командиру Особого корпуса со всей поспешностью. Это – его личное распоряжение…

Чтобы не ехать «в гости» с пустыми руками, трое «кентавров» нагружаются ящиками с железным пайком и вещмешком с рафинадом, после чего снова навещаю отца Павла. После пяти минут обоюдных упражнений в красноречии получаем в обмен спрятанные мешки с трофеями и пастырское благословление, после чего возвращаемся на Полесскую, где меня уже поджидает Дольский, сдавший позицию на Центральной сибирякам.

– Ну что, господин капитан, с викторией?!. Так громче музыка играй победу! Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!.. – Анатоль, похоже, в отличном настроении. – Наши дальнейшие действия?..

– Меня вызывает к себе генерал, так что беру конвой и – в путь. А ты собираешь оставшихся бойцов и – по моим следам, на зимние квартиры. Похоже, что мавр своё дело сделал и может уйти.

– Я твою двадцатку пришлю, с кем ты штаб брал. Кстати, не слишком торопишься, четверть часа есть?..

Успеваю только кивнуть в ответ из-за новых криков возле «Мстителя». Да, блин, вам там что, мёдом намазано? Не можете оставить броневик в покое? Так я сейчас помогу!..

Несусь, перепрыгивая через рельсы, к толпе о чём-то громко галдящих «ополченцев»…

– Дорогу, вашу мать в…! – Добрые и вежливые слова вкупе с выстрелом в воздух возымели свое действие, и мне предоставляется коридорчик, в конце которого я вижу… М-да, всё гораздо кучерявей, чем праздное любопытство мающихся от безделья солдат. Возле вагона несколько бойцов держат, заломав руки, Спиридоныча, Шекка и фон Абихта. И откуда последний взялся, хотел бы я знать?..

– Отпустить! Что тут случилось? – приходится повысить голос, видя, что народ не торопится выполнять требуемое. – Отпустить, я сказал! Грабки свои поубирали!

Сзади подбежавший Анатоль командует: «К бою!», клацают затворы, и на всю станцию кто-то из «кентавров» высвистывает «Тревогу».

Недоумевая от такого поворота событий, «ополченцы» нехотя отпускают своих жертв и издают недовольно-угрожающий гул.

– Кто-нибудь может объяснить, что случилось? – Надо разруливать ситуацию миром, за спиной уже слышен топот сапог, сейчас штурмовики сначала наведут порядок, ткнув всех мордочками в щебёнку, а потом начнут долго и больно разбираться.

– Еще раз спрашиваю, чего на людей выбесились? Других дел нет?

– Вашбродь, ну дык ета… Мы ж германских шпиёнов поймали… – растерянно объясняет один из бунтарей, знакомый уже нескладный длинный солдат в драной гимнастерке и трофейных штанах с сапогами. – Вот и порешили… эта, начальству передать…

– Что?! Какие, на хрен, шпионы?! И кто тут такой умный нашелся, а? Вы что, совсем с головками не дружите? – Это уже Анатоль громко изумляется извивам солдатской логики.

– Дык, вашбродь… Мы… ета… идём, значицца, а оне по-бусурмански тута болтают и руками под вагон тыкают. Не иначе хотели бонбу подложить. Один, дык вааще, в сваёй форме… А етый, с культяпкой который, ешо хотел шмальнуть по нам… – пытается оправдаться стихийный вожак.

– Я сейчас вам каждому так подложу, что не обрадуетесь! Объясняю один раз, запоминайте! Тот, который в форме, – киваю на изрядно побледневшего Шекка, – добровольно перешёл на нашу сторону. Кто не понял, повторяю по слогам: до-бро-воль-но! Сейчас он на броневагоне механиком. Что касается второго – господин инженер ещё с час назад прикрывал из пушек блокпост! То, что говорили не по-нашему, так я тоже немецкий знаю… А насчёт одежки – вы-то сами в чем? Сапоги у всех германские, штаны – тоже, бельишко нательное, наверное, опять германское, со складов будет… Так, а ну-ка, любезный, иди-ка поближе… Дыхни-ка, голубь!.. Ф-ф-у-х! Фляжки с германцев тоже затрофеили, да? Вместе с содержимым. Нет, я понимаю, что водку удобнее всего в брюхе носить… Так что, теперь и вас за шпионов считать?..