Владилен Цыганов - История Индонезии. Часть 2

Если прежде президент назначал в СНП 75 военных (16% состава) и 25 гражданских лиц, то есть суммарно 100 человек, по новому закону начиная с выборов 1987 г. все 100 человек, назначаемые главой государства, должны были быть военными. Таким образом, доля всех назначенных в парламенте снижается с 22 до 20%, тогда как назначаемых военных, напротив, возрастает с 16 до 20%. В итоге «демократизация» государственного строя РИ приобретала весьма своеобразный характер.

Принципиально новым был пятый законопроект, котор обязывал теперь уже все общественные организации (вслед за партиями) исключить из своих программ все и всякие концепции, кроме единственной — панчасилы. Предусматривалось также, что правительство получает право «замораживать» на неопределенный срок деятельность массовых организаций, «если они представляют угрозу государству или общественной безопасности». Оба этих положения не были неожиданными, но тем не менее вызвали ропот разномастных неполитических организаций. Военная официозная пресса не без озабоченности отмечала, что «не вся общественность тождественно воспринимает необходимость унификации идеологических концепций».

Тем не менее все законопроекты, включая три последних, были приняты СНП годом позже, осенью 1985 г. В течение двухлетнего переходного периода все (включая религиозные) общественные организации обязывались соответствующим образом изменить свои статуты. Две исламские традиционалистические организации, НУ и Перти, включили панчасилу как единственный идеологический принцип в свои уставы еще в мае 1985 г., не дожидаясь принятия соответствующего закона: это открывало им возможность внесения в статуты некоторых оговорок и выгодной интерпретации ряда положений законопроекта, пока он не стал законом. Модернистско–исламская организация Мухаммадья (считавшаяся прежде массовой базой Машуми) после долгих препирательств также поневоле признала панчасилу «единственным руководящим принципом» в декабре 1985 г.

Так борьба за реализацию «единого и единственного принципа» завершилась победой правительства. Система партий и общественных организаций была выхолощена окончательно. Государственная власть обрела исключительное право толкования государственной идеологии и ее реализации в жизни общества. Уже складывалось мнение, что потенциальные болевые точки режима с введением «единого принципа» навсегда «переместились из идеолого–политической сферы в социально- экономическую», считавшуюся менее опасной в условиях начавшегося экономического подъема. Ободренное успехом, правительство приступило к разработке двух новых законопроектов, затрагивающих конфессии: о структуре религиозного судопроизводства и религиозно–процессуальном кодексе [125] Кроме того, правительство присвоило себе право назначения учителей закона божьего (их было свыше 24 тыс.) в общеобразовательные школы и 1985—1986 гг. .

Однако многие сантри — в партиях и вне их — были настроены отнюдь не примиренчески. Мусульманские проповедники, уламы и кьяи, а также служители мечетей восстали против попыток деполитизировать ислам. Они повели широкую антиправительственную пропаганду, распространяли брошюры, листовки и магнитофонные кассеты с проповедями, в которых государственное руководство обвинялось в безбожии, приверженности доисламскому мистицизму, секуляристских настроениях и преследовании «истинных мусульман». Попытки поставить под государственный контроль такие выступления воинствующих сантри не прекращались, но оказывались малоэффективными. К новым ухищрениям прибегали и партии: так, НУ объявила ислам своей «основной верой», а панчасилу — «идеологической основой», сознательно игнорируя переплетение двух этих понятий.

Пропаганда неконформистов легко находила отклик среди народных масс, испытывающих ухудшение своего материального положения, страдавших от деклассирования и безработицы, терпящих произвол властей, остро ощущающих усугубление социального неравенства и засилья иностранной и кабирской буржуазии. Неудовлетворенность мусульманских масс, лишенная легальных возможностей выражения, в конце концов нашла для него иные каналы. 12 сентября 1984 г. в районе трущоб близ джакартского порта (Танджунг Приок) произошла вспышка насилия. Нападение мусульман–сантри на солдата, вошедшего в мечеть с инспекционными целями, положило начало массовому антиправительственному выступлению. Рабочие, люмпен–пролетариат, мелкобуржуазные элементы, преимущественно мусульмане, громили в порту государственные учреждения, полицейские и военные посты, китайские магазины и лавки и оказали сопротивление вызванным войскам. Поднявшаяся стрельба унесла, по официальным данным, 30 жизней восставших [126] По данным оппозиции, погибло по крайней мере 210 мусульман. . 56 человек было ранено. 38 участников событий были преданы суду. Официальная версия происшедшего, сглаживающая острые углы, нашла разоблачение в «Белой грамоте» — листовке, подписанной 22 оппозиционными деятелями, среди которых были бывший министр, лидер Мухаммадьи М. Сануси, генералы X. Р. Дарсоно и А. Садикин, ставшие символами инакомыслия, бывший личный секретарь последнего, видный мусульманский проповедник А. М. Фатва. Трое из них (кроме Дарсоно) были и в числе подписавших «Петицию пятидесяти».

Далее последовала длившаяся почти год серия поджогов и взрывов, организованная мусульманскими боевиками. Нападениям и поджогам подвергались в первую очередь находившиеся в собственности хуацяо банки, магазины, торговые центры, но также государственные учреждения: универмаги, центральная радиостудия и даже военный арсенал неподалеку от столицы, «забросавший» ее ближайшие пригороды дождем снарядов и ракет. Варварскому разрушению подверглись культи вые сооружения христианских религий и даже гордость Индонезии — средневековый буддийский храмовый комплекс Боробудур. Становилось очевидным, что взрывы и пожары — звенья единой террористической камлании. Аресты и допросы части виновников обнаружили при всей разнородности интересов групп, перешедших к мерам террора, три побудительных мотива: привлечение внимания мировой общественности к допускаемым властями орба отклонениям от конституционных норм и изъявление протеста против этих отклонений; разоблачение «ущемления интересов, прав и идеологии верующих мусульман»; наконец, давление на правительство с целью пресечения засилья этнических китайцев в экономической жизни Индонезии.

Развернулась новая серия судебных процессов. По обвинению в подрывных действиях перед судом предстали М. Сануен и X. Дарсоно (которые в 1985 г. были осуждены соответствен но на 20 и 7 лет тюрьмы [127] В ноябре 1990 г. генерал Дарсоно был амнистирован и освобожден из–под стражи. ), А. М. Фатва. Ряду фанатиков–мусульман, исполнителей террористических актов, был вынесен смертный приговор, а идейные вдохновители террора, мусульманские проповедники, были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.