Макс Мах - Хищник

– Хочешь вина? – спросил Че.

– Нет, – покачала головой О, – сегодня я пью только водку.

Она протянула белую изящную руку, в которой трудно, практически невозможно было угадать смертоносную длань превосходной танцовщицы, и взяла с полки-столика, устроенной в изголовье, нефритовую чашечку.

– Налей мне, Че.

– Слушаюсь и повинуюсь, мерайя, – улыбнулся господин Че и, подхватив терракотовый кувшин, плеснул, не расплескав, впрочем, ни капли, прозрачной, обдавшей их дыханием виноградников жидкости, в две одинаковые чашечки, Ши и себе. Потом взял свою двумя пальцами и поднес к лицу. Это была виноградная водка с восточного побережья, «Кровь солнца», крепкая, чуточку сладкая и невероятно ароматная. Дышать ею было не менее приятно, чем пить.

– Итак, господин рассказчик… – улыбнулась О, пригубив водку. – С чего вы начнете свой рассказ? С принесения страшных клятв? Или потребуете, быть может, платы, несовместимой с моими честью и достоинством?

Ее глаза сияли, она была счастлива и красива, и, как выяснилась, умела понимать не высказанное вслух не хуже лучших из мужчин, смарагдового господина Ё [67] Один из главных героев романа «Квест-империя». , например, или жемчужного господина Э.

– Да, красавица! – Серьезно, насколько мог, кивнул Че. – Тебе предстоит услышать длинную повесть о делах давних и таинственных, но плату я, так и быть, с тебя не возьму. Вернее, не возьму сейчас. Она слишком велика, моя госпожа, и тебе придется теперь расплачиваться всю жизнь, Мерайя, потому что я тебя никуда от себя не отпущу. Никогда.

– Господин Че, – нахмурилась Вторая младшая О, – вы делаете мне формальное предложение вступить с вами в брачный союз?

– Да, – в тон ей ответил Че. – Это так, моя сапфировая госпожа. И через два восхода Аче я предполагаю навестить Первого О в вашей семейной резиденции на Сладких Водах и обсудить с ним условия брачного договора.

– Дед может захотеть за меня много денег, – как бы в задумчивости, произнесла О, но из ее интонации было неясно, гордится ли она своей «ценой» или сожалеет о «жадности» главы клана. – Я довольно дорогое украшение, мой жемчужный господин, если вы об этом не знали.

– Мне принадлежит одно из самых больших состояний империи, – сказал тогда Че и снова понюхал водку в своей чашечке, давая О возможность вполне оценить смысл его слов. – Но думаю, что Первый О не запросит больше «одного гроша».

– Почему? – Ши не могла не знать об обычае «условной платы». «Один грош», говорили в этом случае, хотя на самом деле такой монеты в империи давно уже не существовало. Самой маленькой была, кажется, «восьмушка», но так ли это, Вторая младшая О в точности не знала, она редко и с неохотой пользовалась «железными деньгами», как, впрочем, и большинство других известных ей лично людей. Да и пользуясь – расплачиваясь ракушками и камешками , – вряд ли ей хоть раз приходилось иметь дело с суммами меньше большого золотого империала.

– Почему? – спросила она, стремительно перебирая в уме различные предположения относительно мотивов, способных заставить ее великого деда отказаться от возможности продать ее « лоно и имя » подороже.

– Потому что, выйдя за меня замуж, Мерайя, ты поднимешься вровень со своим дедом, а возможно, встанешь и выше него. И он это знает, корфа [68] Корфа – дословно «сжигающая сердце» ( североаханский ). Лишенное формальности обращение к красивой и желанной женщине, позволительное мужчине, состоящем с ней в любовной связи, пусть даже и не предполагающей физической близости. , как знает и то, что за такую честь денег не берут, за нее платят. Но мы найдем, чем одарить друг друга, я и он, – откровенно усмехнулся Че. – Он ведь любит редкости, не правда ли?

– Так, – кивнула женщина, на которую уже эта несколько затянувшаяся преамбула будущей истории произвела, по всей видимости, весьма сильное впечатление.

– Ну, вот и славно, – еще шире улыбнулся господин Че, знавший, что сейчас удивит Ши еще больше. – Я заплачу ему за тебя, Мерайя, настоящий гегхский грош. Их дошло до наших дней всего два. Один принадлежит императорской сокровищнице, другой – мне.

– Гегхский грош? – недоверчиво переспросила пораженная этим сообщением О, сила ее эмоций выразилась в падении речевого тона сразу на два уровня. – Сколько же может стоить теперь гегхский грош?

– Он бесценен, как любая по-настоящему редкая, а вернее, уникальная вещь, – ответил Че и отпил наконец из чашечки.

– Великолепно! – воскликнул он через мгновение, вполне насладившись живым огнем, омывшим язык и нёбо. – А теперь, с твоего позволения, красавица, я набью себе трубку – не хочется звать сюда рабов, не так ли? – закурю, и начну свой неспешный рассказ. Не возражаешь?

– Ничуть! – Казалось, она не изменила положение тела, а само это божественное тело перетекло плавно и завораживающе грациозно из одного статического состояния в другое, такое же эфемерно краткое и необязательное, как и любое мыслимое положение «динамического начала» в непрерывно изменяющихся пространстве и времени.

Боги! Ши’йя Там’ра О была прекрасна, желанна и любима. И она была Она , и большего счастья господин Че не мог себе вообразить. Честно говоря, еще менее суток назад он вообще не знал, что такое счастье, и это в нынешней – так резко и неожиданно – изменившейся ситуации было удивительнее всего. Но он не удивлялся, он был счастлив.

– Ты ведь знаешь, Мерайя, историю принцессы Сцлафш? – спросил он голосом опытного повествователя и пыхнул трубкой.

Могла ли она не знать? Был ли вообще в империи хоть кто-нибудь, кому не рассказали бы эту историю еще в раннем детстве и не вдолбили затем со всеми подробностями в пору ученичества? Ее удивил вопрос Че, и чувство удивления выразили глаза, вспыхнувшие голубизной так, что затмили, кажется, и набиравшую силу Аче, и терявшую светимость Че.

– Значит, знаешь, – кивнул господин Че, как бы соглашаясь с очевидным. – Мятеж был подавлен, – сказал он, словно бы продолжая начатый загодя рассказ. – Мятежники уничтожены, и Ахан проснулся к новой жизни, имея принцессу в качестве единственного выжившего члена королевской семьи, и новую аристократию, пришедшую на место начисто вырезанной старой. Ведь и твой предок, сапфировая О, до мятежа был всего лишь городским кузнецом, не так ли?

– Да, – согласилась Ши, да и не о чем тут было спорить: история дома О являлась частью истории империи. – Он ковал оружейную сталь в Пре… Но старая аристократия исчезла, – добавила она, начиная «разматывать» в уме «простые хитрости» непростого повествования. – Королевский дом не был возрожден в связи с гибелью всех законных наследников первой и второй очереди. Поэтому Сцлафш создала новый – императорский – дом [69] Согласно традиции, во время Мятежа Львов (семнадцати из восемнадцати крупнейших феодалов королевства Ахан – Львов Ахана) все представители аханского королевского дома были убиты, и в живых осталась лишь принцесса Сцлафш. Потеряв власть в большинстве провинций страны и в столице, она с небольшой группой спутников (девяносто девять спутников) укрылась в Туманных горах. Позже, в ходе кровопролитной гражданской войны, ей удалось вернуть себе власть. .