Макс Мах - Хищник

Ну что ж, Ши’йя Там’ра О была почти права и наверняка повторила сейчас по памяти слова кого-то из своих учителей. Но все так и случилось тогда, три тысячи лет назад. Или почти так, потому что не все ясно и просто было с этой историей, и не все очевидное оказывалось при ближайшем рассмотрении действительным.

Начать с того, что последний король Ахана – а Йаар, что бы ни утверждала писаная история, сначала все-таки стал королем – и первый Аханский император, по всем законам, божеским и человеческим, с большими основаниями мог считаться князем Майяны [70] Маяна – историческая область в северо-восточном Ахане, княжество Маяна, последним великим князем которого был Седой Лев – глава мятежа аханских князей против королевского дома Йёйж. , чем наследником королевского дома Йёйж. Он ведь был всего лишь внуком принцессы Сцлафш – дочери последнего законного короля. Не сыном, как утверждали официальные историки, а внуком, наследуя таким образом корону по женской линии и через поколение, но являясь одновременно родным внуком (и уже по главной – мужской линии) Серва – князя Майяны, знаменитого Седого Льва, великого злодея аханской истории. Однако обстоятельство это хоть и не скрывалось, но было хорошо спрятано за завесами слов. Его обходили стороной, предпочитая вести род аханских императоров от Защитницы Очага Сцлафш, правившей не столько в силу закона, сколько по праву силы или, лучше сказать, по праву Воздаяния . Но даже она не решилась возложить на себя корону королевства Ахан, в котором всегда правили только короли. И своего сына, зачатого в ужасе насилия, она не короновала тоже. Возможно, из мести, а, может быть, и из других соображений, однако только ее внук Йаар стал королем, хотя и пробыл им недолго. Буквально через три года после коронации, на Легатовых полях, где были в последний раз начисто разгромлены гордые гегх, родилась Аханская империя, и, потеряв родовое имя Йёйж, Йаар стал Ийааром – Первым Императором.

– Как видишь, – сказал Че, попыхивая трубкой. – Как минимум один потомок великих князей жив и поныне.

– В чем смысл притчи? – чуть прищурилась Ши. – Что здесь кажется, а не есть?

Очевидно, история, рассказанная господином Че, задела женщину не на шутку, вот только, что именно заинтересовало Вторую младшую О, сказать было сложно. Исторический ли экскурс, сделанный для нее любовником, стремительно превращавшимся в «возлюбленного супруга», или сам Че Золотоглазый, его незаурядная внешность, странное, тревожащее душу обаяние и изысканная манера говорить. А речью, если уж не входить во все иные подробности, господин Че владел, как мало кто другой из известных даме Ши людей.

«Он не уступает ни Ё Чжоййю [71] Ё сероглазый. , ни графу Тарву, ни герцогу Йёю», – мимолетно подумала она.

– Старая аристократия, моя госпожа, исчезла не настолько решительно, как принято полагать. – Че был серьезен. Серьезен был его взгляд, пряма и откровенна интонация, ничего не скрывающая и не смягчающая.

– Ты имеешь в виду первого Ё? – спросила тогда О.

– Вот видишь, мы нашли уже двух великих князей.

Первым Ё стал Ёрзж Тяжелая Рука – сын Гейчшана Шей, единственного из восемнадцати Львов Ахана, не только не поддержавшего мятеж, но и открыто выступившего на стороне принцессы. Рассказывают, что принцесса любила и уважала Гейчшана, и даже как будто – но кто может знать наверняка! – собиралась выйти за него замуж, начав уже процедуры по расторжению его первого брака. Однако, так или иначе, ничего из этого не вышло. Князь погиб в самом конце гражданской войны, и на победительницу легла, кроме всего прочего, забота о его вдове и осиротевших детях. Вот тут и скрывался второй по важности династический казус. Сын Гейчшана Ёрзж, принявший после сражения на Легатовых полях новое имя – Ё, являлся законным наследником великого княжества Шейи, но не только. Вдова Гейчшана и мать будущего жемчужного господина приходилась родной дочерью князю Нейн, и получалось, что Ё наследует сразу два титула, если бы, разумеется, об этом можно было говорить вслух. Причем в данном случае имелась одна юридическая тонкость с далеко идущими последствиями. В отличие от аханского королевского дома, в семьях Великих князей Ахана сохранялись многие древние традиции, берущие начало еще в уставах племенных союзов. И то, что среди восемнадцати Львов не оказалось ни одной Львицы, всего лишь дело случая, а не факт «отеческого права». Наследование по женской линии у аханской аристократии никогда не подвергалось сомнению, а значит, как минимум еще два современных аристократических рода имели кое-какие права на древнюю корону княжества Нейн, ведь обе сестры Ёрзжа вышли замуж не за самых последних из придворных принцессы Сцлафш.

– Боги, как все просто!

Ну что ж, иногда приходится объяснять даже очевидные вещи.

– Думаю, – улыбнулся господин Че. – Думаю, и в твоей крови, Мерайя, найдется достаточная доля «славы», чтобы претендовать на титул, если и не на земли одного из великокняжеских родов.

– Туман ! – отмахнулась она с улыбкой и снова пригубила водку. – Тени в тумане не имеют облика , – процитировала она герцога Йёю-Яна, отнимая пустую чашечку от губ. – Теперь твоя очередь, ведь так?

– Так, – согласился господин Че и, допив водку, начал неторопливый рассказ.

Сражение закончилось. Наступила ночь, и пошел дождь, но если бы и не так, ни у кого уже просто не оставалось сил, чтобы стоять на ногах и махать мечом. Впрочем, у майянцев дела обстояли много хуже. У них недоставало жизни, чтобы продолжать безнадежное сражение: к тому времени, когда зашло солнце, армию князя Серва вырезали подчистую, усеяв смертное поле телами убитых и умирающих, добить которых у победителей просто не хватило сил. Однако кое у кого в жилах текла не кровь, а холодная сталь, и в топке сердца день и ночь бушевало неугасимое пламя ненависти и гнева. Поэтому, едва вскарабкался на небо по-мужски тяжеловесный и отдающий в первой своей четверти лимонной желтизной Че – Он Великой Пары Любовников, – как на поле показалась группа всадников. Первой ехала сама принцесса, за ней – охрана и двое или трое из тех спутников, железная природа которых все еще позволяла им держать свои тела в седле. А направлялись они к одинокому оливковому дереву, росшему на северной стороне поля. Там, под этой старой оливой, в последний раз видели живым князя Майяны. Там он, по-видимому, и умер, но Сцлафш не принимала никакой неопределенности. Она желала видеть труп своего главного врага и трупы всех его домочадцев. Впрочем, последнее уже свершилось, или почти свершилось. Все они, родные и близкие Серва, умерли еще вчера на развалинах великокняжеского замка. Тем, кто не умер сам, помогли ее, Сцлафш, люди, но среди мертвецов не оказалось ни самого Седого Льва, находившегося тогда с армией в одном дневном переходе на запад, ни его младшего сына Крерина, прижитого уже в ходе войны и бывшего, соответственно, всего на год младше семилетнего сына самой принцессы.