Макс Мах - Хищник

Правду сказать, в своих желания – сиречь в своих страстях, Дарья бывала обычно более чем сдержанна . Одним словом, не страдая «половой истерией», кому попало не давала, да и с избранниками чрезмерно не увлекалась, в том смысле, что голову не теряла и многого от них не ждала, предпочитая уверенное качество сомнительному количеству. Бывали, впрочем, и исключения, без которых и правила бы никогда не состоялись. Запой, скажем, – хотя и не в том смысле, в каком употребляют это слово мужики, – загул, кутеж и все в таком роде.

Однако так, как в этот раз, Дарью, пожалуй, никогда еще не «вставляло». Охнуть не успела, а уже, как говорится, «ноги врозь», и все мало, что характерно, и все не так. И что бы Марк ни вытворял с ее горящим в огне телом, как бы над ним не «изгалялся», все выходило только вполсилы , а ей, как назло, все время хотелось большего! В итоге рассвирепела вконец, вспомнила, кто она есть на этом и на том свете, и повела, как стерва в танго. Уверенно, потому что знала, чего хочет, жестко – как старший офицер в бою, – короче говоря, без сантиментов. Однако и Марк, как ни странно, ни слова не возразил. Принял, как есть. И «пошел» за ней, как адмиральский мателот в строю, и был то упоительно нежен, то брутально жесток, но в любом случае неутомим, словно и не человек вовсе, а какой-нибудь долбаный греческий полубог. И кончилось все это диво дивное лишь тогда, когда Дарья заснула сама, буквально вывалившись из реальности, данной нам в ощущениях , во владения Морфея, а не когда «кавалер отключился», как бывает сплошь и рядом.

Проснулась поздно, – если верить внутренним часам, – но зато с улыбкой на губах. Понежилась, потягиваясь на кошачий манер под невесомыми шелковыми простынями, мурлыкнула, входя в роль, приподняла веки, все еще прячась в тени ресниц, и сразу же уперлась взглядом в темные глаза Марка. Они у него были темно-карие, почти черные, по большей части внимательные и никогда не рассеянные. Умные, жестокие глаза, и взгляд соответствующий.

– Что произошло в рубке? – Марк сидел в кресле напротив, голый, мускулистый, с кожей, покрытой матовым ровным загаром. Курил сигару, а рядом с ним на столике уже был сервирован завтрак на двоих.

– А что там произошло? – Дарья предполагала, что кое-что Марк в «музее камней» все-таки заметил – просто не мог не обратить внимания, – и, возможно, кое о чем догадался, но была уверена – всей правды он не знает и, положа руку на сердце, знать не должен. Во всяком случае, пока.

– Мне показалось, что мы с тобой оказались в рубке отнюдь не случайно, как считаешь? – Марк говорил размеренно, одновременно дирижируя «в такт своим мыслям» оставляющей за собой дымный след сигарой.

– Ну, разумеется, не случайно! – Дарья не обиделась, что Марк начал без прелюдии. Он свое ночью отслужил и сейчас мог позволить себе некоторые вольности, тем более что это было как раз в его характере. – Ты же должен лучше меня знать модус операнди Егора Кузьмича! – Она встала с постели, вполне отдавая себе отчет в том, какое впечатление должна производить своей наготой. – Ни слова в простоте! Все время интригует и наводит тень на плетень, ведь так?

Она подошла к столику, подарив Марку по ходу дела одну из своих фирменных «туманных» улыбок, и ловко подхватила с серебряного подноса какое-то умопомрачительно пахнущее пирожное. Выглядело оно, впрочем, не хуже, а на вкус оказалось – и того лучше.

«Умереть – не встать! Вот чего я, оказывается, хочу! Но… но их тут всего три!»

– М-м, – сказала она вслух, одновременно перемалывая пирожное, оказавшееся слишком мелким для такого рода ощущений, какие подарило оно Дарьиным вкусовым рецепторам. – Я…

Но она, разумеется, не договорила, цапнув с подносика и с ходу отправив в рот следующее пирожное. Оставалось только помахать в воздухе руками, отчего нешуточно колыхнуло грудь, а она у Дарьи была немаленькая, но вышло даже лучше, чем она могла предположить. Взгляд Марка все-таки поплыл – едва ли не впервые за все время их знакомства, – и Берримор не подкачал. Понял ее с полуслова, и в следующее мгновение в спальне материализовалась Феона с еще одним подносом с пирожными.

– Оставь нас! – потребовал Марк, подхватывая поднос прямо в воздухе. А Феоны уже и след простыл.

– Я…

«Что, и речь отбило?» – изумилась Дарья, но мысль эта была необязательная, поскольку еще через мгновение ее рот оказался занят не только пирожным. Вернее, пирожное стремительно ухнуло в пищевод, а вместо него… Ну, начали они, как и следовало предположить, с традиционного поцелуя, так что первым оказался все-таки язык Марка, но в «продолжении банкета» Дарья основательно изучила на вкус основы анатомии и физиологии своего нового любовника, хотя, правду сказать, и он не оплошал. Так что к разговору они вернулись нескоро, занятые самими собой и друг другом до полного «не могу». А еще потом Дарья съела одно за другим пять кремовых пирожных, выпила не менее четвери гарнца [78] Четверть гарнца – около 0,77 литра. крепчайшего кофе и косушку [79] Косушка – 0,3 литра. коньяка, и еще около часа приводила себя в порядок, принимая душ, расчесывая волосы и делая много чего еще, что не сразу и упомнишь. Но начали они в результате именно там, где и прервались.

– Полагаешь, он действительно хотел, чтобы ты прикрывала ему спину? – спросил Марк. Он снова дымил сигарой, но, впрочем, уже не так сосредоточенно, как прежде.

– Ну, ты же видел, как я теперь дерусь… – не без кокетства пожала она плечами.

– Алхимик и Карла – все еще лучше тебя, – возразил Марк.

– Верно-верно! – не стала спорить Дарья. – Но я же первая и предположила, что Егор интригует. Может быть, он просто на меня стрелки переводил. Показывал посреднику и навигатору, как фигуру второй линии, а не пешку какую-нибудь. Он ведь и в Венецию меня, наверное, неспроста послал!

– С Венецией это была моя инициатива, – пыхнул сигарой Марк. – Я хотел посмотреть, как отреагирует на твое присутствие Лучезарная, и, как видишь, не ошибся.

«Да уж, не ошибся…» – Откровенность Марка оказалась не к месту и не ко времени. Эксперимент с Венецией мог ведь кончиться и не так хорошо.

«Проехали! – решила она через мгновение, проглотив комок горечи. – В конце концов, он таков, каков есть. Местами лучше, местами хуже…»

Дарья взяла со стола свою рюмку и выпила коньяк одним глотком.

«Но лучших мест у него все-таки больше!» – решила она, прочувствовав «проход» коньячной струи.

– Налей мне еще!

– Не боишься опьянеть?

– А чего мне бояться-то? – хихикнула она. – Что ты воспользуешься моей беспомощностью?

– Да, действительно… – согласился он. – Может быть, сразу в стакан?