Адриан Чайковский - Псы войны

Одна из главных проблем Хенке – описание того, что он почуял. Его подводит язык. В отличие от многих псов-биоформов ему нужно быть точным при передаче своих ощущений. Хенке – часть всемирной сети медицинских псов, которые создают новый язык в сфере обоняния. Слова и определения базируются на форме молекул и интенсивности работы синапсов нейронов.

Хенке спасает жизни и экономит деньги. Теперь в каждой больнице и крупных медицинских центрах Швеции и Дании в штате есть такие собаки. Специализированные биоформы обходятся недешево, но окупаются. Другие страны пытались для тех же целей сконструировать роботов-нюхачей, но никакие компьютерные мощности не сравнятся с миллионами лет эволюции обоняния.

Медицина – еще одна область, в которой полезна Рой. У нее масса идей по этому поводу, но, наверное, лучше все-таки сказать ей, что люди пока не готовы, чтобы в них внедрялись мыслящие насекомые. Рой крайне интересуют возможности распределенного интеллекта на микроскопическом уровне. Она (то есть некоторая ее часть) работает в области нанотехнологий. Рой мечтает о создании новой реальности: постепенно, мелкими шажками – очистка организма от раковых клеток, трехмерная печать без принтера, усовершенствованные люди и биоформы, которые смогут переделывать тело на лету и, может, даже научатся превращать свинец в золото… Многие сочтут эти цели нелепыми, но партнеры Рой среди людей дальновидны, богаты и достаточно сумасбродны, чтобы не согласиться с общепринятым определением невозможного. А Рой функционально бессмертна. Если эти гении не сумеют добиться того, что она хочет, она подождет, пока работу продолжат следующие поколения.

Хенке присутствует на приеме пациента по имени Оле Эсмундсен. Дома Оле живет под присмотром Джанике, собрата Хенке. Джанике – хороший специалист и разбирается в состоянии подопечных, он привел Оле Эсмундсена к врачу, обнаружив сбой в его сердечном ритме. Сам Оле ничего не заметил. Бдительность Джанике позволит начать лечение пациента еще до возникновения очередного сердечного приступа. Хенке и Джанике сравнивают записи, которые Хенке сделал на особом медицинском языке собак и приложил к файлу пациента.

В Кливленде, штат Огайо, доктор Люси Санг стала первым человеком с усовершенствованным центром обоняния в мозге, это позволит ей лучше понимать биоформов-медиков вроде Хенке. Процедура далека от совершенства, но прошла достаточно успешно, и уже есть другие желающие. Забавно видеть, как в интервью доктор Санг пытается выразить на человеческом языке то, что до сих пор понимали только собаки.

Наша стая врывается на фабрику. Открывший дверь дракон забирается под потолок, чтобы нам не мешать, и сливается с белой поверхностью стены. Селларс по-прежнему рядом со мной, и я мысленно вою, потому что не уверен в ее безопасности. Впереди охранники-люди. Мы наступаем, и я жду, что они разбегутся, но ничего подобного. Они стоят и стреляют, они отбиваются. Ничего хорошего. Они тоже убивают нескольких наших, а потом переходят на ножи и электрошокеры, которыми с нами не справиться, но все равно не отступают, пока мы не убили всех.

Мой канал: «Что-то не так».

Канал Селларс: «Согласна».

Она все еще трудится над Рой. За ее спиной собирается темное блестящее облако – пока еще неразумные юниты, привлеченные каким-то феромоном, но канал Рой молчит.

Мы срываем двери и оказываемся в лаборатории. На мгновение мы застываем, не из-за того, что видим, а из-за того, кто мы сами. Все мы вышли из подобных мест, у каждого сохранились смутные воспоминания о лабораториях, где нас создали и вырастили. Здешняя крупнее любой другой нелегальной лаборатории, которые уничтожали СФС. Тут стоят ряды емкостей, во многих – наполовину собранные биоформы. На столах растопырили инструменты хирургические механизмы, напоминающие пауков. И повсюду люди – ученые и лаборанты. Они не смотрят на нас и не убегают, а продолжают работать. С ними что-то не так. Их глаза расширяются от ужаса, они дрожат, как обычно ведут себя люди, когда собираются сбежать, но не бегут. Запах страха накатывает волнами.

Появляются новые биоформы, сшибая по пути людей в попытке добраться до нас. Мы снова стреляем, скоро начнется рукопашная.

Мой канал: «Узнай, что происходит».

Селларс пригибается и пытается сосредоточиться, но ее головная система не может подключиться к местной – та заблокирована.

Пули царапают стойку, за которой она укрылась. Мой оставшийся Большой Пес открывает ответный огонь. Бой идет в набитой людьми комнате, но они не разбегаются. Время от времени кто-нибудь пытается, но все равно возвращается к работе. Даже когда когтями и пулями мы разрушаем их оборудование, так что пол устелен осколками стекла и искореженного металла, люди остаются на месте, вытаращив глаза. И они умирают. С каждой очередью, с каждым взмахом когтей какой-нибудь бедолага попадается на пути.

Я беру дело в свои руки и веду отряд вперед, отдавая приказы. Враги напирают, в спешке спотыкаясь о тела павших. Они жаждут вступить в бой, это читается в каждом движении тела, в их запахе, но я знаю: так велит им иерархия, твердит, будто умереть – это почетно и приятно. Так говорила Патока.

И они умирают, а мы вместе с ними. Я стою рядом с Селларс, а она безуспешно пытается перезагрузить Рой и взломать сеть лаборатории. При каждом выстреле она вздрагивает и морщится. Она здесь из преданности своим сестрам, хотя и знает, что скорее всего погибнет. Она смелее меня.

Я вызываю майора Амраджа. Его отряд уже близко, разбирается с линией обороны роботов с другого края лабораторного комплекса. Я получаю от него несколько снимков и карт и подтверждаю нашу позицию. Селларс у моего колена ругается и снова возобновляет попытки – система защиты «Мессии» опять ее отбросила. Рой бессмысленно кучкуется у нее за спиной.

Крупная кошка-биоформ застает меня врасплох – я слишком отвлекся на Селларс. Кошка ударяет меня в грудь и толкает на двух гражданских. Один мертв, а другая серьезно ранена, но по-прежнему пытается вернуться на рабочее место, как сломанная машина.

Я хватаю кошку за горло, ее когти рвут мой бронежилет и отдирают его от меня, оставляя красные борозды на груди. Когтями на ногах она вцепляется в мое бедро. Она сильная, но не тяжелая. Я сбрасываю ее и пытаюсь пристрелить, но у оставшегося Большого Пса сбит прицел. Биоформ возвращается быстрее, чем я ожидал, и опять сбивает меня с ног, снова царапает. Мой отряд слишком занят борьбой с превосходящими силами врага, к тому же я хочу разделаться с этим лично. Мне всегда нравилось, когда все вот так просто, даже если я проигрываю.

Но все никогда не бывает так просто, и я с этим смирился. Кошка тянется к моему горлу, и мы рвем друг друга зубами. Ее глаза горят яростью и праведным гневом, наверное, каждый раз, когда она сжимает кого-то в зубах, хозяин говорит ей «Хорошая Кошечка», а может, для кошек это не имеет значения.