Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

Внутри же — полностью чужой, существо с представлениями об обществе и отношениях в нем зачастую даже не пятисот, а тысячелетний давности. Но уже умеющий пользоваться нашими винтовками.

— Ты о ком?

— Карту «Народы Родины» посмотри. Особенно, те места, где нет нашего цвета, но нет штриховки, означающей смешанное население. По течению Церента области особенно. Да и других хватает.

— Ты опять о чём-то страшном?

— Я, как всегда, о жизни. В непростое время в не самой здоровой стране. Общество можно и искусственно расколоть. Про морские народы читала, раз уж мы тут сидим?

— Это у мирренов приключенческая литература, — бывает у Эриды иногда словно лампочка в мозгу включается, выражение лица резко меняется, приходит осознание чего-то по-настоящему важного, — как раз о древних жителях этих островов и их борьбе с «людьми чёрных кораблей». Написано здорово, вот только не было тут древнего населения.

— Всё верно, а вот попытка внушения местным, что они никакие не грэды, а потомки древней высокоразвитой цивилизации, уничтоженной «людьми чёрных кораблей», как раз была. Не достигшая успеха, потому эти книги и разрешено издавать до сих пор. Смотри, как здорово бы могло у них получиться, под соусом национальной, а то и расовой розни поднять мятеж в одной из главных баз флота, разом лишить противника мощнейших кораблей. Плюс, отвлечь значительные силы на подавление мятежа. Чем больше мы будем стрелять друг в друга, тем меньше будем стрелять в них. Но тут опять просчёт вышел — тут такая смесь выходцев из разных областей Империи. Зёрна пропаганды расового и национального превосходства неважно кого над кем тут просто не проросли. Не тот регион выбран. Сколько наши моряки с мирренами когда-то на почве цвета кожи во всех портах дрались! Сордар о таких побоищах рассказывал…

Да и не вешали мы никогда любимого украшения мирренских кабаков «только для белых». Хорошо, хоть расовой розни у нас просто нет, начальник огня у Великих Еггтов генерал Эрескерт до сих пор один из любимых персонажей для исторических памятников.

— Да, но в последнем фильме его зачем-то желтой расы сделали.

— Ох уж мне эти режиссёры южного стиля! Диверсанты вражеские по сути дела, не добитые!

Вредители самые настоящие. Все старые конфликты в стране стараются разворошить. Правды исторической искатели.

Но это только одна попытка, про морские народы. Есть и другие. И мы тем же самым занимаемся. «Законы о враждебной пропаганде» не просто так приняты.

Нормальная пропаганда должна не только кричать, она должна потихоньку, исподволь действовать, постепенно меняя мировоззрение и заставляя людей поверить в нужное тебе. Зачастую незаметно, по капельке, заставляя отказаться от старых идеалов. Попросту предать всё ради каких-то призрачных идей и обещаний.

— Но это же страшно Марина! Когда то, что считал белым, вдруг превращается в чёрное! Когда идеалы оказываются ложными!

Марина пожимает плечами.

— Ты же умная. Если не заметила, мы который год на войне. И по нам постоянно применяют оружие, внешне не разрушающее ничего. Разрушающее изнутри. И это не какие-то таинственные лучи. Это простые строчки на бумаге и слова по-радио. Они зачастую куда страшнее любых бомб и ракет. От них не спрячешься и их не собьёшь.

Против них свои слова надо находить. И такие, чтобы до печёнок пробирали. Иначе, конец привычного для нас мира может наступить куда быстрее, нежели нам этого хочется.

— Человек не может мечтать о крушении породившего его общества.

— Вот тут ты ошибаешься. Очень сильно ошибаешься. Даже ты несколько таких человек знаешь, — увидев квадратные глаза, поспешно добавляет, — не волнуйся, здесь их нет, но осенью почти со всеми снова увидишься.

— У тебя талант утешать. То оружие невидимое, то враги в соседнем школьном корпусе.

— Как уже говорила, на войне живём. Мирренов потому так и злят наши «Великаны Приморья». Они стали одним из воплощений силы и мощи нашей страны. А у них так и не хватило мозгов поставить нечто подобное. В этой войне многие сотни и тысячи раундов, только вот этот оказался за нами.

У нас есть такие яркие и запоминающиеся символы — у них нет. И ещё какое-то время ничего подобного не будет.

— Это сейчас. А потом?

— А потом ты повзрослеешь, доберёшься до бюджета Министерства Государственного Имущества и создашь ещё что-нибудь, столь же запоминающееся.

— Я постараюсь, Марина, — Эрида совершенно серьёзна.

Танцы, начинающиеся на границе дня и ночи. Туда ходят и верхние, и нижние, даже особо не ссорятся.

Вот и Софи решает сходить. Марина следом увязывается. Просто так, для общего развития.

Достаточно быстро понимает, бёдрами здесь двигают с такой интенсивностью — фото и записи танцев можно использовать в качестве психологического оружия против не самых стойких мирренов.

Сняв ножны, Софи ловко кидает их Марине.

— Подержи пока.

Достойной императрицы походкой выплывает в центр круга.

— Во даёт! — восторженно выдыхает кто-то.

Марина лениво бросает взгляд в указанном направлении. Как и следовало ожидать, сестрёнка выделывается. Не зря с утра огоньки в глазах горели. Праздник у тараканов в голове точно грандиозный. Если вспомнить знаменитый танец Дины III в лагере перед решающим боем среди солдат, можно заметить на иллюстрациях, чем для более старшей аудитории книга, тем меньше надето на Дину. Сплошь и рядом, на ней ничего нет, кроме украшения.

Если учесть, Софи никогда не берётся за то, что умеет делать плохо. Последние три года танцам её учили куда тщательнее, нежели Марину, причём не только классическим, но и вообще всем, включая непристойные.

Змеёй извивается сама Софи, развиваются одежды (было бы чему), сверкают украшения. Вокруг творится что-то невообразимое. Самый первобытный и дикий восторг. Со всем, что к нему может приложиться. Марина охранниц в толпе уже высмотрела. Тоже лица настороженные. Смерти не видно, и это самое опасное.

— Настоящая профессионалка из столицы! — восторженно выдыхает кто-то, — Наши так не могут!

Марина вроде как про себя выдаёт с максимальной громкостью на границе с переходом на ор.

— Из столицы. Но совсем не профи. Так… Развлекается она.

— Ты-то откуда знаешь? — косится на откровенно драчливый вид Марины.

— А я сама столичная, — упирает руки в бока Херктерент, — Недавно тут.

— Не на разбившимся самолёте прилетели? — шутнички тут ещё те.

— Нет. Мы раньше тут были.

— Вроде не сёстры.

— Столица, вообще-то, самая большая деревня нашей страны. Как в любой другой, все всех знают.

— Ну, и как её тогда зовут?

— Лиза.

— На сумочке другие буквы, — замечает девушка, одетая почти как Софи.