Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 2 [СИ]

— А ты, Софи, не знаешь.

— Не, я янтарь не ношу.

— Почему? Он же светлый.

— Зато, я не очень.

— Самокритично, — замечает Марина.

— Объективно просто.

— У тебя ничего просто не бывает. Всё то тебе запутать надо.

— Зато, я всегда знаю, где и какие ниточки дёрнуть, чтобы всё было, как мне надо.

— Угу, ну, дёргай, дёргай, только смотри, совсем не оборви. Люди, это знаешь ли, тебе не игрушки. Больно им иногда.

— Ты думаешь, мне это неизвестно?

— А я за себя стараюсь в основном думать, а не за других.

— И почему вы всё время ссоритесь?

— Сейчас мы даже не начинали. Так, милый обмен любезностями.

— Так дальше пойдёт, вы скоро из линкоровских пушек любезностями обмениваться будете.

— Не, я хотя и Морская, в море лезть желанием не горю.

— Да и мне в небесах как-то спокойнее.

— Тянет вас всё куда-то не туда.

— А кто совсем недавно просил стрелять её научить?

— Так это нужно сейчас.

— Тут не поспоришь. Ты из винтовки или пистолета стрелять хочешь?

— А из чего лучше?

— Автоматического пистолета. Только ты его вряд ли в руках удержишь.

Софи невольно потирает запястье. Если она и сильнее Эр, то ненамного. Другое дело, смелее в разы.

— У тебя пистолета-пулемёта, случайно, нет?

— Зачем он мне?

— Женихов отгонять.

— Тут я и подручными средствами обойдусь.

— Не сомневаюсь особо. Но раз можешь достать, то постарайся.

— Марин, даже я знаю, что для первоначального обучения стрельбе автомат вовсе не нужен. Это ты у нас уникум.

— Есть такое! — самодовольно ухмыляется она.

Софи грозит кулаком, жалея, что сестрица уже успела убраться подальше, а ловить её неохота.

— Может, о стволах хватит? — неожиданно капризно заявляет Эр. Марина усмехается. Эту её интонацию она прекрасно знает. Она так разговаривает, только когда дурака валяет. Причём, именно пред ней и Софи. С Хертом она так в жизни не говорила, во всяком случае, Марина не слышала.

— И кто тут тему о стволах сегодня первой подняла?

Эр прыснула.

— Слышала мальчишеское рассуждение, причём, от тебя, Марина, что женщины могут рассуждать только о трёх вещах: мужчины, еда, и одежда.

— Угу. Это он так Кэрдин сказал, правда, после «женщин» всё-таки добавил: «За редчайшим исключением, вроде тебя и моих дочерей».

— Угу. — в тон ей угрюмо продолжает Софи, — Нас-то, он, думаю, вообще не упоминал, в то время, когда ты постоянно могла в его кабинете прятаться, с мозгами у нас обеих ещё напряжёнка была.

— Думай, как хочешь, это его высказывание всяко в «Полное собрание речей ЕИВ» не попадёт.

— Угу. Особенно, если вспомнить, кто там главный редактор по факту.

— А кто? — осведомляется Эр, — Эти книжки у меня есть, но технические страницы я не читаю.

Софи и Марина хохочут. Марина аж в воду плюхается. Вскочив раньше, чем Эрида успевает испугаться, отвечает.

— А там всё равно другой редактор указан.

Теперь уже Эр смешно. Улегшись на камнях, и благодушно щурясь, продолжает.

— Раз уж ты сама ту тему упомянула, то, может, мальчиков вспомним?

— Ну, это не ко мне, а как раз, к Софи.

Та тоже, излишне (для неё) добродушно настроена.

— Я не только их вспомнить смогу. Я могу сказать, что вы про них думаете, точнее, как в их глазах выглядите.

— О как! Ну, давай, только себя не забудь.

— Не забуду. Только, начну с тебя всё-таки, — показывает сестрёнке язык, та отвечает непристойным жестом, — Ну, так вот, ты типичная таранная мирренская кавалеристка, причём, тяжёлая, из тех, что в латах до ушей и даже выше. Копьё опустила — и вперёд. На таран! И чтобы из седла вылетел. Твой удар страшен. А кому это надо? Падать-то больно. Но, если найдётся, кто твой удар выдержит… То…

— То что? — зло спрашивает Марина.

— То ничего. Не держат люди твой удар, Марина. Но если найдётся кто… Просто счастливы будете. Оба. С шумом и гамом, но навек. Но ты реально в броне, Марина.

— В чём я, то моё дело. О себе лучше колись.

— Я степная лучница. Издали бью. Откуда хочу. Ни уйдёшь, ни ближе не подойдёшь. На каком расстоянии захочу, на таком держать и буду. Захочу — ускачу. Захочу — близко подпущу. Но дистанцию всегда буду держать. И не уйдёшь от меня.

— А я тогда кто? — спрашивает Эр. Непонятная интонация. Мало кто её знает, но Марине известно — это просто серьёзность. Та, которой с каждым днём становится всё больше в казавшейся беззаботной Эриде.

— Ты? На мой взгляд, как и большинство у нас в старину, смешанный тип. Можешь и в атаку пойти, и луком владеешь. Причём, ты не таран, ты фехтовальщица. Можешь и близко подпустить, и на расстоянии держать. Сама вот только никогда атаковать не будешь.

— Все типы перебрала? — с глухим раздражением интересуется Марина.

— Нет, конечно, к примеру ещё есть, условно скажем, мирренская пограничница — ну знаешь, что в старину у них по границам жили.

— Что на крылатых конях ездили?

— Хм. Насколько я помню, крылья на всаднике крепятся.

Марина на шпильку не реагирует. Софи, мысленно хмыкнув, продолжает.

— Ну да, те самые из кого процентов на девяносто мирренское дворянство состоит. Чья удаль и отвага считается воплощением мирренского духа…

— Угу. Ещё их спесь памятна ничуть не менее, если не более.

— Не без этого. Знаешь же, как они лихо атаковали. Бывало, особенно в начале войны той, что и прямо на нашу картечь. Налетит, саблей махнёт. Срубила, нет — плевать в сущности. Лишь бы не забыл, как на него летела. А что потом — потом и разберёмся. Видит — атакует. Думать не может в принципе. Всё на эмоциях и инстинктах. Зато от чистого сердца. Измены не простит.

— Измены вообще не прощают. И кто же это у нас такая красивая?

— Думала, ты сразу догадаешься.

Марина молчит. Софи, насладившись произведённым эффектом, заканчивает.

— Рэдрия!

Марина и не знает, что сказать. Эрида находится первой. Смеётся.

— Права ты, Софи. Рэд, похоже на самом деле из таких. Да и я тоже наверное.

Марина тоже на тяжелого кавалериста не обиделась.

— Вот ты так говоришь. Ну, что я атаковать не буду. А если я не хочу, чтобы… Ну, чтобы меня атаковали.

— Как так не пойму? Лезет, что ли кто тебе не нравится? Ну, так скажи и я или мы вместе так сделаем, что ему очень быстро приближаться к тебе разонравится.

— Нет. — Эр на шепот переходит, — Я не уверена, нравятся ли мне вообще мальчики.

Марина даже рот от удивления разевает, и Софи, в кои-то веки, не замечает, ибо сама поражена. Младшая Херктерент в себя приходит первой.

— У тебя же недавно мальчик был. Как там его звали?

— Не звали его никак, — очень тихо говорит Эр, — Придумала я всё. У вас у обеих есть. Все вокруг только о них и говорят. Вот мне и захотелось, что опять как не все не оказаться. А кажется, снова опять оказалась. Читала, бывает так. Мне даже смотреть больше на девочек нравится.