Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 2 [СИ]

Марина о том, что Яроорт в авиацию пошёл узнала случайно — заметила у Софи на столе фото в курсантской форме. Фото сестрёнка быстренько спрятала, но всё что надо, Марина заметила. Поинтересовалась: «Это очередная монетка в копилку разбитых сердец?»

Пока сестрёнка придумывала ответ, Марина была уже далеко.

Сын соправителя нашёл, чем красоваться. Марина вообще-то программу авиационных училищ читала и знает, что до самостоятельных полётов Яроорт ещё не допущен, да и не факт, что с инструктором летать может. На Софи-то красивой формой впечатления не произведёшь. Да и летать она, пожалуй, получше его умеет. Что, неужто намечается породнение не слишком ладивших в прошлом Великих Домов? Скорее, всё-таки нет, Софи по-прежнему от кавалеров отбоя не знает, и к некоторым довольно благосклонна. Марина не отказалась бы выяснить, насколько глубоко зашла глубина близости, но собирать школьные сплетни совершенно не охота, а непосредственно заинтересованные лица, так сказать, наврут по определению. Всё-таки, Яроорт, похоже, не оставил надежды на Соньку впечатление произвести. Только вот уж средство выбрал уж больно неудачное. Ну не уступит Софи никому первенства в небе. Разве что какой-нибудь удалой мирренский ас или зенитчик, кого забудут предупредить, что Софи уступать надо, на её голову найдётся… Но раньше, чем через несколько лет о такой удаче можно и не мечтать.

С ногой у Рэдрии и в самом деле что-то серьёзное — остатки каникул она провела в клинике МИДв. Ждали какого-нибудь язвительного комментария от Херктерент — не дождались. Про болезнь Рэдрии Марина ничего не сказала. Навещать её тоже, впрочем, не отправилась.

После возвращения из клиники, характер у Рэдрии испортился ещё больше, хотя уж казалось, что дальше и некуда. Она стала очень хромать, так что получила освобождение от физкультуры сразу до конца учебного года. К тому же, многие осознали, что, в отместку за старое, над ней теперь можно безнаказанно насмехаться с безопасного расстояния — не догонит, и не поколотит. Жаловаться Рэдрия не станет — всем известно.

Несколько дней почти всем (кроме Рэдрии) было жутко весело. Кончилось все скверно.

Очередная шуточка. Рэдрия резко разворачивается. Всё как обычно: глаза бешеные, зубы сцеплены. Шутник сгибается, пронзительно закричав. Кто-то успевает схватить Рэдрию за руку.

Шутник, не переставая кричать, лежит на полу. Только сейчас замечают — из ноги торчит метательный нож. А второй отобран у Рэдрии.

— Кажется, предновогодние дуэли начались досрочно — что мелочиться — первый месяц года — самое время, чтобы к Новому году начинать готовиться — всего-то одиннадцать месяцев впереди, — желчно прокомментировала происходящее Софи.

В кабинете директора выясняется, что у Рэдрии в специальных, словно из исторического фильма, фильма было десять ножей. Применить удалось один.

«Доигрался?» — поинтересовался директор, придя в медицинский корпус к шутнику — «Мало мне одной Херктерент, так ещё вы свару устроили!»

Рана шутника оказалась не опасной, для лечения хватило умений школьных докторов.

Рэдрия хромает по-прежнему, хотя её ещё несколько раз возили в клинику МИДв.

Опять Софи всех уделала.

Короткая белая юбочка от Бестии младшей, розовая, да беленькие туфельки на шпильках немыслимой высоты. Вроде всё простенько, а взгляд не оторвешь.

Украшений почти не носит. Так — браслет на правой руке. Да часики — на левой. Браслет чем-то напоминает известный всем по картинкам в учебниках и кадрам исторических фильмов легендарный браслет Младшего Еггта. Сходство не удивительно — из Еггтовских сокровищ браслет. Сделанный «по мотивам» легендарного лет двести назад.

Марина на браслет смотрит угрюмо. Как-никак, она законная хозяйка оригинального браслета Младшего Еггта. Но ей уже неоднократно сказано — до совершеннолетия (когда оно ещё будет…) браслет ей не носить. Не догадалась поинтересоваться другими украшениями. А вот Сонька и тут успела… Саргон только золото с бриллиантами почему-то не любит и дочерям носить не даёт (не очень-то и надо, по крайней мере, Марине). К серебру император равнодушен. Чем Софи и воспользовалась.

Часики на металлическом браслете выглядят простенькими. Но именно выглядят. Та самая совершенная простота безумно дорогих вещей. Легендарная мирренская фирма, уже лет триста имеющая звание «Поставщик двора». До Великой, или как сейчас говорят, Первой, войны у фирмы было и грэдское звание «Поставщик двора».

Все аристократки, да и не только они, от зависти бесятся, но сделать ничего не могут. Подобных браслетов ни у кого нет, к тому же, почти все уверены — на ней тот самый, на свете единственный.

Очки и то превращены в вид оружия для разбивания сердец (можно подумать, неразбитые ещё остались). Огромные, в пол лица, пластиковые, каких ни у кого нет, и где Софи свои раздобыла, даже Марине неизвестно. Причудливо изогнутые дужки серебрятся на солнце, сразу у линз извиваются в виде сердечек.

Неизвестно, везение или нет, если очки приподняты, и кто-то попал в поле зрения светло-карего взгляда. Устоять перед ним невозможно. Что прекрасно известно обладательнице взгляда.

Софи не идёт. Она именно проплывет. Вокруг никого, но двигается Софи, словно смотрят на неё сотни глаз. Немыслимое совершенство.

Марина угрюмо отмечает, что ножки у сестрёнки явно произростают не из того места, что у всех людей, а откуда-то гораздо выше. Не говоря уж о том, что они и так длиннее положенного.

Совершенство ножек Софи и Дмитрий оценил. Даже рот разинул, на неё глядя. За что незамедлительно получил по шее от Марины. Софи, если их и заметила, виду не подала. Дмитрий потёр ушибленное место. Осторожно посмотрел на Марину. Если можно смотреть с грустным бешенством, то она смотрит именно так. Даже кулаки плотно сжаты. Неловко как-то перед ней.

Много о каких границах спорили дипломаты перед Первой войной. Но не об этой. Сотни лет живут на побережье Восточного Приморья подданные мирренской короны. Права заморской области дарованы ещё Тимом III. Когда-то здесь возникла торговая фактория. Вскоре выяснилось, что окрестные земли очень удобны для земледелия. Правда, там живут какие-то племена… Но подобные «мелочи» мирренов никогда особо не волновали. «У нас есть кираса и мушкет, а у них — нет!»

Захватив довольно обширную область, миррены очень быстро превратили её в почти точную копию далёкой Родины. Столица рассказывала про колонистов анекдоты, не забывая, впрочем, слегка опасаться. Грубоватые и угрюмые, они считали себя чуть ли не единственными истинными мирренами. Хотя, некоторые их обычаи словно сошли со страниц романов о временах религиозных войн. Появление на границе грэдских экспедиций не изменило ничего. Этот участок границы грэды признали. Не признали другие…