Андрей Дай - Реликт. Пояс Скорби [СИ]

Варг рыскал на «Бусе» от одного мертвого корабля к другому, добывая для баржи необходимые запчасти, и собирая для нас с ним трофеи. К слову сказать, малыш оказался опытным пилотом внутрисистемных малых пустотных платформ. Притом, что ни единой нужной для этого базыон в принципе никогда не изучал. Учился летать опытным путем, так сказать. Классически. Пробуя, ошибаясь, набивая шишки, и пробуя снова. За рукоятки джойстиков звездного истребителя я бы его не пустил, но без этого его умения достойны уважения.

Я же, «толкнув» инженерным ботом обломок «Мегатрона» в нужную сторону и демонтировав двигатели с умматарского эсминца, занимался их установкой на «Стерву». Не легкое, скажу я вам, дело — приспособить лошадиную упряжь к корове. Постоянно чего-то не хватало, или что-то нужно было заменить чем-то другим. Работы и у меня и у «снабженца» хватало. Еще бы решить эту, пенопласт по стеклу, задачу – как именно, с помощью чего Виллар воздействует на мои нервные окончания? – все было бы просто отлично.

Хуже всего, что даже поговорить о моей беде было не с кем. Коротышка понятия не имел о существовании Кайдануса Виллара, а с самим Шариком, по понятной причине, тему механизма экзекуций я обсуждать не стал бы ни в коем случае.

Самая современная в радиусе миллиарда километров медкапсула с баржи тоже не помогла. С ее помощью пытался проверить одну из пришедших вдруг идей – а что если у меня в черепе, где-то по соседству с управляющим центром нейросети, притаился точно такой же рабский имплантат, как у Варга? Версия показалась мне вполне жизнеспособной. А если учитывать, что других вариантов вовсе в голову не приходило, так и вообще – идеально подходящей к моему случаю. Со слов ноймана, кстати, за непослушание раба точно так же наказывали острейшим приступом боли. Правда, кроме этого, раб еще в принципе не мог ослушаться хозяина и брать в руки оружие. Но мы ведь с вами понимаем, что для Выдающегося Ума Вселенной, Светоча и Величайшего ученого современности необходимость слегка изменить базовые установки не особо сложного электронного устройства, не преграда к заветной цели.

Одно лишь могло омрачить триумф ученого. Нойман утверждал, что подключенный к управляющему модулю рабский имплантат, за каких-то полгода-год, так преобразует мозг человека, что тот забывает и больше не в состоянии запоминать даже простейшие вещи. Сначала профессиональные умения и навыки. Потом что-то проще, и еще проще, и еще... В итоге раб становится пускающей пузыри из носа пустышкой, не способной даже принимать пищу без посторонней помощи.

Но и это вполне встраивалось в мою теорию. То-то в свое время Колобок так восторгался имперским изобретением, гарантирующим лояльность невольников. Медленно действующим ядом под названием «Витал», если не ошибаюсь.

Во-первых, управление имплантатом Шарик мог и не держать включенным постоянно. Один импульс в нужное время, и строптивый Макс корчится на полу от приступа боли величиной со Вселенную.

Во-вторых, на чем-то же должна была основываться убежденность Виллара в том, что я ни в коем случае не сдам его властям, стоит нам вырваться в обитаемый мир. Способность манипулировать моим сознанием — это ли не лучшая страховка от неожиданностей?!

Только ни подтвердить, ни опровергнуть гипотезу с помощью медкапсулы я не смог. Тупо не хватало знаний, чтобы вычленить из массы каких-то штуковин в голове ту, что там находится без санкции владельца. И оперативно решить задачу тоже не получалось. Нужны были специализированные медицинские базы. Причем, достаточно свежие, чтоб работать с аппаратурой четвертого поколения. В заветной коробочке, извлеченной из сейфа покойного капитана баржи, ничего подобного не нашлось.

Зато там была «Кибернетика», которая, будучи изученной, хотя бы до четвертого уровня, открывала целую ветвь навыков, связанных с компьютерами. А у меня как раз две главные проблемы в жизни — искин баржи и шарообразное недоразумение – обе где-то рядом. Так что база была установлена в считыватель и поставлена в очередь на изучение сразу, как только освободился слот.

Потом, чуть позже, когда настала пора заниматься системами обороны «Каю», туда же добавилась «Малые гибридные орудия». У меня какой либо приверженности к видам оружия не было. Лазеры или бластерные пушки просто казались мне чрезмерно энергоемкими. А вот комбинация хакдарских ракетных пусковых установок, с умматарскими кинетическими и окситанскими гибридными, как я надеялся, способна была смертельно удивить любого ворога. О «джокере в рукаве» — дюжине средних боевых дронов, и говорить нечего. Это оружие наступательное, шахтерским баржам не присущее, а потому – заботливо прибранное на самый черный день.

У меня вообще выходило что-то невообразимое. Одно цеплялось за другое. Из одной проблемы рождался целый выводок, а от моих технических решений даже привычный ко всему управляющий искин кластера ремонтных дроидов порой впадал в ступор. Установленный на «Стерву» взамен отказавшегося сотрудничать с оккупационными властями компьютер же, кстати, тоже однажды скрученный с умматарского эсминца, и со здорово правлеными Вилларом мозгами, отчего-то решил, будто корабль имеет боевые повреждения. И снисходительно прощал мне любые издевательства над первоначальным проектом.

Искин для самого странного корабля в обитаемом космосе, тоже был необычным, если так можно выразиться, описывая набор электронных схем, лишенный малейших признаков техноразумности. Было подозрение, что я здорово дал маху, легкомысленно засунув на место главного управляющего компьютера нечто, подозрительно похожее на плод каких-то новых, безумных экспериментов одного ученого, с мозгами крепко съехавшими набекрень. Оставалось надеяться на здравый смысл Колобка. Ну не самоубийца же он, в самом деле?! Ему ведь еще самому лететь на корабле, от которого Бог весть что можно ожидать!

Двигатели с «Трэшера» вставать на штатные места отказались. Построил под них специальные фермы из конструкционных структур, срезанных с ближайшего обломка умматарского чего-то. Новый искин задумался на минуту и выдал мне увеличение жесткости каркаса на пятьсот условных единиц. Правда, тут же скинул броню на двести. Ну оно и понятно. На новые рамы броневые листы не одевались принципиально. А изменить конфигурацию толстенных многослойных плит уже я не сумел. Не хватило знаний.

Экстерьер «Стервы» здорово пострадал. При первом взгляде со стороны, создавалось ощущение, будто бы какой-то неведомый космический монстр попросту сгрыз часть обшивки на корме судна. Расчеты показывали, что легкая погрызенность на способность корабля садиться на поверхность планет не повлияла. Но, тем не менее, записал себе в блокнотик – обязательно озаботиться восстановлением броневого покрытия кормы. Как только, так сразу. Немедленно, по прибытии в относительно дружественную систему, обладающую верфями подходящего размера. Ну и при наличии достаточного количества денег, конечно. Хорошая вещь должна быть красивой, и никто меня не переубедит в обратном!