Александр Афанасьев - Наша игра [litres с оптимизированной обложкой]

Помоги Аллах…

Полковник оседал на землю, держась за голову.

Ибрагим бросился бежать куда глаза глядят. За спиной были крики и выстрелы. Впереди – ужас и ночь.

Добежал. Как-то перебрался через стену – впереди был лес, глухой, темный, сырой и холодный. Ранняя весна, плюс-минус…

Но это лучше, чем тот кошмар, что был на вилле Майснера в глухом лесном закоулке Подмосковья.

Ибрагим тяжело дышал, бежал по лесу, отплевывался, но бежал. А потом что-то хлестнуло по ногам – и он полетел на полную ледяной весенней воды землю…

– Ну, что, Ибрагим Шапиевич. Салам тебе…

Свет фонаря, очень яркий, светил в лицо, было сложно сосредоточиться.

– Это не я твоего брата…

– А кто?

– Это Бурко. Это он!

– За что?

– Он…

Чеченцев было трое. Один из них – Салахуддин. У двоих автоматы. Видимо, родственники успели приехать.

– Он…

– Что замычал?

Один из чеченцев прислушался к далекому звуку выстрелов.

– Э, там кто стреляется, а?

– Там… мертвые… встают… на живых…

Горец презрительно рассмеялся.

– Совсем стебанулся от страха. А еще нохча.

– Погоди, Али, – сказал Салахуддин, – что ты хочешь сказать, Ибрагим? Кто там?

– ФСБ… спецназ. Я с ними… приехал. И люди Бурко… стрелять начали. А потом… мертвые… стали вставать.

– Да что ты его слушаешь, Салик.

– Помолчи, ты не знаешь. Значит, там спецназ ФСБ, так?

– Да. Не убивай!

– Зачем ты мне?

– Я тебе… помогу!

– Как?

– Тема есть! Большая!

– Какая именно?

– Нал! Хочешь знать, где нала – целая квартира доверху! Я скажу! Хочешь, на людей тебя выведу!

– Что ты его слушаешь, – зло сказал второй чеченец, – кровь за кровь.

– Он Лом-Али не убивал, ему незачем, – сказал Салахуддин, – свяжи его и посмотрим, что там, в доме…

В доме все было уже кончено. Непонимание происходящего и закрытые двери сыграли свою роль. Обратился полковник, обратились первые укушенные – и покусали тех, кто пытался оказать им медицинскую помощь.

Трое чеченцев перелезли через забор и открыли огонь. АКС-74У, ВПО-213 и «глок» – против нескольких живых мертвецов вполне хватило. Некоторые мертвецы не отвлекались на стрельбу – они жрали, пока не получили свою пулю в голову. Видно было плохо, но у двух машин все еще горели фары, и этого хватало.

Один из чеченцев поднял винтовку, восхищенно цокнул языком.

– Ничего себе. Я такую только в играх видел.

– Али, глянь, какая машина на ходу. Муса, собирай оружие…

Али сел за руль «Рейндж Ровера», завелся двигатель, из салона донесся его ликующий крик.

– «Рейндж» на ходу! И бак почти полный.

– Ну и Аллаху акбар, – заключил Салахуддин, поднимая с земли МР5.

Через полчаса – бело-лунный «Рейндж Ровер» последней модели, принадлежавший ранее борцу с наркомафией подполковнику Ивушкину, вышел на московскую трассу и дал ходу. Они всего на две минуты разминулись с дежурной группой АТЦ-Москва [14] Антитеррористический центр. , которую успел вызвать уже укушенный офицер «Альфы».

Эти две минуты и решили судьбу всего мира. Потому что когда Бурко доложили, что зачистить дом Майснера не удалось, была стрельба в адрес ФСБ и группа зачистки полностью погибла – он решил, что ждать, пока умрет или ишак, или шах, смысла нет.

Надо, чтобы умерли все…

Про систему обнала в Москве да и во всей России, мало кто знает. Точнее, мало кто знает правду. А кто знает, тот молчит. Во избежание.

Во всем мире ценится как раз безнал, наркомафиози хорошо платят за то, чтобы обменять грязный нал с улиц на чистый и легальный безнал. Пабло Эскобар деньги просто закапывал на черный день – до сих пор иногда находят. В бывшем Советском Союзе ценится нал, это еще с советских времен идет.

Мафия возникла, когда появились первые ЦНТТМ, и появилась возможность получать нал в банках – без лимитов. Потом когда Павлов начал обмен крупных купюр – в Грузии, Молдове, Прибалтике, – принимали любые суммы с дисконтом десять процентов.

Обнал – первородный грех российской банковской системы. Он вшит в ее генокод, потому что этим в свое время занимались все.

Игра в поддавки с государством.

Потом, когда начали зачищать рынок от живопырок, существующих ради одного, были придуманы новые схемы. Международные.

Янукович привез в Россию несколько миллиардов долларов налом – хватило ненадолго, система требовала куда более крупных сумм наличными.

Новая власть на Украине была повязана с обнальной мафией по рукам и ногам, отправляя в Россию нал целыми фурами.

В Молдове банки были так бедны и отсталы, что многие вели учет по старинке, без электронных программ. Через них было прокачано денег больше, чем бюджет Молдовы за несколько лет. Схема проста – делается решение молдавского суда по иску молдавской компании к российской, по нему из России выводится безнал. Дальше – он либо превращается в нал, либо идет на иностранные счета.

В Беларуси были разрешены казино, а границы между двумя странами не было. Нал с казино возили в Москву фурами и железнодорожными вагонами. Проплачены были все – с белорусской стороны до самого верха.

Дербанили через Казахстан. Через Таджикистан.

Через Прибалтику, наконец.

То, что по мелочовке собирается, – это так, самодеятельность. Их в случае чего и берут, и крутят по полной. Не трогают тех, у кого в собственности банки и целые хаты, доверху набитые баблом. Как хата одного полковника. Потому что все деньги – чьи-то, и за них найдут и наизнанку вывернут…

Бело-лунный «Рейндж Ровер» и неприметная бортовая «Газель», на которой была реклама доставки чистой воды, стояли в одном из проулков Москвы. Проулок был обычный, ничем не примечательный – с эклектичной архитектурой, грязненький…

– Здесь?

– Здесь, – ответил Ибрагим, часто облизывая губы.

– Сколько тут?

– По-разному бывает. Миллиард, полтора…

– Долларами?

– Рублями. Тут на доллары меняют, но их привозят.

– Смотри, – раздалось с заднего сидения – соврал, на куски порежем, не посмотрим, что нохчо…

Ибрагиму было сильно не по себе, хотя он и находился в окружении своих, нохчо. Просто он уже слишком вжился в московскую жизнь. Он привык жить в Москве, ходить по ее улицам, развлекаться так же, как москвичи, жить, как москвичи. И хоть он сам себе в этом не признавался, он считал своими только городских чеченцев, причем продвинутых. Тех же, кто в горах живет, он считал зверьем, хотя никогда бы в этом вслух не признался.

И теперь он был среди чужих.

– Бабки чьи?

– Не знаю. Тут фээсбэшники рулят.

– А МВД?

– Их нет.

– Еще кто?

– Налоговая, может быть. Без ее крыши…

– Э, брат, смотри… – раздалось с заднего сиденья…