Александр Афанасьев - Наша игра [litres с оптимизированной обложкой]

Только он и брат знали, что там…

Бронежилет – плитник. Два пистолета, «глок» и ПМ, к ПМ самодельный глушитель. Оба чистые. Три паспорта… они с братом довольно похожи, сойдут. Паспорта чистые, с реальной пропиской. По пятьдесят тысяч долларов и евро, полмиллиона рублей разными купюрами, несколько чистых телефонов и банковских карточек. Все чистое, ничего не числится ни в каких базах – брат не просто так работал в ФСБ, все пробил. Ключи от деревенского дома в дальнем Подмосковье, ключи от машины, которая там стоит.

Брат…

Как же так, братишка. Ведь ты всегда был умнее и осторожнее меня.

И это ты не позволил мне прыгать на спор через реку…

А теперь ты мертв, а те, кто тебя убил, живы…

Живы…

От осознания этого было так больно, что Салахуддин лег на бок, прямо на полу, рядом с мешком, откуда пахло деньгами, оружейной смазкой и смертью, и запел колыбельную, которую пела мать им всем в детстве.

Им всем…

Так Салахуддин лежал сколько-то, сам не понимая, сколько. Потом он тяжело поднялся, пошел на второй этаж. Там нашел подходящую обувь, одежду, взял сумку, с которой брат в спортзал ходил. Погрузил все в сумку и ушел в ночь…

Ибрагима привезли в какое-то место, с мешком на голове. Начали оформлять, он сказал, что является секретным сотрудником, назвал имя куратора и номер телефона. Оформлять перестали, вывели в пустой кабинет, посадили и дверь закрыли. Через какое-то время явились снова автоматчики, другие… серьезные. Судя по МР5 – «Альфа», ничуть не меньше.

Опять повезли, ехали долго, не меньше часа. Приехали. Провели через КПП, там вертушка была, Ибрагим это почувствовал. Потом на лифте ехали. Потом завели в какой-то кабинет, на стул посадили, руки назад – и только потом колпак сняли.

Когда Ибрагим проморгался, то увидел своего куратора. Он сидел за столом в большом и хорошо обставленном кабинете, а на стене была карта России. Умному достаточно.

– Сидишь?

Ибрагим кивнул головой.

– Сижу.

– Хорошо сидишь?

– Не жалуюсь.

Полковник усмехнулся, встал со своего места, прошелся, присел на край стола.

– За что – вопрос себе не задаешь?

– Аллах знает…

– О, как ты заговорил. Аллах-то знает. Да нам не скажет.

Полковник сел на свое место, открыл папку, начал перебирать какие-то документы. Понимающе хмыкнул.

– Из-за Бурко ты сидишь.

О как!

– Ничего сказать не хочешь?

Ибрагим помотал головой. Полковник снова вышел из-за стола, взял с принтера несколько листков бумаги, положил перед Ибрагимом вместе с ручкой.

– Тогда пиши. Как есть. Напишешь, я почитаю, потом перепишешь. Как надо.

Ибрагим писал час с лишним, ему даже обед принесли. Пообедал и полковник, затем он полчаса читал написанное Ибрагимом, что-то подчеркивал, что-то вычеркивал. Затем Ибрагим переписал начисто, с правками. На это у него ушло менее часа, так как думать не надо было, просто пиши и все.

И Ибрагим, и полковник действовали слаженно, выполняя хорошо знакомую каждому работу. И когда она была выполнена, Ибрагим задал вопрос:

– Слушай, Миша. А вот скажи мне начистоту – что в этом Буркове такого, что из-за него такая грызня идет, а?

Полковник усмехнулся.

– Много будешь знать, плохо будешь спать. Ты ссать не хочешь?

– Хочу.

– Пошли, отведу.

Скучавшие в коридоре альфовцы встрепенулись, но полковник сделал жест рукой – не надо, сам справлюсь. Они прошли коридором, ни на одной двери не было табличек. Полковник открыл одну из дверей.

– Заходи.

Ибрагим зашел, осмотрелся.

– Ничего тут у вас.

– Это женский. А баб у нас тут нет, вот он пустой и стоит. Проходи…

Ибрагим посмотрел на полковника.

– Снимешь или так в штаны ссать?

– А ты в самом деле хочешь?

– Да.

– Ну, давай руки.

В туалетной кабинке Ибрагимов осмотрелся, ища что-нибудь. Ага, вон! Проволока! Ведро стоит… короче, чо-то привязали. Он сел на унитаз, пока делал дело, отломал кусок, спрятал. Смыл…

Полковник ждал его у окна, на окне стоял какой-то прибор. На вопросительный взгляд Ибрагима полковник пояснил:

– Антижучок. Мало ли… тут везде слушают.

…

– Короче, ты хотел знать, чо в этом Бурко такое? Ну, слушай. Обстановку ты примерно понимаешь, да?

– Где?

– Во власти. Гарант на четвертый срок пошел. Ему уже за семьдесят будет к двадцать четвертому. Что делать – непонятно. НАТО давит. Америка давит. И тут появляется Бурко… представляешь, чем он, оказывается, занимается?

Ибрагим покачал головой.

– Технологиями вечной жизни!

Оба замолчали – и Ибрагим, и полковник. Потом Ибрагим сказал:

– Чо, серьезно?

– Серьезнее некуда. Ну и все наши чинуши… режим наибольшего благоприятствования ему включили. Глаза на все его гешефты закрывали. Жить-то всем долго хочется.

Ибрагим сплюнул на чистый как в операционной пол.

– Как вы живете, а? Вот я нерусский, мне должно быть по хрену все это, но и то тошнит. Мерзость какая…

– А вот так и живем…

Помолчали.

– И чо?

– А знаешь, дальше как в поговорке – как Ходжа Насреддин обещал шаху научить за двадцать лет осла читать Коран. И взял за это мешок золотых, рассудив, что за двадцать лет либо шах помрет, либо осел. Вот и тут так же. В точности…

Полковник затушил сигарету, по привычке положил ее в платок и в карман.

– Пошли. Давай, я на тебя браслеты надену.

– Постой!

Мысли в голове Ибрагима вертелись как бешеные.

– Постой.

– Что?

– Слушай… послушай, хорошо? Когда я крайний раз с Саликом… ну этим, мураевским пацаном говорил, он мне странную вещь одну сказал… очень странную. Он сказал, что Майснер умер от сердечного приступа. А потом воскрес.

– Чего?

– Майснер умер от сердечного приступа. А потом воскрес. Он реально мне это сказал. Я подумал – двинулся пацан или дурку гонит.

– Подожди… ты это серьезно?

– Вполне! Я тебе хоть когда гнал?!

– Напомнить?

– Не надо! У тебя спецназ под рукой?

– Допустим.

– Погнали!

– Куда?

– Надо в дом Майснера съездить… я знаю где…

Полковник покачал головой.

– Опять конем?

– Никакого коня! Миша! Я тебе говорил – ты генералом со мной будешь?

…

– Так вот, если мы в этой теме разберемся, мы миллиардерами станем.

Полковник с сомнением покачал головой.

– Ладно, давай сюда руки.

Под взглядами альфовцев, они прошли обратно к кабинету, закрылись. Через двадцать минут выглянул полковник, поискал взглядом командира «Альфы».