Александр Афанасьев - Наша игра [litres с оптимизированной обложкой]

Ну и наличка с загранки – те же миллиарды, но уже долларов. Скупка их шла с самых разных мест, и страны лучше не называть. Доставлялась наличка в Москву спецрейсами и расходилась по рукам. Имена тоже лучше не называть. Как и службы, что все это курировали. Можно сказать, например, что хорошо наварился Янукович – он доставил в Москву до пятидесяти тонн наличных долларов и евро.

Пятьдесят тонн!

Эти структуры также взяли под свой контроль чрезвычайно прибыльную в последние годы тему – борьбу с коррупцией и контроль расходования бюджетных средств. Кто отмывает и обналичивает деньги не у них – тот и есть коррупционер.

А кто у них – не коррупционер.

Как там…

Главным человеком в этих местах сделался Билл Варнер, теперешний хозяин усадьбы Старого Француза. Он был крупнейшим землевладельцем и членом окружного совета в одном округе, мировым судьей в соседнем и уполномоченным по выборам в обоих, поэтому от него исходили если не законы, то по меньшей мере советы и поучения для местных жителей, которые отвергли бы такой термин, как представительство, если бы даже когда-нибудь о нем услышали, и приходили к Варнеру с намерением узнать не «что от меня требуется», а «как вы думаете, что бы вы от меня вздумали потребовать, если бы меня удалось заставить». Он был и фермером, и ростовщиком, и ветеринаром; судья Бенбоу из Джефферсона сказал однажды, что никогда он не встречал такого отменного учтивца средь всех, кто начинял избирательные урны иль мулам зубы рвал. Почти вся хорошая земля в округе принадлежала Варнеру, а на остальную он держал закладные. Он был владельцем лавки, хлопкоочистительной машины, мельницы с крупорушкой и кузни – все это в самом поселке, – и местные жители считали для себя, мягко говоря, неосмотрительным делать закупки, или очищать хлопок, или дробить кукурузу, или подковывать тягло где-либо еще [24] Уильям Фолкнер. «Поселок». .

Вот как-то так.

И хотя Катастрофа и нанесла смертельный удар по всему миру, в котором эти люди жили и от которого кормились – в основном система все-таки уцелела. Просто потому, что Макаренко был прав – два-три человека, но организованных, на голову превзойдут десяток-другой, которые сами по себе.

Сейчас система отступила в Подмосковье, контролируя в Москве только отдельные анклавы и имея доступ в том числе к секретному метро, которое по старинке называли «сталинским». Метро-2 позволяло безопасно проникать в самый центр города и столь же безопасно уходить, не привлекая внимания ни зомби, ни монстров, ни мародеров.

Центром мафии стал ЗАТО «Краснознаменск» рядом с Голицыно по многим причинам. Парк Патриот рядом с собственной железнодорожной веткой и коллекцией боевой техники – раз. Пограничный институт ФСБ в городе – два. Три – сто пятьдесят третий главный испытательный космический орденов Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени центр имени Г. С. Титова в городе. Это центр управления военной спутниковой группировкой вкупе с военным центром дальней связи, держащем связь, например, с полками дальней стратегической авиации. Контроль центра связи позволял получать какие-то данные об обстановке на большей части территории Земли с еще уцелевших и рабочих спутников орбитальной группировки, и держать дальнюю связь с теми, с кем еще была возможность ее держать. И то и другое было весьма большим подспорьем.

Ну и удобное расположение играло свою роль. В двух шагах – стратегической важности Минское шоссе, которое всегда поддерживалось в хорошем состоянии и по которому сейчас шел поток жратвы в город и мародерки из европейских стран. А вы думаете, как? Из Европы много чего вывозили, отряды мародеров рыскали по всей Европе, до Германии доходили. В Польше, правда, хохлы пошаливали, а в Прибалтике земсарадзе и кайселлиты [25] В Прибалтике уцелело больше народа, чем в Европе, по двум причинам. Первая – свободный оборот короткоствольного оружия. Второе – перед Катастрофой они ждали русского вторжения и активизировали силы народной самообороны – так что все при стволах были. жить не давали. Но с бронетехникой никто не связывался…

До недавнего времени система больше работала в режиме накопления – информации, ценностей, обязанных ей людей. Но сейчас она перешла к отжиму, отбору и перевариванию…

Бывший пограничник, майор Головатый был одним из «оперов» системы – до того как все началось, он проходил службу в ОСОМ [26] Отдел сопровождения оперативных мероприятий. Региональный спецназ ФСБ. одной из подмосковных областей. Служба как служба, в основном наркоторговцами занимались, террориста только один раз видели, да и то – московские подлетели, им работать не дали, только в оцеплении разрешили стоять.

Майор понимал, что некоторых из его коллег из оперсостава нельзя было назвать людьми, всецело преданными исполнению служебных обязанностей. Не вязались с этим «крузеры» и «Гелендвагены», на которых они ездили. Но и не говорил майор ничего, потому что кто на своих гонит – тот крыса. Да и… ему-то какое дело, ему больше всех надо? Пусть собственная безопасность ими и занимается.

А когда началась Катастрофа, – перед майором поставили простой вопрос – ты с нами или сам по себе? Если с нами – то с нами. Если нет – то останешься один на один, со всем, что творится вокруг…

А творилось страшное.

Майор сделал правильный выбор, и теперь сам катался на «Гелендвагене», новом совсем. Из салона забирали.

И о том, например, что в их рядах делают чеченцы, причем конкретные боевики, он не думал. Не хотел думать.

На въезде в ЗАТО восстановили КПП, причем сталинские еще. Машину майора знали, но все равно остановили, спросили удостоверение. Порядок.

Майор предъявил, проехал дальше. На горизонте виднелись корпуса альма-матер – пограничного института…

В институте его встретил Роман Евгеньевич Зверев, бывший опер. Сейчас он занимался безопасностью. Кличка партийная у него, понятное дело, была Зверь. Ездил на «Субурбане», фишка у него была – американские машины.

– Дима.

– Роман Евгеньевич.

Солнышко грело. Чаек на столе. Все как в старые добрые – и не поверишь, что в нескольких километрах отсюда – вымерший мегаполис.

– Как живешь?

– Нормально.

Головатый с группой только что вернулся с Воронежа. Там были хохлы. Поговорили плохо, с двухсотыми. Хохлов намного больше было, сильно бы их там взгрели, да не срослось у них что-то. Как потом по перехватам – получалось, у них какие-то проблемы начались на южном фланге, вот и решили пока отскочить.

Но лезут. Лезут…

Еще поляки… Борзые, на дороги как в девяностые встали. С русских дань берут, если не конвоем с бэтээрами идешь. Украинцев – на нож, потому что бандеровцы. Сильно бандеровцев не любят.