Александр Харламов - Последний солдат королевы

— Чего тебе? — небрежно спросил старейшина, обнимая одной рукой свою женщину, которая задорно хохотала, пытаясь эту руку спихнуть со своего плеча, но еще больше прижималась к Редгорду. Оба были уже пьяненькие.

— У меня плохие новости, старейшина, королева— он низко поклонился, стараясь не смотреть в сторону Крида с его жертвой, который тоже приостановил издевательство, внимательно слушая некроманта.

— У нас тоже! — Редгорд поднял полупустую бутылку и снова налил до самого горлышка кубки. — Этот прохиндей ограбил налоговый караван. И не признается по чье указке!

Олау бросил короткий взгляд на истерзанного человека.

— Вряд ли он вам теперь что-то скажет.. — глаза мужчины на кресте закатились. Он несколько раз дернулся и затих.

— Жаль, — пожал плечами старейшина, — Крид немного перестарался. Только представь, Олау, три каравана и все не дошли до Твердыни. Народ бунтует! И грабит, грабит, грабит…

— А вы мучаете, мучаете, мучаете… — добавил Олау осторожно, опасаясь гнева Редгорда, который последовал незамедлительно. Он стукнул по столу кулаком и пьяно заявил, еле ворочая языком:

— Мучаем?! Говори, говори, да не заговаривайся… Моей Катьке такие зрелища по душе, а значит мучили и будем мучать, — он сделал большой глоток, часть из которого пролилась на светлую нательную рубаху, — чего у тебя?

— У нас проблемы… Просыпается цветок смерти. Я только что из подвала, где он хранится. Он снова превратился в шипы.

— И что? — Катрина внимательно поглядела на некроманта. Ее взгляд в отличии старейшина был практически трезв. Он словно сканировал некроманта. От чего у того побежали мурашки по коже. Столько ненависти к миру людей он еще не видел ни у кого. — Чем это грозит нам?

— Не могу сказать точно… Но то, что он обладает не только зачатками, а полноценным разумом и огромной властью это точно. Что он может предпринять неизвестно. Скорее всего нам необходимо через мага Вольдемара и его Оракула посмотреть будущее и предсказать его действия. Одно могу сказать с уверенностью, цветок смерти явно чем-то недоволен. Он жаждет свободы!

— Да уничтожить его, к чертям собачим! — Редгорд начал засыпать, уже почти не улавливая темы разговора. Королева наоборт внимательно отнеслась к этому сообщению. Она задумчиво потерла переносицу, встала, стряхивая с себя опьянение.

— К Оракулу говоришь… — проговорила она. — Пусть будет так!

Второй увольнения самый сладкий. Можно поваляться до утра, никуда не спеша, можно спокойно попить кофе, чего в казарме простой курсант себе позволить не может. Потому-то Эдвард и насладился всеми прелястми свободной жизни. У Орлинки сегодня был выходной. Он решил ее пригласить в кафе, чтобы поговорить об очень важных вещах, которые волновали его вот уже почти год.

Поняв, что валяться уже нет смысла. Мать вертелась на кухне, отец заперся в кабинете, готовя очередной доклад на симпозиум историков, Орлинка прошла в ванную, шлепая босыми ногами по холодной плитке.

— Эх! — Эдвард потянулся в кровати и резко сел, а после на него опять накатило с новой силой видение. Тот же самый холодок вдруг коснулся висков, потом настойчиво застучался в подкорку головного мозга. Сознание помутнелось, а предметы в комнате стали рассплываться и терять очертания, окутавшись густым туманом.

— Приди! — кричал голос в голове, отбивая каждое слово призывным набатом.

Суворов попробывал встать, но ноги подкосились. Он еле-еле успел схватиться за высокую спинку кровати.

— Приди! — голос почти кричал.

Словно в тумане Эдвард сделал пару шагов к выходу из комнаты, но дверь внезано исчезла. Вместо нее появился густой сизый туман, который полностью укрыл дверной проем. Суворов — младший сделал шаг и провалился в черноту. Снова та же комната, мало освещенная факелами, тот же постамент. Только теперь Эдвард ощущал запах гари от сгоревшего топлива и легкий сквозняк, ласкающий правую щеку. То что это не в его комнате происходит Эдвард прекрасно понимал, и от того по спине мерзким холодком побежали мурашки.

— Истинный наследник! Возьми меня! Открой! — голос сменил пластинку. Теперь он называл его истинным наследником и просил о помощи, взамен предлагая свою. Суворов сделал шаг вперед к постаменту. Ноги слушались плохо, но он преодолевая сопротивление двигался вперед. Наконец до постамента осталось пару шагов. Он сумел рассмотреть то, что было на нем. Стеклянный саркофаг, а под ним какое-то ужасное растение, которое извивалось своими многочисленными щупальцами и источала яд, который медленно стекал крупными каплями по прозрачным стенкам. То что кричал именно он, Эдвард был уверен. Он с трудом продвинулся еще на пару миллиметров, казалось, что невидимая сила специально не пускает его, чтобы подобраться поближе. Оставалось протянуть только руку. Эдвард вытянул раскрытую ладонь вперед — не хватило совсем чуть-чуть. Он напрягся и из его рта вырвался отчаянный крик. Пальцы предательски мазнули по стеклу и соскочили вниз. От боли Эдварда согнуло в поясе. Кажется он закричал. Потом комната с постаментом снова исчезла, погрузившись во мрак, он потерял сознание, но ощущал на пальцах холодную отполированную поверхность саркофага, а потом и это его последнее ощущение исчезло.

— Эд, Эдвард! Очнись! — кричал кто-то совсем рядом.

Суворов с трудом разлепил глаза и еле открыл пересохшие губы, выдавив из себя вымученную улыбку. Над ним, щекотя лицо своими кудряшками, нависала Орлинка. Она хлопала по щекам его, совсем не по-женски сильно, а он мог только улыбаться. Даже такие прикосновения этой девушки ему были приятны. Чуть позади нее стояла в домашнем халате Виктория, а у самой двери отец, так и не снявший очки и державший в руках какой-то учебник.

— Все нормально, — нашел в себе силы сказать Эдвард.

— Что случилось, сынок? — Виктория кинулась к очнувшемуся сыну, отодвинув плечом Орлинку. Видение прекрасной дивы исчезло, дурацкая улыбка сползла с лица Суворова.

— Опять видение? — бывшая жрица храма Кремь внимательно поглядела на друга детства.

— Да, только теперь оно было… реальное что ли? Я мог попробывать, пощупать все предметы там, даже ветер ощущал, — Эдвард посмотрел на свои пальцы, которые касались саркофага.

Виктория и Саша переглянулись, но ничего не сказали. Вместо этого отец Эдварда подошел поближе. Отложил книгу на кровать и помог сесть туда сыну.

— Ты как? — коротко спросил он.

— Ничего, пап. Жить буду!

— Это хорошо, — спокойно проговорил Суворов, — ходить можешь? — Эдвард коротко кивнул. — А завари-ка нам Орлинка кофе, да покрепче! Вика, помоги ей…

Виктория аккуратно взяла за плечи Орлинку и повела ее из комнаты, негромко приговаривая, чтобы и самой успокоиться, да и девушку успокоить.