Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

В этом доме, наверное, никогда не было столько человек одновременно. Гостиная была наполнена существами в черной форме и серых глянцевых плащах. Обходя суетящихся медэкспертов и своих коллег, снующих по комнатам, Ящер вошёл в кабинет и сразу почувствовал запах палёной пластмассы. Пытаться включить голографический монитор компьютера не имело смысла. Всё то, что делало господина Себека уникальным информатором и могущественным союзником, бесследно исчезло. Вся информация о Промзоне, о тайных финансовых операциях, о секретных проектах. У Фара остались лишь данные об «ЭйчТекс», да файлы о разработках неких «Небельверферов», которые Себек чуть ли не насильно ему вручил. Пользуясь отвлечённостью своих коллег, Фар обшарил кабинет. Но крокодил, конечно же, ничего не хранил на физических носителях. В одном из ящиков стола из темного дерева валялась связка каких-то металлических пластинок. В кабинете были плотно занавешены шторы и, при таком освещении, рассмотреть их внимательно было трудно. Заметив некое подобие штрих-кода, выгравированное на одной из поверхностей, Ящер быстро спрятал связку в карман. Магнитные ключи. И Фар предполагал, к каким дверям они могут подойти. За короткое время их совместной с Себеком работы Фар предпочитал руководствоваться собственной интуицией, нежели опытом крокодила. Теперь от его опыта осталась полдюжины звенящих железяк. Не то, что бы Ящер сильно сокрушался о потерянных возможностях, просто для себя следовало сделать еще один вывод — никогда ничего не откладывай на потом. Фар ухмыльнулся собственным мыслям. Слишком много за последнее время стало этих «никогда», слишком много очевидных выводов. Такое чувство, что в этом городе он переучивался заново, и не было ни нескольких лет работы в столице, ни Учебного Центра ССБ.

Кабинет Себека был очень уютным. Небольшая комната на втором этаже выходила одним широким окном на яблоневый сад. Сквозь щель в занавешенных шторах были видны ярко-зелёные листья, качающиеся от порывов ветра. Солнце создавало на них причудливый движущийся узор из теней. Здесь было идеальное место для мыслей о древней мудрости, либо о причудливых играх политики и экономики. Но теперь существо, размышлявшее обо всех этих высоких материях в уюте собственного мирка, превратилось в остывающий труп. В безжизненную, подобную себе прежнему, вещь, вызывающую у смотрящих на него невольную эмоцию — смесь пренебрежения и страха. А за окном все также весело светит яркое солнце, весело шелестят на ветру листья яблонь. В детстве, в далёкой деревне на краю пустыни, у Арафаилова было своё представление о смерти. Среди обмазанных глиной домиков, в одном из которых жил маленький Фар со старшими братьями в семье отставного военного, никто никого не убивал. Всю деревню населяли практически одни рептилоиды, все прекрасно общались, а если и были конфликты, то мелкие, которые легко улаживались сидя на ковре, за мясом и выпивкой. Под палящим среднеазиатским солнцем смерть приходила в основном к старикам, или умирали где-то далеко, на войне, как его брат. И маленький Фар думал, что костлявая приходит ночью, под грохот грома и завывание ветра, как в рассказах Эдгара По. Потом, когда Ящер переехал в столицу, он стал видеть много смерти в самых различных её формах. Но, как бы в насмешку над его детскими страхами, почти все его близкие и знакомые умирали солнечным утром или ясным летним днём. Большой пёстрый мир бежал в своё новое сегодня, а в жизни Абдельджаффара Арафаилова становилось на одно существо меньше. Выходя из дома, он ещё раз посмотрел на труп Себека. Крупнокалиберные пули разорвали грудную клетку. По краям рваной раны торчали белые сломанные рёбра. Во дворе, среди идеально постриженных кустиков, патологоанатомы укладывали в ряд четыре серых пластиковых мешка. Молодая пара мутантов стояла у забора в обнимку, любопытно глядя на трупы, в соседнем дворе пожилая женщина и мутант-хомяк ковырялись в грядках, чуть дальше слышались крики, звуки драки и выстрелы, над всем этим ветер гнал по ярко-голубому небу овальные серые облака. Больше здесь делать было нечего, и Ящер пошёл к своему блестящему чёрному мотоциклу.

На выезде из частного сектора, Фар в зеркале заднего вида заметил медленно нагоняющий его джип, знакомого тёмно-коричневого цвета. На его блестящем капоте торчала, свесив короткий ствол, какая-то приделанная пушка. Ящер начал прибавлять скорость, в этот момент орудие активировалось и в землю, возле заднего колеса, вонзился яркий красный луч промышленного лазера. Фар увернулся и повернул ручку газа, взревев электротурбинным двигателем, джип бросился в погоню. Капитан вспомнил, чей это джип — Эдберга, значит за рулём наверняка этот рогатый дуболом Димон. Где-нибудь в узком переулке, ближе к центру города, было больше шансов оторваться от преследователей, но Ящер решил увести их обратно в частный сектор. Улицы там шире и транспорта меньше, значит меньше шансов, что эти кретины кого-нибудь случайно поджарят. Будто прочитав его мысли, бандиты выстрелили снова. Мотоцикл начал петлять, не давая им прицелиться. При этом капитан активировал ещё одно мотооружие, как раз для подобного случая. Отодвинулись две панели под глушителями и оттуда на небольшое расстояние вылетели два плазменных шара, способные расплавить большую часть металлов и сплавов. В джип они не попали, но заставили его притормозить, в это время Фар тоже сбросил скорость и, резко завернув вправо, объехал по тротуару припаркованную серую фуру с шестью парами широких колёс, оказавшись за спиной у бригады Эдберга. Времени, пока машина разворачивалась, хватило для того, что бы надеть маску и активировать режим прицеливания плазменных пушек. Вид в зеркало заднего вида теперь отображался над приборной панелью мотоцикла в виде голограммы. Они неслись мимо низких домиков и садов. Повернув на грунтовую дорогу в момент очередного выстрела лазерным лучом, Ящер снова начал петлять, подняв в тёплый летний воздух дорожную пыль. Замешательство преследователей позволило ему выровнять мотоцикл и пальцем подвести красный круг прицела на голограмме к лазерной пушке. Когда джип вылетел из облака пыли, один из красных плазменных зарядов превратил ствол лазера в большие капли расплавленного металла, второй прожег часть фары и решётку радиатора с противоположной стороны. Автомобиль резко притормозил у одиноко стоящего на обочине тополя, замерев в оседающем пыльном облаке.

Пока Арафаилов разворачивал мотоцикл и доставал пистолет, двери джипа резко распахнулись. С пассажирского места выскочил молодой мутант-лев с пышной красно-коричневой гривой. Он был одет в серую костюмную жилетку поверх чёрной рубашки и серые брюки. Из разбитого при резком торможении носа Эдберга-младшего шла кровь. Из водительской двери, издавая гневный рёв, пытался вылезти Димон, но зацепился за крышу одним из своих привинченных к чешуйчатой голове рогов. Ящер уже тормозил, когда лев вскинул руку. Фара обдало волной холодного воздуха, переднее колесо его железного коня тут же остановилось, и офицер свалился на землю, чудом не придавив ногу упавшим следом мотоциклом. Младший тем временем включил перезарядку замораживающей пушки, вмонтированной в наруч на его правой руке, и ударом ноги выбил у Ящера пистолет. Тут подоспел Димон и попытался наступить офицеру на голову ногой в коричневом кожаном сапоге. Если бы у него это получилось, маска вряд ли бы спасла череп Фара, но он успел откатиться и подсечкой под колено сбить громилу с ног. Едва успев вскочить, Фар увидел несущегося не него Эдберга. Лев пытался вцепиться когтями ему в горло, но Ящер отвёл его руки ударом сверху. Тогда лев схватил ворот чёрной форменной жилетки Фара и стал крутить его, пытаясь снова повалить на землю. Но тот также схватил ворот рубашки Младшего и, использовав его собственную инерцию, скинул с дороги, ударив спиной о дерево. Со спины налетел Димон, ударяя сверху руками, как молотами. Фар успел развернуться, начал уворачиваться. Когда один из ударов попал в левое плечо, Фар провёл короткую сериею правой, попав в селезёнку и челюсть рептилоида. Ящер развил успех контратаки, ударив коленом в коленную чашечку Димона и, схватив взревевшего от боли громилу за рог, провёл мощный хук в ушную перепонку. У всех рептилий расположенные снаружи черепа уши были уязвимым местом. Димон отошёл, держась за голову и матерясь. В этот момент на поле боя вернулся лев и, увернувшись от удара левой, зашёл Фару за спину, ударив по почкам. Фар не успел развернуться, Эдберг с рычанием заломал Ящера сзади за шею и попытался придушить. Тот выскользнул и упал на землю, а затем, откатываясь назад, ударил льва ногой в живот и снова вскочил на ноги. Голограммы внутри маски мешали обзору, но маска отлично защищала от висящей в воздухе пыли. Под сверкающими солнечными лучами она казалась ярко-жёлтой. Надышавшись ей, молодой лев закашлял и поэтому никак не мог попасть по Ящеру размашистыми ударами когтями. Вокруг собрались зеваки. У низкого забора за тополем собралась целая семья инсектоидов, из калитки в высоком металлическом ограждении вышел большой белый мутант-пёс с дробовиком в руке, неподалёку приземлилась элашка, из которой выглядывали две женщины в ярких платьях. Бесплатный концерт пора было заканчивать. Сильно размахнувшись, Эдберг пропустил высокий удар ногой в голову. Ящер отскочил к валяющемуся в пыли пистолету, и, схватив его, спрятался за мотоцикл, прицелившись в бандитов. Эдберг-младший заметил это и остановился, также прицелившись перезарядившимся криогенным оружием. Чуть дальше замер Димон, который, оклемавшись, успел вырвать из забора семейки жуков железную трубу. Ветер, шелестя тёмно-зелёной листвой высокого тополя, разгонял пыльное облако, в котором они стояли.