Юрий Харитонов - Приют забытых душ

Снаружи заметно потеплело. Снег, выпавший за ночь, таял и превращался в холодную жижу, местами освобождая дорожное покрытие. На асфальте теперь отчетливей обозначились следы бульдозера: металлические траки вгрызались в полотно дороги, выковыривая из него куски, а иногда и целые пласты там, где дорога была рассечена трещинами, словно шрамами, от пробурившей ее снизу травы. Следы явственно указывали, что похитители детей прошли здесь, и что отследить их будет несложно. Вот только управиться надо до настоящих холодов, когда снег перестанет таять через каждый день, а ляжет на долгую зиму. Тогда-то Михаилу с дочерью придется нелегко – не так-то просто будет отыскать следы бульдозера.

Юрково тоже «отряхивалось» от первого снега, скидывая его с деревьев и полусгнивших крыш с легким звуком, что, словно капель, лился теперь отовсюду. «Шлеп», – слышалось из-под дерева. «Шлеп, шлеп, шлеп…» – доносилось с другой стороны, где снег соскальзывал с крыши. Чуть темно-серые ветки, протыкая светло-серое небо скрюченными сучками, тянулись вверх. Набухшие от влаги, потемневшие и облупившиеся доски изб скрипели от натуги, словно боялись разбухнуть еще сильней и отвалиться от фасада. Дома показались из-за кустов справа, где склон холма уходил вниз, словно опасливо поглядывая на незнакомых путешественников. Слева же на холме, в двадцати метрах от дороги…

Александра резко застыла, будто увиденное ее ошарашило. Так пешеход внезапно останавливается, когда путь преграждает доселе невидимая паутина, в центре которой поджидает добычу паук. Или же когда человек видит перед собой нечто неприятное и страшное. Тело отказывается слушаться, и по членам пробегают мурашки.

– Что, дочь? Опять приступ? Ну… как ночью? – отец с тревогой остановился и подошел к Алексе. Но девочка смотрела мимо, за спину Прохорову. Он нехотя обернулся, будто та придумывала опасность, которой на самом деле не было.

– Это же обычная старая церковь, – Михаил раздосадованно взмахнул руками. – Она тут и до войны стояла, и уже тогда пустующая и разрушенная была. Церковь Михаила Архангела, если не ошибаюсь. Ее до войны так и не успели отреставрировать. А после уж некому стало. Но… Теперь ее что-то совсем перекосило…

Световой барабан с огромным куполом накренился – вот-вот рухнет или просто развалится по кирпичикам. Красная кирпичная кладка «поехала» под ним. Пустые оконные проемы трапезной чернели, пялясь на Михаила.

– Падающая церковь! – воскликнула Александра. – Отец! Нам надо быстрее уходить отсюда!

– Что? – не понял тот. – Почему?

– Осторожнее у падающей церкви… Там змей одноглавый живет, он страстный охранник тех мест… – прошептала девочка и вдруг подняла руку, указывая на что-то пальцем. Ее глаза выражали неподдельный испуг.

По спине Прохорова поползли волны страха – столько невыразимого, животного ужаса слышалось в голосе дочери. И уже оборачиваясь, Михаил понял, что увидит нечто не только странное, но и страшное. Такое, чего не видел еще никогда в жизни.

Его ожидания оправдались с избытком. Исполинская тварь, что выползала из главного входа в церковь, была настолько огромна, что своим чешуйчатым черным боком, тускло переливающимся, снесла несущую колонну и часть стены. Световой барабан с куполом, потеряв опору, заходил ходуном, расшатываясь все сильнее и теряя красные кирпичи, которые с грохотом прыгали по фасаду и валились на талую землю. В конце концов купол рухнул, засыпав красными обломками страшную тварь. Никогда доселе Михаилу не доводилось видеть столь огромную змею. Его ноги просто прилипли к асфальту, на котором стояли.

– Это же уж, мать его! Обыкновенный уж! – завопил не своим голосом мужчина. – Ты видела желтые пятна на голове? Ты видела?

– Я не знаю, что видела, – тихо пробормотала дочь, судорожно сжимая в руках охотничье ружье. Было заметно, как тряслись ее руки.

– Это уж… – все повторял мужчина, как заведенный. – Это обыкнове… Да какой, на хрен, обыкновенный?! Это самый исполинский исполин из всех чудовищ, которых я встречал на здешней земле. Это долбаный чудовищный уж! Нет, Саш, ты понимаешь?!

– Па! – одернула его Александра. – Мне нравится, что ты так впечатлился от этого монстра, но, может, лучше свалим отсюда?! Пока…

А меж тем куча кирпича зашевелилась, люди в страхе отпрянули. Они не ожидали, что столь огромная махина купола просто не сможет раздавить чудовище.

– Беги! – просипел отец. – Сашка, беги! Вниз по склону. Там, где-нибудь за деревней, встретимся.

– Но… – хотела возразить дочь, но тут куча «взорвалась» обломками камня. Разъяренное чудовище освободило голову из завала и ощерило пасть, зашипев. Острые зубы размером с кинжалы заскрипели о чешуйчатый подбородок, сдвоенный язык выскочил и тут же исчез в широкой пасти. Ярко-желтый глаз с вертикальным зрачком освободился от прозрачной пленки и уставился на людей.

– Беги! Не спрашивай! – заорал, уже не стесняясь, Михаил, а когда Александра ломанулась вниз по склону через хлесткие ветки ивняка, добавил вдогонку: – Меня не жди! Нам надо разделиться, тогда кто-нибудь выживет!

Последние слова донеслись до Алексы смутным ревом. Ветки хлестали по щекам, терзали вязаные перчатки, продирались сквозь шерсть и царапали кожу. Девочка два раза упала, поскользнувшись на влажной земле и скрытых под мокрым снегом корнях. Ноги отозвались болью из-за вчерашнего марш-броска. Земля хлестнула по лицу мокрым снегом, когда Саша не удержалась на ногах. Но девочка рванулась вверх, перепрыгнула последние ветки и побежала к ряду похожих друг на друга изб. Меж местами повалившимися полусгнившими заборами, укрывавшими покинутые строения, находились широкие сквозные прогоны, ведущие на другую улицу. И Александра со всех ног бросилась туда, стараясь перегнать смерть, скользившую за ней.

Позади трещали сучья ивняка, видно, отец побежал напролом сквозь кустарник, чтобы хоть как-то задержать змею, отвлечь на себя. А гадкое шипение уже настигало мужчину, расползаясь меж деревьев, словно целая стая змей сейчас охотилась за ним.

Вот же ж уж! Всем, мать его, ужам уж!

Когда голова твари показалась из кучи кирпича, больше всего Михаил испугался за дочку. Он проорал ей приказ бежать, а сам что есть мочи бросился следом, но потом свернул, начав продираться сквозь густые ветки кустарника. Расчет был прост: так он становится более уязвимой, а значит – легкой добычей. Огромный змей свернет за мужчиной и попробует преследовать его, но ивняк будет так же мешать и монстру из-за его размеров.

Так и случилось. Прохоров продирался сквозь густой кустарник, а позади, шипя и пытаясь огибать кусты, догоняла змея. Ей так же, как и человеку, мешали жесткие ветки. Огромное тело для змеи оказалось минусом в этом густом природном заборе. Но и минус гигант научился использовать.