Джеймс Гарднер - Планета бессмертных

Это было удивительное зрелище – высокомерный чужак и маленькое энергичное создание, застрявшее у него… хм, в «глотке». «Звездная кусака» счастливо повизгивала, как будто гордясь своим озорством; покачивалась внутри отверстия из стороны в сторону, хихикая каждый раз, когда касалась стенок.

Что касается Поллисанда, то он, казалось, оторопел: я досчитала до пяти, а он все не двигался. Потом, вздрагивая, поднял плечи и наполнил легкие воздухом. Вдыхал он с громким всасывающим звуком, что неудивительно, поскольку большую часть отверстия перекрывала заретта; его ребра расходились все шире, шире, а потом он внезапно выдохнул со всей силой.

«Звездная кусака» вылетела из дыры, точно пушечное ядро. С громким жизнерадостным криком она по дуге взлетела над садом, а потом резко ушла вниз и рухнула на кроваво-красные цветы. В первое мгновение я забеспокоилась, не пострадала ли она; однако почти сразу же прыжки, сопровождаемые радостным писком и свистом, возобновились.

– Смотри, – сказала я Поллисанду. – Она явно хочет проделать это еще раз.

– Хулиганка, – отозвался он. – А что, если кто-нибудь увидит меня с зареттой в утробе? Я не могу позволить себе до такой степени терять достоинство – некоторые расы поклоняются мне, словно богу. Моей репутации повредит, если станет известно, что меня использовали в качестве баскетбольной корзины.

– Или, напротив, это будет способствовать твоей репутации. Может, люди сочтут, что ты не такая уж задница, раз с удовольствием принимал участие в игре.

– Что ты имеешь в виду, говоря «с удовольствием»? Ничего себе удовольствие! Я просто вышвырнул заретту из глотки, и все. – Он снова отхаркался и сплюнул серовато-белый комок. – Кроме того, мне нравится, когда люди считают меня задницей. Быть задницей – мое призвание, жизненное предназначение; в этом деле я чертовский профессионал. Другие люди ведут себя как задницы в свободное время; что же касается меня, это моя работа.

– Поэтому ты и явился? Кто-то заплатил тебе, чтобы ты докучал мне? Потому что, признаться, ты и впрямь ужасно докучливый тип, и я не желаю тратить на тебя время, если ты быстро и понятно не объяснишь, чего хочешь.

Глаза, мерцавшие в дыре Поллисанда, разгорелись ярче. Прежде чем заговорить, он оглянулся на маленькую заретту, но ее внимание было отвлечено плававшими в озерах двухголовыми слизняками. Она с огромным удовольствием запрыгивала на них, а потом отскакивала, расплескивая во все стороны шипящую магму. Жар нимало не беспокоил ее… Чему тут удивляться? Она уже пролетала сквозь солнце, и разве могли ей причинить вред расплавленные минералы?

– Ладно, – снова повернувшись ко мне, сказал Поллисанд, – давай займемся делом. Я не часто заключаю сделки с низшими созданиями, но ты в уникальном положении, хотя, может, и не догадываешься об этом. – Его глаза снова яростно запылали. – Весло, милая моя, душечка, углевод ты мой, на сахарозе замешанный… Что, если я знаю способ сделать так, что твой мозг никогда не устанет? Заинтересует это тебя, а?

Несколько мгновений я просто смотрела на него, утратив дар речи. И потом чисто рефлекторно, сама не веря в это, заявила:

– Глупый зверь, мой мозг и так никогда не устанет. Я не из тех, кто поддается апатии, от которой цепенеет разум.

– В отличие от своей матери? И сотен поколений до нее? Все они клялись, что не превратятся в ментальную брюкву, и что же? Теперь они валяются в тысячах стеклянных башен.

Он топнул ногой, и внезапно мир изменился. Не стало ни сада, ни лавы, ни пепельно-алого неба… Весловилль, над которым в полной тишине медленно кружился снег.

Мы с Поллисандом стояли на крыше Башни предков, с восьмидесятого этажа которой я когда-то упала. На некотором расстоянии, почти у самого края крыши, крошечная «Звездная кусака» удивленно вскрикнула и быстро-быстро запрыгала к нам. Спустя несколько мгновений она испуганно прижалась к моей ноге, явно сбитая с толку внезапным изменением обстановки.

Я опустилась на колени и успокаивающе погладила ее. При этом небольшое количество слизи налипло на ладонь, но я не чувствовала ее; это ведь по-прежнему была имитация, создающая зрительные и слуховые ощущения – но не тактильные.

Продолжая поглаживать взволнованную заретту, я сердито посмотрела на Поллисанда.

– Зачем мы здесь?

– Просто наглядная демонстрация, дорогая моя.

Он снова топнул ногой, и город изменился. Вместо множества различных строений теперь в нем были только Башни предков, точно такие, как та, на которой мы стояли: десятки тысяч, и все ярко сияли, но почему-то не освещали пещеру, в которой мы находились.

– Весло, – продолжал Поллисанд, – это твой мир и твои люди. Чертовски близки к коматозному состоянию… можно сказать, мертвы. Только несколько десятков еще не превратились в зомби; и долго ли они продержатся? Долго ли продержишься ты?

Он поднял ногу и качнул ею в сторону вереницы высотных зданий, растянувшейся, насколько хватало взгляда, гораздо дальше подлинной стены пещеры.

– До сих пор, – снова заговорил он, – для тебя существовал единственный способ уберечь свои серые клеточки – броситься вот с такой высоты. Разбить вдребезги тело, прежде чем мозги превратятся в кашу. Ты уже один раз падала отсюда, и этот выход по-прежнему открыт. Брось свои заботы на ветер и умри достойной смертью. Обещаю, на этот раз не стану собирать тебя по кусочкам. И никакие ангелы не прилетят, чтобы подхватить тебя и помешать разбиться.

Я сердито посмотрела на него.

– Почему я должна воображать, будто прилетят какие-то ангелы? Совершенно абсурдное понятие.

Поллисанд издал показной вздох.

– Классические аллюзии для тебя не существуют, верно? Полагаю, для тебя будет бессмысленно, даже если я сделаю так, что ты станешь превращать камни в хлеб.

– Возможно, ты способен на такие вещи, но я – нет. Кстати, ты действительно можешь? Это было бы неплохо, поскольку я уже давно ничего не ела. Но уж если ты и впрямь станешь печь хлеб из камней, постарайся, чтобы это был хороший хлеб, а не какая-то противная непрозрачная субстанция, которую готовили разведчики, да еще и гордились этим.

– Ладно, – пробормотал себе под нос Поллисанд, – отложим в сторону сценарий трех искушений. В последний раз, когда я пытался его применить, он тоже не сработал. Переходим к «плану Б».

Он топнул ногой сильнее, чем прежде, и во мгновенье ока мы оказались там, где были вначале: в саду, окруженном дымящейся лавой. «Звездная кусака» с восторженным блеянием запрыгала прочь – дразнить здешнюю живность.

Поллисанд сбил головки у двух цветов и наступил на них ногой.