Роман Корнеев - Мятеж

Впрочем, сказать «почти не было приступов» тоже было бы заметным преувеличением. Первый из них Рейес поймал на самом крутяке, в конце стартовой полусотни, когда ещё не кончился провес. Как тут не кивнуть в сторону преимуществ гималайского стиля восхождений. Впрочем, вступило несильно, Рейесу только и успело на мгновение показаться, что всё вокруг облеплено десятисантиметровым слоем жирной чёрной сажи — обычное дело для приступа. И тут же отпустило.

Куда серьёзнее дело оказалось возле пня некогда обрушившейся выше по склону мачты фуникулёра. Пень этот диаметром в добрых пять метров бетонного крошева с торчащими оттуда огрызками металла — это по сути всё, что осталось от местной инфраструктуры чуть не тысячелетней давности постройки, и он как раз был довольно опасным местом — осыпи вокруг, уже никакого тебе провеса, идти надо впритирку к стенке. И тут снова приступ — словно облитая мазутом мачта нависала над Рейесом, обрывки тросов полощутся на ветру, валит снег, только снег этот такой же чёрный, на вкус отдающий металлом и кислотой. Мачта при каждом порыве ветра издавала какой-то тягостный стон.

Тут Рейесу хватило сноровки — в самом начале приступа он прижался спиной к скале и как смог присел, группируясь. Впрочем, всё прошло гладко, никаких вам лишних телодвижений, безумных криков и размахиваний аппендажами [228] Аппендаж — здесь: придаток. , тестикулами и прочими рукокрыльями. В общем, приступ и приступ, пациент вёл себя чинно, отряхнулся и пошёл дальше.

В остальном путешествие и вовсе оказалось тихим, спокойным и каким-то умиротворяющим. Не зря он решил пренебречь имевшейся возможностью попасть сразу на склон кара [229] Кар — форма рельефа, естественное чашеобразное углубление в привершинной части склонов гор, ледниковый цирк, часто с озером в самой глубокой части. при помощи банального гиросьюта. Иногда хочется и ноги размять.

А вот и сам кар. Чаша большого озера выглядела отсюда малахитовым зеркалом, выглядывающим из-за уступа. Кричащие местные цвета по первому делу производили весьма яркое впечатление — кто ни разу не видел вулканических озёр, тот вообще не имеет представления о подобном буйстве красок. Даже самые цветастые джунгли проигрывали таким вот карам в насыщенности и палитре оттенков. Правда, обычно это всё-таки были одиночные лужи на дне старых кратеров, но бывали и подобные исключения.

Огибая стеночку теперь уже по часовой стрелке, Рейес мало-помалу разглядел сначала среднее озеро банального тона морской волны, и уже потом малое, мрачного цвета венозной крови.

Собственно, именно этот дивный оттенок в своё время привлёк внимание дрона биологической защиты, сканировавшего Доломитовые Альпы в автоматическом режиме. Его нейросети обучали на поиск нестандартной биоты, по десятку разных параметров, вот он и сагрился [230] Сагриться — здесь: активно заинтересоваться, воспринять как основную цель, также имеет значение «атаковать». , дополнительно заинтересованный смещённым изотопным [231] Изотопы — разновидности атомов химического вещества с иным количеством нейтронов, по различиям в типичном абиогенном и биологическом изотопном составе стабильных изотопов можно легко выделять вещества биогенной природы. составом по углероду и сере.

Сами эти три озера тут появились можно сказать вчера — лет триста назад, после очередного эпизода пробуждения местной вулканической активности, но до сих пор это были обычные безжизненные ледниковые лужи, почти высыхающие летом и благополучно промерзающие до дна зимой, чтобы вновь заполниться водой на пике паводка. Цветность появилась у них позже, когда к талому снегу прибавилась вулканическая химия из парочки пробившихся в малом и среднем озере донных гейзеров. Фосфор, сера, металлы во всём своём разнообразии разукрасили группу, но однако дрон заинтересовало не это, а необычный уровень альбедо поверхности малого озера. Там явно завелась какая-то жизнь, но что ей делать на высоте почти трёх тысяч метров всего на полторы сотни километров южнее Ледника, считай, на верхней границе высокогорной тундры? Конечно, термальная активность теперь успешно прогревала эти лужицы даже зимой, но всё равно, с учётом кислотности среды озеро могло стать домом разве что каким-то анаэробным придонным экстремофилам [232] Экстремофил — живое существо (обычно микроорганизм), способное обитать в экстремальных условиях окружающей среды: при очень высокой или низкой температуре, давлении, кислотности и так далее. , но плёнка на поверхности…

Впервые Рейес поднялся сюда позапрошлым летом, добрался скаутом от всё ещё сопротивляющейся Леднику промежуточной станции на юго-восточной оконечности Мегаполиса, который в своё время сумел успешно поглотить остатки Штутгарта и Мюнхена, но дальше на Зальцбург не двинулся. Там даже кто-то из оставшихся жил на постоянку, но Рейесу в общем было не до визитов вежливости и он сразу двинул сюда, к Мармаладе. Забрал образцы, всё промерил, отфотографировал, разведал путь от подножия, и с тех пор уже третий с перерывом в год возвращался за новыми образцами.

Виды тут были прекрасные, само занятие — нескучным, а возможность размять ноги прекрасной альпийской прогулкой, оставив скаут внизу, была главным бонусом. Уже подходя к краю чаши кара, Рейес чувствовал, как ноги приятно потяжелели, а холодный альпийский воздух ходил в лёгких, как в большом оркестровом барабане, так что удары сердца прилично отдавались в диафрагму.

Ух, хорошо.

Пробираясь последовательно вдоль каменистых берегов большого и среднего озёр, Рейес машинально зафиксировал параметры среды и сделал ещё десяток кадров, но задерживаться не стал, как и в прошлый раз, его интересовало исключительно дальнее, малое озеро.

Диаметром всего-то метров пятьдесят, оно не выглядело (особенно учитывая мрачный красно-бурый цвет) сколько-нибудь занимательным, но парадокс состоял в том, что именно тут и скрывалось всё самое интересное, а если Рейесу на этот раз повезёт, то и революционное.

Раскидав быстренько аппаратуру по бережку — пусть пока всё промеряет, Рейес деловито принялся готовиться к погружению. Тут было сразу довольно глубоко, у берега был клиф на тридцатку, так что можно было не париться с плотом, а одеваться прямо на суше. Рейес надул баллон, подождал, пока стенки упрочнятся, после чего поставил его набиваться у микрокомпрессора. В малом озере, помимо биоплёнки, на поверхности было приличное количество кислорода, но с местной кислотностью на пользование экзожабрами можно было не рассчитывать, так что нырять приходилось по старинке. Разве что, учитывая глубину, нужно было спецом переключить компрессор на обогащение воздуха до сорокапроцентного найтрокса, но на этом всё. Как говорится, привет, потенциальная декомпрессия и прочая возня с лишним азотом. Это не считая проблем с высокогорным погружением и температурой среды, которая тут была ну сентигрейдов десять даже с учётом всего термального подогрева.