Роман Корнеев - Мятеж

Безумно. Невозможно. Но так будет.

Что ж. Он обещал себе, что позволит себе открыть эту шкатулку, только когда настанет время умирать на самом деле .

Он сдержал слово.

Скрип получился душераздирающий. С таким звуком впору открывать древние склепы.

Запаянный в пластик чёрный шарик чуть неправильной формы диаметром в три миллиметра, тускло блестевшая металлическая ложка с пипкой на конце длинной ручки и стеклянная колба с длинным свёрнутым втрое носиком и прорезью в широкой части под размер этой самой ручки. Походный набор путешественника во времени.

Цзинь Цзиюнь проворным движением поместил шарик в колбу, вновь на секунду задержав дыхание. Крепко вцепившаяся в ложку ладонь чуть дрожала на весу. Поехали.

По щелчку механического рычажка пьезоэлемент зажёг вокруг шарика мгновенно схлопнувшееся синее пламя, в ответ шарик благополучно расплескал своё пузырящееся содержимое по дну ложки, распространяя вверх по колбе белёсый дымок.

Одним вдохом, это принимают в себя одним вдохом, надо только дождаться, пока достаточно остынет и насытится. Жгутик дыма побежал по тройному изгибу, три два один.

Сладковатый запах с шумом устремился Цзинь Цзиюню в ноздри, полузабытым образом щекоча горло.

Притон был самым обыкновенным, каких сотни вокруг каждого крупного порта — полутёмное помещение с грязными лежанками, на которых вповалку валялись, пялясь незрячими глазами в потолок, такие же, как он, бедолаги, чья обыденная реальность была заведомо более тусклой, чем любой, даже самый унылый морок пси-индуктора.

Цзинь Цзиюнь был молод и глуп, когда кто-то из приятелей показал ему, что можно пробираться сюда и целыми ночами, заплатив на входе символическую плату в сотню эквивалентов, и ловить чужие грёзы, как будто они были своими собственными.

Дёшево и довольно опасно, особенно если нарваться на наведёнку совсем уж отмороженного психонавта, пацаны врали, от этого реально может двинуться крышняк. Впрочем, в молодости такая перспектива не особо пугает.

А в портах люди бывали всякие. За пару таких визитов Цзинь Цзиюнь успел побывать капитаном дальнего плавания и корпоративным выдвиженцем, чемпионом виртуалок и даже матерью троих детей, что было и вовсе странно, потому что, как и все, кого он знал, Цзинь Цзиюнь помнил себя лишь с десятилетнего возраста и никаких «детей» не видел в жизни, хотя и имел о них какое-то представление из школьных учебных видеографий.

Это всё было так ново и неожиданно, что Цзинь Цзиюнь потом долго сидел на берегу, не отводя глаз от медленно прожигающего горизонт светила. Рассветы на Янсин длились по три стандартных часа кряду, благо толща океана и стокилометровая подушка атмосферы делали суточные колебания температур едва превышающими десять кельвинов. Опять же, если ты — юный психонавт на отходняке, нет ничего лучше, как посидеть вот так, послушать мерный плеск волн о стенку мата, и повспоминать, кто же ты на самом деле таков есть, мил человек.

Родня, приятели, матросы с сейнера, делившие с ним один кубрик всю путину, первые девчонки, всё это было так серо, так беспросветно, что хотелось тотчас вернуться обратно на провонявшую кислым потом и дешёвыми благовониями циновку, чтобы… чтобы что?

Никакие иллюзии не изменят твою жизнь, не исправят ошибку твоего рождения на свет. Во всяком случае здесь, в тенётах остатков полумёртвой Корпорации.

Янсин была, кажется, самым скучным миром в заселённой части Галактики, ведь благодаря небанальному химическому составу она была идеально гладким сфероидом, а покрывавшие её поверхность маты отличались лишь весьма слабыми оттенками красного и зелёного, причём каждый был почти идеально симметричным диском, больше или меньше — какая разница. Спутников у Янсин не было, звёзды тоже были видны плохо, и только мутное гало центра Галактики в самую ясную ночь слегка просвечивало сквозь пелену водного конденсата. Планета царствующего однообразия.

Местные времена года тут различались лишь по силе полуденного зноя, да по времени сбора урожая подсаженной в эти бесконечные воды специально слепленной генетиками Семи Миров макрели. Та была питательна, хорошо приспособилась к местному рациону и низкой солёности, только оставалась она такой же серой, как и всё вокруг, а ловить её было так же просто, как управлять домашними сервами — биологическая программа сама загоняла нагулявшую вес рыбу в приёмочный док траулера.

Временами Цзинь Цзиюнь и сам начинал себя чувствовать такой же рыбой — тупой, мерно жиреющей на бескрайних, безумно однообразных водорослевых полях.

И снова отправлялся в очередной притон.

Рекрутера он встретил случайно, как и всех до него.

Заметил неприметного мужичонку, чьи глаза как-то совершенно нездешним образом бегали по сторонам, привычным образом прокрался за ним, да и прилёг через занавесь, с нетерпением дожидаясь, пока тот затихнет. И наконец рванул пломбу аппликатора.

Перед ним разверзлась чернота космической ночи, которую насквозь прожигали разноцветные искры звёзд и тусклые пятна далёких галактик. Тёмные волокна пылевых туманностей и спирали протопланетных дисков, злые царапины нейтронных звёзд, далёкое эхо квазаров, замиравшие где-то под самой диафрагмой гравитационные зовы произошедших миллиарды лет назад слияний ультрарелятивистских объектов. Галактика во всей её чудовищной красе раскинулась вокруг Цзинь Цзиюня, насколько только хватало глаз. И ни единый атом этой волшебной вселенной не повторял другой.

Очнулся Цзинь Цзиюнь посреди тесного прохода, и слёзы текли из его глаз.

— Подсматривал, поганец?

Тот самый мужичонка, стоит и смотрит на него, усмехаясь.

— Ч-что?

— Да не ври, я ж вижу.

Палец указал на болтающийся у запястья прогоревший аппликатор.

— А-а… — не нашёлся, что сказать, Цзинь Цзиюнь.

— Ты чото парень туповат. Но, я смотрю, тебе понравилось то, что ты видел?

Цзинь Цзиюнь радостно в ответ закивал.

— Поди теперь и сам хочешь туда?

И поднял указательный палец вверх.

Цзинь Цзиюнь огляделся вокруг. Этот закат. Этот берег. Этот мир. Эта жизнь.

Уже гораздо позже ему хватило ума догадаться, что рекрутеры «Янгуан» не станут просто так ошиваться по левым притонам, что его анкета заранее была собрана и отверифицирована, подшиты все данные тестов и проведены новые. Осталось только изловить глупого пацана и поманить его пальцем.

Цзинь Цзиюнь ничуть не был на то обижен. Более того, когда двое суток спустя он оказался у стапелей коспоморта, с вытаращенными глазами глядя вокруг и не веря собственным органам чувств, там его снова встретил тот же мужичонка. Он вручил ему файл с данными, указал на гейт и протянул чёрную горошину.