Ли Фонда - Нефритовый город [litres]

И по мере приближения этой неизбежной минуты он утрачивал уверенность в том, что сумеет сделать все правильно. Даже сейчас, зная, что Дору предатель, он не хотел убивать старика. Он помнил, как Дору возвращался из деловых поездок с конфетами для внуков Коула Сена. Лан терзался, вспоминая, как Дору и Коул Сен играли в шахматы во дворе. Но предательство такого близкого и высокопоставленного члена клана нельзя прощать. Возможно ли быть одновременно сильным лидером и сострадательным человеком, или это две противоположности?

Когда дверь за Юнни закрылась, Лан набрал комбинацию на сейфовом замке и достал нефрит. Еще одна причина, почему он стал реже сюда наведываться – снимать и надевать такое количество нефрита было болезненно, он как будто окунался в лед, а потом в горячие угли, его бросало в разные стороны, как жучка в кувшине. Лан ощупал бусины вокруг шеи, прикасаясь к каждой, как будто пересчитывая, надел ремень и тяжелые браслеты с дополнительным нефритом, выигранным у Гама. Он собрался.

Через несколько секунд на него нахлынул нефритовый прилив, сильнее обычного. Мир вокруг покачнулся. Все тело завыло от возмущения, грудь сдавило. Он опустился на пол и вцепился в ковер скрюченными пальцами. Дыши, дыши. Возьми себя в руки. Он подавил стон. Ему уже должно было полегчать. Врач сказал, что нанесенная Гамом рана затянется. Но Лан до сих пор не излечился и страдал от симптомов избыточного нефрита. Ранение после поединка, большее количество нефрита, стресс и недостаток сна – все это усиливало симптомы в бесконечной спирали. Лан взобрался на кровать и потянулся к пиджаку, висящему на изголовье. Он ощупал ткань и вытащил из внутреннего кармана резиновый жгут, пузырек и шприц.

Комната как будто нападала на него, стены прижимались слишком близко. Чувствительность скакала, все вокруг то расплывалось, то опять оказывалось четким. Лан уловил клочки сердитого разговора на улице, как будто говорили рядом. И через секунду все пропало, но простыни стали такими колючими, что жалили кожу. Лан надавил на глаза ладонями и глубоко вдохнул, как учили в Академии, он не прибегал к этой технике самоконтроля с подросткового возраста. Он напряг и расслабил каждый мускул тела, медленно отсчитал ритм дыхания, пока все чувства не вернулись к нормальному уровню, а руки не перестали дрожать. Он сел на подушку, прислонившись к спинке кровати, обмотал руку жгутом, снял с иглы колпачок, набрал в шприц жидкость из пузырька и задумался.

В памяти всплыло потрясенное лицо Андена. А еще стыд, который почувствовал в тот день Лан, понимая, как глубоко подорвал доверие кузена. Лан разделял отвращение Андена, он ненавидел шприцы и презирал СН-1. Ему было противно использовать наркотик для повышения переносимости нефрита, которую он всегда принимал как должное. Он делал все возможное, чтобы помешать производству и распространению этой отравы, и вот он сам носит с собой пузырек «сияния», хранит у груди, как крохотное взрывное устройство. Боль из-за того, что пришлось оправдываться перед Анденом, заставила Лана на несколько дней отказаться от инъекций. Он знал, что не положено принимать наркотик подобным образом, но каждый раз ждал, пока мог терпеть, думая, что в конце концов ему стало лучше и больше нет нужды в уколах – а потом чувства снова обострялись до предела, возникали искажения в восприятии, выступала испарина и колотилось сердце.

Завтра он сходит к доктору Трю и узнает, нельзя ли придумать что-то еще, ускорить процесс выздоровления и вернуть чувствительность к нормальному уровню, чтобы носить нефрит без помощи химии. Возможно, стоит рискнуть и на некоторое время оставить Хило за главного – тревожащая мысль, но это позволило бы съездить на недельку в Марению, а там можно носить меньше нефрита и поправить здоровье. Но сегодня он не имеет права проявить слабость. Он должен быть уверенным и решительным. Когда отправляешь человека на смерть, нужно мыслить ясно и быть спокойным.

Лан воткнул иглу в вену и выдавил содержимое шприца. Он развязал жгут и закрыл глаза. Наркотик проник в мозг и через несколько минут прояснил его, словно телевизионная антенна наконец-то поймала сигнал и помехи сменились на четкое изображение. В нем загудела мощная нефритовая энергия, но теперь она была спокойной и под контролем, послушна его воле. Чувства стали острыми как стекло, но четкими, скоординированными и сфокусированными. Он чувствовал себя прекрасно. И ощущал свою силу. Мог запрыгнуть на балкон второго этажа или сдвинуть с места машину волной Отражения. Лан не мог удержаться от восторженного удивления. Несмотря на моральные возражения против СН-1 и все свои принципы, он признавал, насколько это замечательное вещество. Недаром иностранцы так его жаждут. Недаром Айт Мада рассчитывает нажить на нем состояние.

Лан спрятал шприц и пузырек обратно в карман, оделся и вышел. В вестибюле внизу он отмахнулся от льстивых вопросов госпожи Суго, доволен ли он визитом, заверил ее, что это так, просто он не может остаться. Лан хотел добраться домой, прежде чем позвонит Хило и кто-то другой возьмет трубку.

Отправив Вуна домой и зная, что Штырь усердно выполняет его указания, Лан не побеспокоился сказать кому-либо, что на несколько часов уйдет. Он решил взять такси и оставить машину в гараже, чтобы не привлекать внимания. Путь в «Божественную сирень» пролегал по территории Равнинных, так что не представлял опасности. На улице он остановил другое такси и попросил водителя отвезти его домой.

Сердце Беро колотилось, но руки были тверды, когда он вытащил из-под пассажирского сиденья «фуллертон» и положил его на колени, готовясь распахнуть дверь. Полчаса назад позвонил Мадт, а спустя пятнадцать минут перед домом его тетки остановилась машина с водителем.

«Сегодня», – сказал Мадт.

Все случилось очень быстро, но Беро не возражал. Чем быстрее, тем лучше. Перед элегантным темно-красным фасадом «Божественной сирени» стояли двое вышибал и несколько дорогих машин, но никакого серебристого «Вожака».

– Готов, кеке? – спросил Беро через плечо.

Щекастый нервно промычал с заднего сиденья.

Из дверей «Божественной сирени» вышел человек, которого Беро узнал бы повсюду. Он изумленно следил, замерев с рукой на дверце машины, как Коул Лан, Колосс Равнинного клана, садится в такси. Оно выкатилось на улицу почти прямо перед ними.

Беро на секунду застыл. А потом все встало на свои места. Он рывком развернулся и завопил водителю:

– За тем такси! Давай! Газуй!

– Ты что вытворяешь? – прокричал Щекастый, захлопывая наполовину открытую дверь, когда машина тронулась. – Мы же должны устроить стрельбу в клубе! Так нам велели!