Анджей Сапковский - Божьи воины [компиляция; с иллюстрациями]

Приятели сидели на куче бревен, на хозяйском дворе, недалеко от конюшни, наслаждаясь весенним солнцем. Рейневан, не скрывая возбуждения, делился открытиями, услышанными на очередном допросе.

— Необычайные, просто неимоверные вещи рассказывает этот Бруно Шиллинг. О замке Сенсенберг в горах Качавских. Магия явно сидит там еще со времен тамплиеров, которые строили Сенсенберг. Шиллинг этого не знает, даже назвать не сможет, но для меня как специалиста не подлежит сомнению, что в Сенсенберге до сих пор присутствует theoda, spiritus purus , разновидность genius loci , чародейная сила какого-то давно умершего могущественного мага. Такая theoda необычайно сильно влияет на mens [879] разум, сознание ( лат .). находящихся там людей, у лиц с меньшей сопротивляемостью и слабой волей может очень сильно исказить mens и даже полностью привести к его вырождению. Шиллинг подтвердил, что были случаи mentis alienation , случались даже неизлечимые amentia и paranoia .

— Amentia и paranoia , — повторил как бы нехотя Шарлей, приглядываясь к подштанникам. — М-да. Кто бы мог подумать.

— А в области алхимии, — Рейневан всё больше распалялся, — я узнал о таких вещах и делах, от которых просто дух захватывает. Я уже говорил вам о такой смеси, как яд Перферро, упоминал о коллоидных металлах. Среди этих металлов, вы только представьте себе, — описанный Фламелем загадочный Potassium , который до сих пор некоторые считают фантазией. Таинственный Thallium , с которым якобы экспериментировал Арнольд Вильянова, близко подошедший к созданию философского камня. Неслыханно, неслыханно!

Шарлей и Самсон пребывали в молчании, не отрывая глаз от подштанников.

— Необычайные и ошеломляющие вещи также рассказал нам Шиллинг о препаратах, с помощью которых Черные Всадники вводят себя в транс. Считалось, что самые сильные одурманивающие и галлюциногенные свойства имеют вещества, упоминаемые в работах Гебера и Авиценны как аль-кили, и которые мы в Праге назвали алкалоидами. Их считали экстрактами чародейских трав, а что оказалось на самом деле? Что они растут в первом попавшемся лесочке! Что речь идет об обыкновенном бурьяне-перекатиполе и еще более обыкновенном мухоморе, muscarius . Именно они и являются основными составляющими пресловутого одурманивающего напитка, называемого в рукописях Морения «бханг»? Вы себе представляете?

Шарлей и Самсон, наверное, себе представляли. А если даже и нет, то своим видом этого не показывали. Ни словом, ни жестом, ни выражением лица.

— А этот прославленный, овеянный тайнами гашш’иш, которым одурманивал своих ассасинов аль-Хасан ибн-аль-Саббах, Горный Старец, в своей горной цитадели Аламут? Тем же гашш’ишом, как я и подозревал, одурманивают себя и Черные Всадники Грелленорта. Он готовится из смолы соцветий растения, котороя по-гречески называется kanabis , похожее на коноплю. Но, оказывается, существует две разновидности этого препарата. Одна имеет название гханджья и является напитком, его пьют и входят в состояние эйфории. Вторая называется гашш’ишом, его поджигают, а дым вдыхают… Я знаю, что это звучит неправдоподобно, но Бруно Шиллинг клялся…

— Этот Бруно Шиллинг, — встрял спокойно Шарлей, — убил твоего брата, специалист ты эдакий. Трудно мне вжиться в твои чувства, я одиночка, сужу, однако, что с убийцей брата, если бы я имел брата, то не разглагольствовал бы о магии и мухоморах. Просто свернул бы ему шею. Голыми руками.

— Ты сам меня когда-то убеждал в бессмысленности мести, — кисло оборвал Рейневан. — А с Шиллингом я не разглагольствую, но допрашиваю его. И если когда-то выставлю кому-то счет за Петерлина, то это будет организатор преступления, а не его слепое орудие. Для этого понадобятся мне данные, полученные на допросах.

— А Ютта? — тихо спросил Самсон Медок. — В какой мере данные об аль-кили и гашш’ише послужат тому, чтобы ее освободить и спасти?

— Ютта… — запнулся Рейневан. — Мы отправляемся ее спасать. Скоро. Горн обещал помощь, а без помощи нам не обойтись. Я помогу ему, он поможет нам… Сдержит слово.

— Сдержит. — Шарлей встал, потянулся. — Или не сдержит. Неисповедимы предначертания судьбы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что жизнь научила меня не верить слишком поспешно и всегда иметь в запасе аварийный план.

— Что, еще раз спрашиваю, ты хочешь этим сказать?

— Кроме того, что сказал, ничего.

— Господин Горн?

— Что?

— Вы обещали мне свободу. Когда всё честно и обстоятельно расскажу.

— Ты не всё еще рассказал. Кроме того, зачем тебе свобода? Грелленорт выследит тебя и прикончит даже на краю земли. А в Совиньце тебя не найдет.

— Вы обещали…

— Знаю, Шиллинг, знаю. Обещал, сдержу слово. Когда всё расскажешь. Так что рассказывай. Сколько людей вы убили?

Рейневан не ждал, что такой вопрос смутит Шиллинга. И не ошибся. Не смутил. Ренегат лишь слегка сожмурил глаза. И чуть дольше, чем обычно, обдумывал ответ.

— Думаю, — ответил он наконец с равнодушной миной, — человек, наверное, больше тридцати. Я считаю только тех, которые были главным объектом, которых по имени указывал нам Грелленорт. Если не удавалось такого застать самого, в одиночку… Тогда гибли и посторонние. Компаньоны, обозные, слуги… Иногда родственники…

— Купца Чайку вы убили вместе с женой. — Горн спокойным голосом засвидетельствовал, что он хорошо проинформирован и что знает, в чем дело. — Йохан Клюгер и вся его семья погибли в пожаре, в доме, который вы подожгли, предварительно заблокировав двери и окна.

— Бывало и так, — сухо подтвердил ренегат. — Но редко. Обычно караулили одиноких…

— Как моего брата. — Рейневан удивился своему спокойствию. — Расскажи мне об этом убийстве. Ты ведь принимал в нем участие?

— Ну, принимал… — В подсиненных глазах Шиллинга блеснуло что-то странное. — Но… Вы должны знать… Я был под действием гханджьи и гашш’иша, мы все были, как обычно. В таком состоянии не понимаешь, сон ли это или явь… Но не я проколол вашего брата, господин Беляу. Не вру. Чтобы вас в этом убедить, признаюсь, что проколоть хотел, но попросту я к нему не протиснулся. Было нас тогда восемь, Грелленорт девятый. Он, Грелленорт, ударил первым.

— Брат… — Рейневан проглотил слюну. — Он умер быстро?

— Нет.

— Всегда ли вы ездили убивать под командованием Грелленорта? — Горн решил, что пора вмешаться и изменить тему. — Я знаю, что он иногда убивал сам. Собственноручно.

— Ему это нравилось, — скривил губы ренегат. — Но самое главное состояло в том, чтобы направить подозрения на кого-то другого. Или посеять страх, что будто бы это какая-то нечистая сила убивает купцов. Как-то было, в 1425 году, после Снежной Богородицы Грелленорт приказал нам прикончить римарского мастера в Нисе, забыл, как его звали, после этого тут же быстро ехать под Свидницу и убить купца Ноймаркта. Он же, Грелленорт, в это же время собственной рукой укокошил некоего Пфефферкорна в притворе немодлинской церкви и сразу после этого — рыцаря Альбрехта Барта под Стшелином. Ну, и верил народец, что это дело рук лукавого или того, кто с дьяволом в сговоре. А это и требовалось.