Александр Афанасьев - Экспедитор

Пацаны ели, набивая заодно и рожки. Костер уже потушили – нечего внимания привлекать.

– Пацаны.

– Короче, у меня тут дело есть. Не скрою, личное. Вам в эту мутку соваться вовсе не обязательно. Но один я туда тоже не дойду. Короче, решайте, пацаны.

Переглянулись. Потом Саня ответил – один за всех.

– Надо – значит, надо. Мы с вами города чистили. Надо вам – значит, надо и нам.

Вот так вот.

– Не вам, а тебе.

Не знаю, что и сказать. Я вообще… как-то не верю в дружбу. Получается – не верил.

– Благодарю, пацаны. Не знаю… не отдарюсь потом. Но все равно – благодарю.

«КамАЗ» был бронированным… есть такая фирма Streit, она одна из лидеров мирового рынка бронирования, ее кажется, русский возглавляет, а штаб-квартира в Канаде. Так вот – у них есть бронированные «КамАЗы» и машины на шасси «КамАЗ». Они, видимо, плотно работали с нашими – на заводе в Набчелнах мы нашли несколько машин, готовых к отгрузке. Эта, судя по всему, предназначалась для полиции, для перевозки крупных подразделений. Бронированные кабина и кузов с бойницами, сзади, как у пожарных машин, что-то вроде приступка, но главное – таранный бампер впереди, заводской, не самоделка. А внутри была подготовка под водометный ствол – нам его быстро, прямо в полевых условиях переварили под «корзину» для прикрытия пулеметчика. Корзина, конечно, так себе вышла, тяп-ляп, но пока есть что есть. Вернемся – думать будем, тут надо пулемет ставить, как на «Хаммерах».

Двое в кабине, считая меня, шестеро в кузове. Не могу сказать, как я благодарен пацанам – могли бы послать на три всем известные, и имели бы на то полное право. Но нет. Пошли.

– Направо.

Город вымер, и вымер страшно, где-то забиты транспортом улицы, не проехать, где-то просто аварии, но проехать можно – но кругом смерть, смерть, смерть. В Казани оставалось немало тихих, кривых улочек, закрытых дворов – городу тысяча лет как-никак. Все они превратились в смертельные ловушки…

Луч фары-искателя шарит по стенам, по домам…

– Где?

– В арку.

Арка оказалась перекрыта машиной – но «КамАЗ», поднатужившись, легко сдвигает машину в сторону. Ого… сколько тут…

И тут в машине непонятно с чего начинает работать аудио, и на весь двор раздается:

Бред… мама, мы все сошли с ума…

– Цели!

Звук двигателя привлекает внимание зомби, они в темноте выглядят как посланцы из преисподней… да они и днем так выглядят. Рафаил, который тут учился и город знает, просто прибавляет ходу и сносит зомби таранным бампером к чертовой матери…

– Вон туда, в угол.

Двор тут большой – и дом, несмотря на то, что новодел, хороший. Дорогой. Я это знаю, потому что одалживал денег на квартиру. Мог бы и так дать – да она не захотела…

Первый раз я ее увидел… сиреневое платье, каштановые волосы и совершенно безумного цвета глаза – такие же каштановые, но с желтизной. Как у кошки, только темнее. Понятно, что ей до хрена комплиментов говорили и до хрена что предлагали… но я сумел сказать что-то такое, что ее зацепило.

Работала она тогда просто бухгалтером в фирме, занимавшейся массово сливом фирм, которые были задействованы в схеме обнала. Берутся сто помоек, сливаются в одну, после чего объединенная фирма закрывается – со взятками, понятное дело. За слив каждой фирмы берут от сорока-пятидесяти кусков в зависимости от того, сколько на ней грязи скопилось. Вот и считайте, господа.

Потом она стала главным бухгалтером и стала заниматься уже собственно самим обналом. А это конкретные контакты – банки, банк Татарстана, менты, налоговая…

Для меня она была просто Алисой. Она любила французское кино, песни Джо Дассена и загорать голой. И она любила меня.

Лисенок… Лисенок…

Ружье у нее было – это я настоял. Надо было настоять и на другом – тупо бросить все и переехать. Да, я знаю, что из этой системы вход рубль – выход тысяча. Но я бы, наверное, отмазал, не стали бы связываться… в конце концов, в Ижевске тоже есть жизнь и люди нужны. Работала бы у нас…

– Давай, сдавай задом прямо к подъезду. Вон к тому.

«КамАЗ» снова взревывает мотором, начинает пятиться, кого-то по пути задев. Хрен…

– Сзади чисто!

– Иду!

Выбираюсь из кабины, начинаю отступать назад, держась борта машины и отстреливаясь. У меня банка, должно хватить. Если только сверху что не прыгнет…

Дверь в подъезд – сталь, но пройти ее нет проблем, потому что у меня есть ключ. Там все еще работает замок, я стучу в заднюю дверь «КамАЗа».

– Дверь открыта!

Открываются двери «КамАЗа», вперед ставится легкий щит, за ним уже открывается дверь. Там и в самом деле оказывается зомби – какая-то бабка, невысокая, черненькая, в измазанном кровью платье в горошек. Ее сносят несколькими выстрелами.

– Чисто!

– Чисто, пошли!

Двери «КамАЗа» открыты в обе стороны, создавая своего рода щиты, машина стоит задом впритык к подъезду. Сколько бы тварей ни собралось перед машиной, пока мы чистим адрес – хрен они нам что сделают.

Но внутри…

Чистить адрес – дело мерзкое. Даже если кевлар с головы до ног. Зомби – они могут быть везде, за каждой дверью. Открыл – тварь в десятке сантиметров от тебя.

Первый этаж – мертвяки. Одетые по-разному, вялые… но мертвяки.

Второй – мертвяки, тут пришлось выстрелить и мне, через перила. Выстрелил хорошо – снизу вверх, одним выстрелом полбашки на стене. Убитого я знал – здоровались, когда я тут бывал. Дельный старикан, ему дети квартиру купили. Дети в Америке.

Третий. Из-за лифта вымахнула тварь, но напоролась на щит. Щитовик устоял, а тварь легла под огнем из всех стволов.

– Чем дальше, тем толще мертвяки, – заорал Мешок, – где?

– Четвертый!

Да, четвертый. Вот она – знакомая дверь. Ковка и израильские замки. И кованая роза – тоже мой подарок.

Роза с шипами.

– Дверь закрыта!

Я уже знаю – нет там никого. Нет. Просто хочется убедиться. Понять. И, может, отдать последний долг.

Щелкает замок. Еще один. Еще…

– Наружу открывается…

Заходим. Я последний. Лучи фонарей пробивают полумрак… тут тихо. Как будто и не было ничего – ни идущих по улице мертвецов, ни тварей, похожих на исчадия ада. Просто отключили свет…

И не пахнет. Ни гнильем, ни ацетоном. Эти твари – у них запах какой-то странный, типа ацетона.

Подствольные фонари шарят наугад по темноте…

– Комната справа чисто!

– Комната слева чисто!

– Кухня чисто!

– Уборная чисто!

– Зала чисто!

– В квартире чисто!

Закрываю дверь на щеколду – тут она капитальная.

– Александр Вадимович… гляньте.

Прохожу в залу. Все перевернуто… даже полы вскрывали.