Николай Бахрошин - За пять минут до

Мне тоже хотелось посоветовать ему что-нибудь дельное. Хотя бы впредь не связываться с одними лицами. Видел я эти лица не далее как сегодня утром, эти точно хорошему не научат. Его мудрый папа под этим бы подписался и печать поставил.

Я промолчал, разумеется. Давать советы – дело не такое простое, как кажется. Помню, когда-то, если быть точным – веке в ХVI до н. э. согласно современному летоисчислению, я посоветовал нормарху Аниону, правителю окраинной области Нижнего Египта, удвоить налоги. С самыми благими намереньями – времена темные, смутные, от столичных Фив помощи ждать не приходится, а на границах нома опасно кучкуются кровожадные племена гиксосов. Для обороны границ нужно сильное войско, для войска требуется много денег. Народ поймет, что лучше отдать часть сейчас, чем потерять потом все, уверял я правителя.

Налоги удвоили. Народ не понял. Скоро разъяренные подданные таскали голову номарха на палке и кидали в нее ослиным дерьмом. Область осталась без управления и скоро стала легкой добычей. Гиксосы массово вторглись в землю избранного народа, начали грабить и резать всех подряд.

Мне, приближенному номарха, сначала вроде бы удалось унести ноги с кое-какой долей богатств. Но на тайных, извилистых тропах бегства меня отравили и ограбили собственные слуги, пусть на суде Осириса их ядовитые сердца пожрет чудовище Амимит! Как известно, именно оно облизывается на грешников рядом с весами правосудия богов и сжирает негодяев бесследно, не давая им воскреснуть в другой, лучшей жизни…

Нет, я до сих пор считаю, что мой совет был неплох. Мало того, единственно возможным в той ситуации. Но кому, спрашивается, стало хорошо?

Выйдя от нотариуса, я решил было податься в гостиницу – придется в городе задержаться. Потом подумал: а зачем тратиться? Раз я практически состоявшийся наследник Скворцова, и догнать меня с миллионом евро под мышкой никто до сих пор не обеспокоился, то имею право хотя бы взглянуть… Хотя что смотреть? Назло всем скупердяям и их нотариусам двинусь прямо в хозяйство Скворцова и начну недвусмысленно обживать дом, не забыв про постройки, за которыми тоже, разумеется, глаз да глаз. Какой там адрес в документах: ул. Грибова, 14? Вот там меня и ищите, господа хорошие, там теперь моя вторая малая родина…

На ближайшей автобусной остановке я выяснил у местного населения, что до улицы Грибова доехать просто. В общем, я правильно двигаюсь, на четверочку нужно, она, четверочка, в аккурат до Грибова довезет. Там у нее, четверочки, конечная и разворот, мимо не проеду, значит. Вот только двигаюсь я неправильно, мне бы в другую сторону нужно, в аккурат в противоположную. Вон там остановка, с другой стороны дороги. Значит, если сесть здесь, то четверочка до самого Летчика Попова довезет. Может, мне нужно на Летчика Попова? Тогда – правильно, только от Летчика Попова до Грибова далеко будет, как раз противоположный край города, вот какая штука…

Из этого топографического штопора я все-таки вырулил и двинулся на четверочке в сторону Грибова. Кажется. Уже через пять минут пути я спо-хватился и снова принялся выяснять, где у нас Грибова, а где Летчика Попова. Тут-то меня и сразили, сообщив, что я еду в другую сторону. Если на Летчика Попова – это ж надо прямо сейчас выскакивать и пересаживаться, она, четверочка, очень редко ходит. Вспотеешь, ждавши, мэр Гаврилюк все обещает пустить дополнительные автобусы, давно обещает, уже и сам себе не верит, но все обещает и обещает… На Грибова? Нет, на Грибова правильно, но зачем мне на Грибова, если мне на Летчика Попова нужно?

Словом, на улице Грибова я высадился с большим облегчением. Огляделся. Пейзаж был вполне деревенский – деревянные домики скошены временем до выразительного прищура окон, некрашеные заборы густо поросли крапивой и лопухами. Березы, липы, отсыпанные щебенкой дороги, на лужайке бродит привязанная к колышку черно-белая коза, наклоняясь к вытоптанной траве и брезгливо потряхивая бородой.

Дом № 14 я не обнаружил, нумерация шла от 30 и выше. И в одну сторону выше, и в другую. В третий раз миновав козу, я заметил в ее взгляде скептический интерес. Тут, на мое счастье, на улице наметился трафик – мимо проехал подросток на велосипеде. Он успокоил меня, что на улице Грибова все путаются, такая улица. Потому что она петлей – до оврага и после оврага. То есть чтобы попасть к первым номерам домов, мне нужно в обход через улицу Лобачевского. Но это долго, километра три топать. Все ходят напрямки по тропинке через овраг, мимо старой стройки. Там когда-то начинали строить элитный многоквартирник, потом бросили это дело. Кто из богатых поедет сюда, на окраину-то, словоохотливо объяснил юный абориген. За оврагом и стройкой, значит, опять начинается Грибова, первый дом как раз на опушке леса. Четырнадцатый? Это где учитель жил, который умер недавно? Правильно, там его дом, как раз стоит рядом с 28-м. Там все дома с 1-го по 29-й, только 27-й уже с нашей стороны оврага, его тоже никогда не могут найти.

Я посочувствовал непростой судьбе 27-го. Сказал, что за город Скальск я теперь спокоен, враг здесь не пройдет ни под каким видом. Потому что заблудится и одичает со временем. Отрок длинно сплюнул и патриотично сообщил, что клал на врагов с большим прибором. Толкнулся ногой и снова нажал на педали.

Поблагодарив его в спину, я зашагал мимо кустов черемухи. Спустился в овраг, перепрыгнул через ручей, долго карабкался вверх по чуть заметной тропинке, цепляясь за кусты и корни. Как было обещано, скоро очутился на брошенной стройплощадке. Давно брошенной – фундамент и штабеля блоков уже заросли вездесущей порослью. Невдалеке от фундамента понурился ржавый строительный вагончик с тщательно выбитыми окнами. Стены его покрывали несколько слоев граффити на половую тематику. Недостаток художественного мастерства восполняли поясняющие надписи.

Отдыхая после крутого подъема, я наконец понял, что подспудно не давало мне покоя с самого въезда в Скальск. Вспомнил наконец, разглядывая незамысловатую настенную похабень… А ведь я знаю эти места! Был здесь когда-то!

Если быть точным – не просто был, присутствовал при самой закладке города. Просто меня сбило то, что тогда, в ХVI веке, он назывался еще выразительнее – Зубоскальск. Точнее, Зубоскальский острог. Деревянная крепость, которую царь Иван Грозный повелел поставить в обережение северных рубежей Московии от военной опаски и лихого люда. В особенности от недавно разгромленных новгородцев, что растеклись по Руси разбойными шайками…

Место, как сейчас помню, царь выбрал не случайно. Когда-то здесь было большое языческое капище, древнее, как весла Ковчега, вот Иван Васильевич и повелел отряду опричников построить укреп именно на бесовском вертепе, к пущей досаде нечистого. А чтобы окончательно посрамить богопротивных идолов, срубить для начала церковь, покаяться всем кагалом и восславить Спасителя.