Николай Бахрошин - За пять минут до

Стоп!.. Скворцов, Скворцов… Ну конечно же! – я наконец ухватил неуловимое. Действительно, простенько и со вкусом! Можно сказать, с ехидной улыбочкой из-под крышки гроба…

Дальнейшее уже было делом пяти минут. Выйти во двор, найти среди хлама в сарае проржавевший топор, в несколько ударов отбить от столба забора жердину с закрепленным на ней скворечником.

Дно у птичьего домика оказалось двойное. Между досками – узкая щель, где вполне поместилась плоская флешка, тщательно запакованная в целлофан и для верности многослойно обмотанная скотчем.

Вернувшись в дом, я достал из сумки свой ноутбук. Распаковал, вставил флешку, все еще усмехаясь.

Скворцов – скворечник! Можно догадаться без всякой экстрасенсорики. А покойничек-то шутник у нас. Был.

На флешке оказался единственный файл. Я ткнул в клавишу, компьютер послушно развернул текст. Н.Н. Скворцов «Ступени реинкарнации». Большой текст, по объему не меньше иного романа.

Я пробежал глазами первые строчки. Решил, что название и начало вполне себе литературные. Как и сама ситуация – одиночество, тишина, старый скрипучий дом, запах яблок и подгнившего дерева. И рукопись умершего человека, в которой содержится разгадка тайны.

Ох, уж эта вечная, неизменная тяга людей к таинственному! Страшная сказка, где, затаив дыхание, все-таки ждешь счастливый конец…

Усмехнувшись, я вышел на кухню, покопался в ящиках, нашел в нехитром хозяйстве Скворцова чай и сахар. Спасибо наследодателю от наследовзятеля!

Вода быстро закипела, я заварил чай прямо в кружке, покрепче, вернулся в комнату. Ладно, поиграем в тайны, раз обстановка соответствует. На какие-то вопросы шутник-покойник просто обязан ответить. С этими мыслями я подсел к компьютеру и начал читать уже основательно…

Кондиционер то работал совсем бесшумно, то вдруг начинал тонко, с присвистом, всхлипывать. Словно жаловался на солнце, безжалостно перегревшее за день стекло и бетон офисного здания. Это раздражало. Отвлекало. Поневоле начинаешь прислушиваться в ожидании очередного посвиста. «Вот всегда у нас так, – вяло думал Бабай. – Сверху – понты, пафос, евроремонт за евроденьги… А на деле какой-нибудь Вася Пензенский с похмелья гайки не докрутил, вот и свистит кондишка».

– Нет, куда они подевались-то? – говорил Леха Федоров, набирая номер.

Ни один из его оперативников, оставленных в Скальске, на вызов не отвечал. Странно. По меньшей мере.

– Коньяку выпьешь? – спросил Бабай.

– Ну его… Слушай, их там трое – ребята крепкие, подготовленные, хоть к черту в зубы посылай… Чё с ними могло случиться?!

– Ничё.

– Вот и я говорю… – Леха мрачно глянул на свой смартфон, зловеще подкинув его на ладони, словно собираясь запустить в стену. Он может. Предыдущую трубку постигла именно эта участь.

– Но случилось, – сказал Бабай.

– Чё?!

– Это я тебя должен спрашивать – чё? – Бабай сильно хлопнул ладонью по столу. – А ты должен мне отвечать – что и как. И где, и каким макаром, и по какому месту! – Он хлебнул коньяку из объемистого пузатого фужера, причмокнул со вкусом. – Коньяку выпьешь?

Федоров покосился на него, но не ответил. Быстро, пружинисто ходил от окна до двери, поигрывая телефоном. Что тут говорить – его люди, с него и спрос.

– Сядь, Леха. Не маячь, как педофил перед детским садом.

Тот усмехнулся. Сел. Выпрямился на кресле, как на жестком стуле, не откидываясь на спинку. Расправил туго накачанные плечи, помял ладонью широкое лицо с маленькими темными глазками и развалистым славянским носом. Бабай видел – Леха всерьез озабочен и начинает злиться…

В агентстве «Нас рать!» Федоров числился заместителем генерального директора. На деле отвечал за тайные операции. Единственный, кроме самого директора, кто по-настоящему посвящен во все их дела-делишки. Если Бабай кому-то и доверял, то ему. Слишком многим повязаны с давних времен бесшабашного гопничества, когда бывший прапорщик ВВС Алексей Федоров примкнул к криминальной бригаде бывшего старшего сержанта пограничных войск Антона Бабайцева. Если вспоминать, так Леха, Вано да еще пара человек – все, кто уцелел с тех лихих времен. Остальных или постреляли, или сидят, как гвозди, по самую шляпку.

Бабай помнил, Федоров тогда упрямо не хотел брать себе кличку, так и остался Лехой, что сильно удивляло правильных пацанов. Почему – не объяснял, отделываясь невразумительным: «Не нравится». Еще больше настораживало, что бывший прапор аэродромной обслуги – технарь, в сущности, гайки-винтики, – метко стреляет с обеих рук и классно дерется. Смелый, безжалостный, но и отступить умеет, когда паленым потянет. Значит, не только руки-ноги, мозги тоже есть. Хорош кадр, уж слишком хорош… Пьет редко, в зюзю не надирается, выкуривает несколько сигарет в месяц. Единственная слабость – бабы, увидит смазливую мордашку – слюной капает. И ведь клюют же привередливые московские девки на эту картофельную тамбовскую рожу, и даже не все за деньги…

Задуматься – самая позволительная слабость для опера под прикрытием: и слишком правильным не выглядит среди отморозков, и голова остается ясной, можно смотреть-стучать. Да, первое время Бабай сильно сомневался на его счет – не засланный ли казачок? Всерьез собирался прижмурить малого, чтоб не думалось нехорошего… Да, повезло тогда Лехе, чудом в ямку не сковырнули. Начался очередной передел, и отставной прапорщик налил столько крови, что Бабай, наконец, перестал сомневаться. При Лехиной любви к сицилийской удавке – какой уж тут опер, просто псих отмороженный.

Когда чуть позже они под настроение зацепились языками за пузырем, Леха неожиданно разот-кровенничался. Рассказал, что с десяти лет мечтал служить в десантуре, готовился – кроссы, тир, турник, рукопашка. В итоге от перенапряжения лопнул какой-то сосуд в глазу, так что на медкомиссии в училище ВДВ его забраковали по зрению. В военкомате он тоже просился в десант, но военком ухмыльнулся и законопатил в обслугу секретного аэродрома. Пошутил, сука, сделаем тебе небо, только снизу… Нет, ничего, в армии ему нравилось, не зря после срочной остался прапором. Но через пару лет почувствовал – все, край! Вроде и служба не пыльная, тащили кое-что со складов, бабло шелестело, и спирт всегда дармовой, но вместо драйва – полный штиль в жизни. Еще немного, и загудит он до черных соплей или повесится. Вот и уволился. Думал податься куда-нибудь в наемники или в секьюрити, а тут бабаевская бригада подвернулась. В бандитах, конечно, движуха. Нравится.

«Широк русский человек, никогда мимо петли не пройдет, чтоб голову туда не сунуть!» – про себя усмехался Бабай, слушая эту исповедь. С того вечера он окончательно поверил Лехе. Знал, встречаются такие – бойцы от природы, которым для полного счастья в жизни нужно семь бед – один ответ. Очень скоро Леха Федоров стал вторым человеком в их криминальной бригаде…