Николай Бахрошин - За пять минут до

Действовало. О звериной жестокости молодого финансиста скоро поползли самые мрачные слухи. Желающих вставать у него на пути находилось все меньше. Хотя сам Север жестоким себя не считал. Просто он выше.

Да, у него нет человеческих недостатков. Он слишком безупречен, чтобы быть человеком – единственно возможный вывод. Другой!

Боль, страх, жалость… Обычные людишки слишком зависимы от этих чувств, которые проще называть одним словом – слабость. Их слабости – его сила. Именно они веселят и волнуют. Когда-нибудь, по его расчетам – лет через десять – пятнадцать, он станет президентом этой страны, а потом, вероятно, и всего мира. Вот тогда по-настоящему напьется чужой боли и слабости.

Его миллиарды – это только первая, подготовительная ступень, всегда знал он. Было бы глупо расходовать Дар только на то, чтобы перемещаться по рейтингам брехливых журнальчиков. Деньги для его Дара – слишком просто и скучно. В конце концов, расхожая фраза, что миром правят деньги, – лишь трескучие слова, самообман тех, кому повезло разбогатеть. Миром правит дубина! И будет править, вне зависимости от того, вырезана ли она из дерева или собрана из обогащенного урана. Эта дубина должна быть в его руке, только в его!

Люди скоро сами поймут – если он, Север, такой талантливый и необычный, пришел в этот мир, осчастливил его своим присутствием, мир должен измениться. Мир готов измениться, хочет измениться – вот что главное. Все эти Аттилы, Чингисханы, Наполеоны, Ленины, Гитлеры и им подобные тоже понимали это. Пробовали, пытались, готовили ему почву своими ошибками. А он – сможет, наконец!

Но кто же он?! Откуда пришел?!

Когда Север думал об этом, перед глазами всплывала темнота. Даже не темнота – тьма кромешная. Он – порождение Тьмы? Хотелось бы. Простое и емкое объяснение. Только он чувствовал, где-то в глубине души чувствовал, что это не так. Не объясняет. Было странное ощущение, что он возник из ничего, просто родился из пустоты в один момент, как расцветающее без корней дерево. Но ведь не может быть такого дерева, потому что не может быть никогда…

Это беспокоило. Временами – бесило. Этакая скрытая трещина в безупречном механизме Север Семенович Закраевский.

Как только Север узнал про Скворцова и его работу, он сразу заинтересовался. Не только потому, что мистические откровения учителя сами по себе интересны и необычны. Было большее – странное ощущение, что работа Скворцова непосредственно его касается. Необъяснимо и нерационально, но от этого не менее тревожно. Да, Север никогда не чувствовал страха, но в тот момент, пожалуй, был ближе всего к нему. Начинал понимать, что это такое. Неуютное чувство. Непривычное. Оставалось одно – сыграть на опережение и разобраться во всем раньше, чем проявится непосредственная угроза.

Вот только получилось… Неправильно! Учитель мертв, книга исчезла, ученики Скворцова стоят на ушах, да еще объявился некий наследник. Видимо, не просто так… Опасен. Олигарх пока не мог предположить, чем, но – наследник ему опасен, похоже, больше самого учителя…

Зря он доверил все дело оголтелому гопнику Бабаю. Нерациональное решение. Поторопился. Вот она – трещина в механизме, уже приводит к сбоям…

«Кто я? – пожалуй, главный вопрос рода человеческого», – подытожил про себя Север Закраевский. Усмехнулся, чуть заметно покривив губы. Глянул на человека, стоящего перед его рабочим столом. Нет, не главный, судя по этому субъекту. Вопрос его бытия был гораздо более простым и распространенным: «Как бы все было, и за это ничего не было?» Простой, незамысловатый хищник, чуть подкрашенный косметикой цивилизации. Таких легко использовать, если правильно дозировать кнут и пряник. Люди думают, что им нужен вождь, а большинству, в сущности, необходим дрессировщик…

Он еще раз глянул на посетителя, окончательно определил его для себя, отвернулся и занялся раскуриванием сигары.

Леха Федоров терпеливо ждал. Стоя навытяжку, как в армии перед генералом. Преданно таращил глаза, окаменев лицом.

Это было его вторым делом после убийства Груздя – попасть на прием к всемогущему олигарху. Уж больно удачный момент слить толстого алкоголика Бабая и занять его место. Давно ждал случая.

Оказалось, встретиться с Закраевским до смешного просто. Охранник у входа в старинный двухэтажный особняк на Пречистенке, личный офис Севера, куда стекалась информация со всех его корпораций, удовлетворился простым «по личному вопросу», проверил паспорт и записал данные в потрепанный журнал. Потом из глубины коридора возник Вася, шофер и телохранитель Севера. Сказать честно – редкостный урод с виду. Будь он, Леха, с деньгами Закраевского, посадил бы за руль какую-нибудь Клаудиу Шиффер. Чтоб и посмотреть, и пощупать, и вообще завидовали…

Вася был верен себе – голова-пенек колюче глянула на Федорова. Узнал, ухмыльнулся кривенько, проскрипел свое обычное «Гы». Кивнул в сторону лестницы, разрешая пройти.

Дальше, до дверей кабинета на втором этаже, он поднимался один. Секретарша, кареглазая куколка, которую Лехе сразу, до звона в ушах, захотелось трахнуть (не потому что красавица, просто вся из себя секретутка), равнодушно чирикнула: «Север Семенович вас примет, проходите», и снова уткнулась в монитор.

«Ох, какие мы все из себя неприступные – абзац самцам!»

До сих пор Леха видел Закраевского только мельком, со стороны. С презрением относился к суеверным страхам Бабая. Теперь же, стоя перед олигархом, вытягиваясь смирно, чтоб понравиться, кажется, начинал понимать босса. Ощущение силы, идущее от этого невзрачного человека в дорогом костюме, было почти физическим. Густым, как сироп, где вязнешь беззащитной мухой. Здесь даже не сила огромных денег, не влияние и возможности (плавали, знаем богатых-влиятельных, когда им в брюшину нож примастыришь, голосят не тише, чем пролетарии…), здесь что-то другое – безжалостное, непреклонное. Страшное… Первобытное… Первобытное зло! – вдруг определил он и сам удивился этой неожиданной образности.

«Назвался Груздем – полезай в чернозем», – вдруг вспомнился последний шедевр, и в груди что-то дернулось…

Бывший прапорщик, думал Север. Армия – отличная школа подчинения. Лучшей не придумано. Концлагеря – тоже неплохо, но там все построено на страхе. Нерационально в конечном итоге – тотальный прессинг требует слишком много сил и ресурсов. Нет, на голом страхе ничего не построить, ненависть, как кислота, будет разъедать систему изнутри… Только армейская схема способна выработать искренний идиотизм, подчинение с наслаждением, радость маленького винтика от слаженной работы большой машины. Потому что армия – это в первую очередь идея. Не конфетти орденов и погон, не чины и должности – символ мощи.