Эдуард Геворкян - Правила игры без правил (сборник)

Он замолчал. Аршак внимательно слушал.

— Ни хрена здесь нет, — вдруг засмеялся дядя. — Зато я теперь в этом большой спец. Но сейчас совсем другое дело!

Он возбужденно пробежался по комнате.

— Мы видели один сон. Значит, либо мы передали его друг другу, либо кто-то третий передал его нам. Телепатия или нечто подобное! Можно поэкспериментировать… Но почему «черный»? — вдруг проговорил он и надолго задумался.

Прошелся вдоль полок, вытянул том энциклопедии и рассеянно листанул.

— Вот! — хлопнул он по странице. — Смотри — белый журавль, или стерх.

Аршак подскочил к нему и глянул на рисунок. Большая красивая белая птица, высокая. А то несчастное полураздавленное существо… Ну, все-таки похоже, немного, но похоже. В самом деле, задумался он, стерх-то почему черный? Черный белый журавль — разве так бывает?

Дядя потер руки, а потом глянул на часы и вздохнул.

— Пора в эту чертову контору. Значит, так, я пойду отпрошусь, ну, часа через два буду дома. Дождись меня.

И убежал.

Аршак минуту сидел в легком недоумении. Потом поднял листок, другой — и уже не мог оторваться. Он узнал массу вещей о пирокинезе и левитации, массированной высадке пришельцев во все времена и на все страны, о таинственных свойствах пирамид. Время от времени он отрывал глаза от текстов и фотографий, тряс головой, стряхивая наползающую одурь и головокружение. Мироздание, бесхитростное доселе, оказалось густо набито загадками и тайнами всех мастей и расцветок. Аршак подозревал, что все, читаемое им, туфта самого низкого качества, нечто подобное он разрозненно встречал в случайных журнальчиках, но обилие невероятной информации подавляло.

Бренькнул телефон. Аршак с неудовольствием поглядел на аппарат. Телефон бренькнул снова. Пришлось отложить стопку листков с описанием встреч со снежным человеком и идти через всю комнату. Аршак поднял трубку. В трубке кто- то зверски сопел.

На вежливый вопрос, кого надо, ответом был лишь только могучий соп. Аршак бросил трубку, выдернул шнур из розетки и повалился на диван читать дальше.

Слабо задребезжали стекла. Где-то рядом трамвай проехал, решил Аршак, потом вспомнил, что до ближайшей трамвайной остановки добираться минут десять автобусом. Стройка, наверно.

Наконец пришел дядя. Вид у него был растерянный. Он вошел, несколько раз оглянувшись на лестничную клетку, запер дверь и накинул цепочку.

Молча переоделся, умылся, поставил чайник на плиту и вернулся в комнату. К его приходу Аршак успел аккуратно собрать бумаги в толстую стопочку.

— Что-то у меня нервы шалят, — сказал вдруг дядя. — Во-первых, звонками достали. Подхожу — никто не говорит. Сейчас шел домой, чувствую — кто-то в карман прямо на ходу лезет. Я — хвать! Никого! И на улице рядом ни души. Что-то меня знобит, — жалобно проговорил дядя.

— Может, вы простудились?

— Может, — согласился дядя. — Я лучше прилягу. Хотя нет, схожу вот сейчас за хлебом, а потом прилягу.

— Давайте я схожу, — вскочил Аршак.

— Нет-нет, мне надо еще в сберкассу зайти. И в аптеку.

На лестничной клетке вдруг громко хлопнула дверь, несколько человек заговорили разом, заскрипела выносимая мебель.

— Соседи уже переезжают, — догадался Аршак. — Помочь надо.

— Помоги, — вяло согласился дядя. — Только куртку возьми, там дождь накрапывает.

Аршак накинул на плечи дядину куртку и выскочил из квартиры. Соседи действительно переезжали. Грузчики волокли фрагменты стенки и тяжелые короба. Аршаку откровенно обрадовались.

— Голубчик, — чуть не расцеловала его старушка, — помоги отнести в машину ящик со стеклом. Здесь немного, но ведь побьют!

После ящика настал черед разобранной люстры, а в самом конце погрузки ему вручили большую клетку, обмотанную полотенцем. Клетка была тяжела. Когда он водружал ее на сиденье рядом с водителем, полотенце немного размоталось, в щели показался глаз, а потом кончик клюва попытался осторожно раздвинуть щель. Но сосед, уже стоявший внизу с большой застекленной фотографией в руках, прислонил фотографию к колесу и поправил полотенце.

— Может, проедешься с нами? — спросил старик. — Здесь минут двадцать по проспекту. И сразу обратно, помоги только со стеклом управиться.

Аршак кивнул и полез в кузов к грузчикам. Дюжие мужички не обратили на него внимания.

Машина тронулась. Забытая рамка с фотографией упала прямо под задние колеса, толстые шины проехались по стеклу, и на грязном асфальте осталась лежать фотография грустного молодого человека с рубчатым отпечатком шины на лице.

Через два часа Аршак вернулся. Дяди дома не оказалось. Аршак прислонился к двери, стягивая кроссовки, и почувствовал, как в бок уперлось что-то твердое.

Из кармана дядиной куртки он извлек ручку от зонтика. В маленькой темной прихожей перламутровые пластинки засверкали неожиданно ярко. Аршак повертел ручку, полюбовался ею и как бы машинально переложил в карман своего пиджака.

Бесцельно пошлялся по квартире, затем из-под нар достал ящик с соседскими вещичками. Старинный фотоаппарат позабавил его: если нажать на кнопку — отщелкивается крышка с черной гармошкой и с притороченным объективом, а сбоку откидывается маленькая квадратная линза-видоискатель. Сзади вставлялась кассета с пластиной. Аршак немного повозился с аппаратом, складывая и раскрывая.

Вскоре появился Михаил.

— Жрать ничего нет? — спросил он. — Мне скоро на занятия.

— Вроде есть, — осторожно ответил Аршак. — А почему ты на вечернем учишься?

Михаил ушел в ванную, зафырчала вода. Вернулся.

— Почему, говоришь, на вечернем? — переспросил он. — А что мне дневное? Так я в лаборатории не расслабляюсь, ну и гроши, конечно, а то от моих дождешься! Потом, смотри, пока я работаю, мне в нашем физинституте место греется потихоньку. На дневном же распределяться — как бог комиссии на душу положит или телефон сверху брякнет. Усекаешь?

— Ага, — задумался Аршак.

Вступительные экзамены ждали его в вечности, года так через два. Однако мать да и частый гость Жирайр Аветисович в последнее время ненавязчиво так намекают, что хорошо бы на строительный факультет потихонечку определяться, отметки в надвигающемся аттестате выправлять. Аршак знал, что у будущего родственника родной брат, а значит, ему сводный дядя, работает деканом в политехническом, но относился к этому факту сдержанно. Если припрет, то можно и в строители, хотя вот сейчас, например, ему больше хотелось бы поступить на исторический факультет.

Миша большой ложкой ел холодное тушеное мясо.

— Разогреть, может? — спросил Аршак.

— Ништяк, в желудке согреется.

Аршак принялся аккуратно перекладывать старые вещи со стола обратно в ящик. Что-то завернутое в фольгу упало на пол. В фольге был кусочек мутного стекла, тот, что вчера вызвал недоумение дяди. Аршак взвесил осколок в руке — тяжелым оказалось стеклышко.