Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

– Похоже, твои друзья мыслят здраво.

– Так думают многие миралииты нашего с тобой возраста. Хочешь с ними познакомиться? На следующей неделе мы собираемся в ночь новолуния, под Розовым мостом на северной окраине города.

– Под мостом? Почему именно там?

Макарета оглянулась по сторонам и прошептала:

– Вряд ли остальным понравятся вещи, о которых мы говорим.

– Неужели? И о чем же вы говорите?

– Приходи и узнаешь. – Девушка опустила взгляд, затем посмотрела на Мовиндьюле. – По крайней мере, я буду рада увидеть тебя снова.

Мовиндьюле небрежно пожал плечами, однако для себя уже решил, что непременно отыщет этот мост.

Роан проверяла тележки, как делала трижды каждый день – утром, после полудня и ночью с тех пор, как они покинули Далль-Рэн. Она залезла под широкий деревянный ящик и осмотрела места, где ось входила в колеса. На длинных шестах появились глубокие бороздки – тяжелый груз делал свое дело, но пока они держались. Персефона нагрузила тележки под завязку. Все зерно, куски копченого мяса, бочонки с водой и пивом, инструменты, оружие, шерсть и даже каменная статуя Мари подпрыгивали на кочках во время эффектной езды. Роан молилась, чтобы тележки дожили до конца путешествия. Если сломаются раньше, виновата будет только она. От нервного напряжения девушка не могла есть, от ходьбы на пустой желудок кружилась голова.

Процессия остановилась, чтобы передохнуть и приготовить обед. Люди собирались группками. Роан к общению не привыкла. Большую часть жизни она провела взаперти в хижине Ивера, который не выпускал ее наружу и наказывал, если она с кем-нибудь заговаривала. Она рано усвоила, что перечить ему не только глупо, но и больно… Хотя Роан интересовало практически все, людей она чуралась. Что поделать, старые привычки живучи…

Гномы всегда привлекали ее внимание. Их металлические рубахи, сотканные из сотен мелких колец, потрясали воображение. А сколько всего гномы знают! Про тележки и колеса, которые построила Роан, они поняли еще до того, как она разобралась сама. Один гном помог сделать оси, тоже новое для Роан слово. Его зовут Дождь. Именно он принес медь и олово, которые вырыл из земли – ей такое даже в голову не приходило! Из металла он посоветовал сделать так называемые втулки, что защищали деревянные оси от трения и не давали колесам распилить их пополам.

Слово «пилить» тоже было новым, производным от замечательного металлического инструмента под названием пила, который с легкостью резал дерево на куски. Роан не могла сосчитать идей, родившихся у нее в голове при виде этого маленького приспособления. Будь она богом и владей волшебной наковальней, Роан изготовила бы десятки пил! Увы, теперь она осталась даже без верстака. От домика Ивера мало что уцелело, да и то немногое пришлось бросить.

Хотя хозяин Роан уже год как умер, он продолжал ее преследовать. Когда дома не стало, порвалась последняя физическая связь. Оставив прошлое позади, Роан надеялась почувствовать хоть что-нибудь – облегчение, покой, надежду… Тщетно. Мир ничуть не изменился, только теперь у нее не было верстака.

– Ну как? – донесся голос Гиффорда.

Выглянув из-под тележки с зерном, Роан увидела Гиффорда и Дождя, опустившихся на колени.

– Расшатывается понемногу, может, еще на день хватит. – Она легла на бок и выкатилась обратно на солнце. – Я думала, сегодняшние кочки сломают ось, и все же она выдержала. – Роан обожала произносить слово «ось». Ей нравилось, как оно складывалось во рту и выходило наружу. – Сколько еще до Тирре?

Гиффорд посмотрел на Дождя.

Человечек пожал плечами, глядя на усыпанные цветами просторы.

– Здесь трудно оценивать расстояния.

Он разговаривал с тем же рокочущим акцентом, что и два других гнома – мелодичный грохот толстых языков растягивал слова в рык. При этом его голос был повыше, слова выходили четкие и рубленые.

Роан сообразила, что он имеет в виду. На широких холмистых плоскогорьях ориентиров не хватало, и было трудно понять, сколько пройдено. Повсюду расстилались бескрайние просторы, рощицы и ручьи встречались редко. Она собралась было кивнуть, когда Дождь добавил:

– Наземные маршруты невозможно измерить точно.

Роан покосилась на него с недоумением.

– Солнце встает на востоке и садится на западе. Если восходящее солнце от тебя справа, то ты смотришь на север, сзади – юг.

Дождь прищурился.

– Север, юг, восток, запад? Какой с них прок? – Он указал вверх под углом. – А там что за направление? – Он указал вниз под тем же углом. – А там? Не восток и не север. Не верх и не низ. Насколько далеко – далеко? Как близко – близко? Какова длина пальца? А сколько до солнца? Под землей все имеет смысл, у камня своя логика. Наверху же… – Дождь скривился, посмотрев на небо. – Наверху дурацкая невнятица! Сплошной воздух и открытые пространства, которых не измеришь и не просчитаешь.

Роан задумалась и поняла, что измерения и правда сложны. Задав вопрос, она надеялась услышать, что им уже недалеко. Сколько именно осталось пройти? Не зная расстояния, нельзя надеяться, что тележки протянут до конца путешествия. Как сказала Персефона, чудо уже то, что они продержались так долго.

Слово «чудо» подходило не только к тележкам, но и к людям. Всего за два дня с начала пути толпа выросла до шести сотен. Раненых жителей Далль-Рэна пришлось оставить в первой же деревне клана Рэн, и в каждом поселении Персефона убеждала людей не сниматься с места и ждать дальнейших указаний. Несмотря на это, шествие набирало все новых участников в каждом городке. Слово «шествие» подходило как нельзя лучше. Падера прихватила с собой случайно уцелевший стяг, упавший с крыши чертога, и Хэбет нес потрепанное полотнище на длинной палке, вышагивая в голове колонны.

Каждый день колонна останавливалась дважды: для обеденной трапезы и после заката, чтобы устроить лагерь на ночь. Как всегда, приготовлением пищи руководили Падера с Григором.

В тот день Рэйт одолжил у Роан топор, чтобы срубить дерево неподалеку. Григор был слишком нетерпелив и не стал дожидаться, пока Убийца Богов закончит, поэтому наломал дров о колено. Широкоплечий Энглтон и двое других мужчин рыли яму для костра. Хэбет, воткнув в землю стяг Рэна, разжигал щепки, используя полоску сыромятной кожи, обернутую вокруг согнутой палки. Кожа охватывала петлей еще одну палку, вертикальную, которая быстро вращалась, когда он двигал изогнутую палку. Туда, где вертикальная палка касалась дерева, он положил клок шерсти, который вскоре задымился. Вокруг Хэбета собрались те, кому было нечем заняться, и наблюдали за лучшим разжигателем огня клана Рэн. Либо они просто знали, что чем скорее он подожжет шерсть, тем скорее будет еда.