Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

Персефона посмотрела на Дэвона, сына Дэррика, искусного охотника. Восемь лет назад на осенней ярмарке она вручила парнишке первый приз за лучшую телочку. Тогда ему было двенадцать. Персефона все еще помнила, как надела на шею победителя медаль и как он улыбнулся. Парнишка старался не показывать свои зубы, потому что они были кривые с большущей щербинкой посередине, но в тот день он не смог сдержаться. Румяные щеки, улыбка во весь рот, рука вокруг шеи телочки – таким она его и запомнила. Дэвон снова ей улыбнулся, показав все те же кривые зубы, однако на этот раз в его глазах не светилось счастье – лишь злость.

– Мы рядом с тем местом, где на нас напали волки, – заметил Рэйт. – Водопад – слева от тебя, Сеф. Помнишь?

– Да…

Коннигер обошел их по кругу и встал лицом к Персефоне. По древку его копья стекала кровь Хэгнера.

«Высматриваешь, как меня удобнее убить? – подумала Персефона. – Что за храбрый у нас вождь!»

– Персефона, ничего личного, – заявил Коннигер. – Я подумывал на тебе жениться, но жена у меня уже есть, и Тресса… Ну, ты ведь ее знаешь.

Где-то на юго-востоке раздался рев медведя. В темном лесу этот звук заставил всех вздрогнуть. Зверь проревел трижды. Коннигер бросил взгляд в направлении рыка и хихикнул.

– Думаю, вы опоздали. – Потом он посерьезнел и посмотрел на Рэйта. – Тургин, заходи слева, Дэвон – справа. Остальные двое подождут, наша проблема – дьюриец. Помните, какой он шустрый. Всем надо напасть одновременно. Представьте, что перед вами медведь.

– Не очень-то честно с твоей стороны, – проговорил Малькольм, неловко сжимая щит Рэглана и копье.

Персефона понятия не имела, как он нашел в себе силы заговорить. Она была в ужасе. Поглядывая на мертвого Хэгнера, она гадала, что будет чувствовать, когда Коннигер вонзит каменное копье в живот ей.

– Не честно? – повторил Коннигер и указал на ошейник вокруг шеи Малькольма. – Будучи рабом, ты должен был давно избавиться от дурацких понятий вроде честности. Как думаешь, честно ли мы поступаем с медведем, окружая его втроем? Тут мы тоже охотимся, хотим убить опасного медведя с двумя детенышами.

– Хватит раздумывать, Сеф! – велел Рэйт, пока их окружали. – Не забудь ухнуть, как учила Сури.

Персефона его поняла и знала, во что обойдется эта попытка.

– Ни за что!

– Им нужна ты, не мы, – заверил ее Рэйт.

– Он прав, – поддержал его Малькольм.

Коннигер сомкнул кольцо, крепко сжимая копье. Остальные последовали его примеру и окружили Рэйта.

– Давай! – крикнул Рэйт.

Его вопль заставил поморщиться всех, кроме Малькольма. Невзирая на полное отсутствие навыков боевых искусств, он сделал весьма удачный выпад. Копье Малькольма порезало голое плечо одного из нападавших, тот завопил и отпрянул. Малькольм тут же со всех ног бросился на Коннигера и сшиб его с ног большим щитом Рэглана.

Перед Персефоной открылся проход. Бросив щит с копьем, она кинулась напролом. Оружие бы ее лишь замедлило. Может, если она убежит, Рэйта с Малькольмом оставят в покое? По крайней мере, она на это надеялась.

Позади закричали от боли и злости. Раздался треск дерева и еще один крик. Наверное, Рэйт или Малькольм, но Персефона не поняла, кто именно. Оглянуться она не решилась, боясь замешкаться. Следуя по лунной дорожке, она неслась по знакомой лощинке, поросшей папоротниками, прямо к журчащему ручью. Персефона прошлепала по воде, поминая всех богов, чтобы не поскользнуться в грязи и не наступить на неверный камень. Вода забрызгала ей лицо и глаза, туманя зрение. Персефона выскочила на другой берег, нашла опору и помчалась дальше изо всех сил.

В нескольких шагах позади раздался плеск воды.

– Тебе от меня не уйти, тварь! – прокричал Коннигер.

Персефона бежала быстро, как могла, но Коннигер даже со щитом и копьем был быстрее. Он уже настигал. Персефона слышала его шумное дыхание. Казалось, в спину вот-вот вонзится наконечник копья. Внезапно раздалась ругань: он поскользнулся. Или даже упал.

Нет, не упал. Зато Коннигер остановился. Они добежали до водопада. Ринувшись вниз, Персефона совершенно забыла ухнуть, как учила Сури.

Угодив в ловушку, Сури запаниковала. Она не могла ни думать, ни даже шелохнуться. В голове крутилась единственная фраза: прости меня, Тура, ты была права! Зациклившись на этой мысли, девочка смотрела, как на нее надвигается огромный бурый зверь. Она разглядела его во всех подробностях. Грин двигалась вперевалку, за передними лапами следовали задние. Густой мех вздымался над мышцами, их бугры перекатывались на плечах. Когти прочерчивали в земляном полу выемки. На фоне крупного тела голова казалась маленькой, но все равно массивной. Медведица зарычала, показывая клыки: наверху два длинных, внизу покороче. Все четыре клыка размещались в пасти столь объемной, что туда спокойно поместилась бы голова Сури целиком.

Девочка задержала дыхание и прижалась к задней стене пещеры, гадая, что с ней сделает медведь: задерет когтями, загрызет или раздавит. Похоже, Грин не испытывала желания впечататься в каменную стену и замедлила ход.

И тогда в медведя врезалась вспышка белого цвета.

– Минна! – изумленно вскрикнула Сури.

Волчица набросилась на Грин сзади и умудрилась повиснуть, набрав целую пасть меха. Медведица резко обернулась, и волк утратил свою непрочную хватку. Минна пролетела через пещеру, с воплем приземлилась на бок, и тут же вскочила снова. Она опустила голову, вздыбила шерсть, уперлась лапами в землю и зарычала на громадину.

Грин рыкнула в ответ.

Сури наконец оторвалась от стены.

– Беги, Минна, беги!

Она знала, что Минна не послушается. Если волчица сломала дверь чертога и выскочила из главных ворот далля, чтобы добраться сюда, то она явно намеревалась умереть, защищая Сури.

В тот миг, когда волк сгорбился и зарычал, Сури поняла, что ее единственный друг вот-вот погибнет. То, что ей не удалось понять в преддверии собственного кровавого конца, девочка-мистик осознала в отчаянном желании спасти Минну.

«Как ты это сделала? – спросила Тура. Старуха изумленно смотрела на огонь, мерцавший и плясавший с тенями, что метались по всему их домику».

Сури пожала плечами.

«Попросила духа огня прийти, как же еще?»

Тура кивнула. И все же старуха, которая знала все на свете, выглядела растерянной, настороженной и даже немного напуганной. Она боялась не огня. Она боялась Сури. Правда проглядывала в глазах старухи, метавшихся от Сури к огню. Почему?

Этот вопрос Сури задавала себе долгие годы.

Ну и что с того, если Тура не могла вызвать духа огня без помощи палок и веревки? Почему ее так страшили зажженные девочкой костер или лампа? Чтобы это понять, Сури потребовались долгие годы, нападение гоблина на Арион и убийственный взгляд Грин, надвигающейся на Минну.