Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

«Вот и хорошо, голубушка. А теперь почему бы вам не прогуляться в саду и не полюбоваться на цветы, пока не настанет время ужинать?»

«Спасибо, леди Мелисса!»

Дети вышли в сад, и Глинет стала водить Друна за руку от одних цветов к другим, чтобы он мог сравнивать их ароматы.

Целый час разгуливая туда-сюда и принюхиваясь к цветам, Друн соскучился и прилег на траву, чтобы вздремнуть на солнышке, а Глинет занялась разгадыванием иероглифов на каменных солнечных часах.

Вскоре Глинет заметила какое-то движение за углом каменного дома. Присмотревшись, она увидела леди Дидас, подзывавшую ее рукой и одновременно прикладывающую палец к губам.

Глинет сделала несколько шагов в ее сторону. Старуха, явно торопясь, стала лихорадочно повторять свои жесты. Глинет ускорила шаги и подошла поближе.

Леди Дидас спросила: «Что тебе обо мне говорила Мелисса?»

Поколебавшись, Глинет храбро ответила: «Она советовала вас не беспокоить. Сказала, что вы старая, раздражительная, и… что вы иногда странно себе ведете».

Дидас сухо усмехнулась: «На этот счет тебе придется составить собственное мнение! Между тем — слушай меня внимательно, дорогуша — ни в коем случае не пейте молоко за ужином! Я отвлеку Мелиссу; пока она не видит, вылей молоко в умывальник и сделай вид, что ты его выпила. А после ужина скажи, что ты очень устала и хочешь спать. Ты понимаешь?»

«Да, леди Дидас».

«Если ослушаешься, тебе несдобровать! Сегодня ночью, когда Мелисса уйдет к себе, я все объясню. Ты хорошо запомнила?»

«Да, леди Дидас. И, позвольте заметить, вы не кажетесь мне ни раздражительной, ни странной».

«Ну вот и молодец! Мы еще увидимся. А теперь мне пора в огород — в этих местах оглянуться не успеешь, а сорняки уже снова вымахали!»

Наступил вечер. Перед заходом солнца леди Мелисса позвала детей ужинать. Она поставила на кухонный стол тарелки со свежевыпеченным хлебом, маслом и маринованными грибами. В кружки Глинет и Друна уже было налито парное молоко; рядом, на тот случай, если им не хватит, стоял почти полный кувшин-молочник.

«Садитесь, дети! — пригласила леди Мелисса. — Руки вымыли? Хорошо! А теперь закусывайте, сколько хотите, и обязательно пейте молоко. Нет ничего полезнее свежего молока».

«Спасибо, леди Мелисса!»

Из гостиной послышался голос леди Дидас: «Мелисса, скорее! Я сама не справлюсь!»

«Успеется!» — недовольно махнула рукой Мелисса. Но она поднялась на ноги и заглянула в гостиную. Глинет тут же вылила молоко из обеих кружек в умывальник и шепнула Друну: «Притворись, что пьешь из пустой кружки!»

Когда леди Мелисса вернулась, Глинет и Друн делали вид, что допивают молоко. Мелисса ничего не сказала, отвернулась и больше не следила за ними.

Дети съели по ломтю поджаристого хлеба с маслом, после чего Глинет изобразила зевок: «Мы устали, леди Мелисса. Можно, мы пойдем спать?»

«Конечно! Глинет, помоги Друну подняться на мансарду, а твоя спальня справа на втором этаже».

Захватив горящую свечу, Глинет провела Друна на мансарду. Друн с сомнением спросил: «Ты не боишься остаться одна?»

«Немножко боюсь, но не слишком».

«Я больше не могу драться! — с горечью сказал Друн. — И все же, если ты позовешь, я сразу прибегу».

Глинет спустилась в свою комнату и легла в постель, не раздеваясь. Через несколько минут появилась леди Дидас: «Мелисса у себя; у нас есть несколько минут. Прежде всего: да будет тебе известно, что леди Мелисса, как она себя называет — жуткая ведьма. Когда мне было пятнадцать лет, она опоила меня молоком, приправленным снотворным зельем, и переселилась в мое тело — то самое, в котором она теперь живет. А я, пятнадцатилетняя, оказалась в том теле, которое раньше занимала Мелисса — в теле сорокалетней женщины! Все это было двадцать пять лет тому назад. Нынче телу Мелиссы снова сорок лет, и сегодня ночью она хочет с тобой поменяться телами. Ты станешь стареющей и пухлой, как Мелисса, а Мелисса станет молоденькой и тоненькой, как ты — при этом Мелисса приобретет над тобой власть, и ты будешь служить ей до конца твоих дней так же, как я. Друна она заставит носить воду из реки, для поливки сада. Сейчас она ворожит у себя в лаборатории, мерзкая колдунья!»

«Как ее остановить?» — дрожащим голосом спросила Глинет.

«Остановить? Этого мало! — отрезала Дидас. — Я хочу ее уничтожить!»

«Я тоже — но как?»

«Следуй за мной, быстро!»

Дидас и Глинет тихонько сбежали по лестнице и зашли в свинарник. Там на простыне лежала молодая свинья. «Я ее помыла и опоила снотворным, — пояснила Дидас. — Помоги мне оттащить ее на второй этаж».

Они донесли свинью в простыне до спальни Глинет, натянули на нее ночную рубашку, нахлобучили ей на уши чепец и уложили в кровать мордой к стене.

«Скорее, в шкаф! — прошептала Дидас. — Мелисса уже идет!»

Они едва успели закрыться в шкафу — на лестнице слышались шаги. В спальню вошла леди Мелисса в длинной розовой ночной рубашке, с горящими свечами в обеих руках.

Над кроватью висели на крючках две маленькие курильницы. Мелисса прикоснулась к ним пламенем свечей, и из курильниц по комнате стал растекаться едкий дым.

Мелисса легла в постель рядом со свиньей. Положив черную планку поперек своей шеи и шеи свиньи, она произнесла заклинание:

Раздался испуганный визг — свинья обнаружила себя в не принимавшем снотворное теле Мелиссы. Выскочив из шкафа, Дидас стащила спящее тело свиньи на пол и легла рядом с повизгивающим телом Мелиссы. Положив черную планку поперек своей шеи и шеи бывшей колдуньи, она вдохнула дым, спускавшийся струйками из курильниц, и нараспев повторила:

Теперь испуганный визг стало издавать тело старухи Дидас. Мелисса встала с постели и обратилась к Глинет: «Не бойся, дорогуша! Дело сделано. Я снова в своем теле. Ведьма лишила меня молодости — кто мне ее возместит? Помоги мне. Прежде всего надо отвести дряхлое тело Дидас в свинарник — там, по меньшей мере, ему будет спокойнее. Я давно уже страдала в этом теле всевозможными недугами, оно скоро умрет».

«Бедная свинья!» — пробормотала Глинет.

Они провели повизгивающее существо вниз к свинарнику и привязали бывшую Дидас к столбу. Затем, вернувшись в спальню, они вынесли из дома свинью, уже начинавшую просыпаться. Новая Мелисса надежно привязала свинью к стволу дерева на заднем дворе и окатила ее холодной водой из ведра.

К свинье тут же вернулось сознание. Она попыталась говорить, но свиные язык и гортань не годились для человеческой речи, и морда издавала лишь нечленораздельное хрюканье, а затем, в ужасе — горестное завывание.