Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— О-о, — стонала она. — О, я кончаю.

Оператор оглянулся на зрителя, и тот, сверкая глазами за черными стеклами, утвердительно кивнул.

— Давай! — скомандовал оператор мужчине.

Девушка, в тисках своего блаженства и неистового безумства, даже не расслышала, что он сказал. Когда наслаждение, волной накатившее на нее, отразилось в счастливой улыбке на ее лице и тело задрожало мелкой трепетной дрожью, огромные руки мужчины сомкнулись на ее горле и стали стискивать его, не давая ей дышать. Она сначала с недоумением подняла на него глаза, но когда осознала, что происходит, они вдруг наполнились ужасом.

В мозгу зрителя звенело: «Вот этот миг! Боже мой! Какие глаза!» В глазах ее застыл ужас. Она безуспешно пыталась оторвать от своего горла стиснувшие его стальные пальцы. Тело ее еще содрогалось в блаженных спазмах сексуального наслаждения, и судороги оргазма и судороги предсмертной агонии слились воедино.

Тело зрителя было покрыто потом. Возбуждение до краев переполняло его. Девушка умирала в миг наивысшего блаженства жизни, глядя прямо в глаза смерти. И это было прекрасно!

Но вот наступил конец. Зритель, тяжело и прерывисто дыша, изнемогший от наслаждения, устало откинулся на стуле. Девушка была наказана.

Зритель чувствовал себя Богом.

Цюрих

Пятница, 11 сентября — полдень

Главная штаб-квартира «Роффа и сыновей» раскинулась на шестидесяти акрах земли вдоль Шпреттенбах на западной окраине Цюриха. Административное, в двенадцать этажей, здание возвышалось над жавшимися к нему снизу постройками для научных исследований, производственными цехами, экспериментальными лабораториями, складами и сетью подъездных железнодорожных путей. Это был мозговой центр обширной империи «Роффа и сыновей».

Вестибюль здания, окрашенный в зеленые и белые тона, был обставлен ультрасовременной датской мебелью. За стеклянной конторкой сидела женщина-администратор, и тех, кого она впускала внутрь здания, обязательно сопровождали специальные служащие. Справа, в глубине вестибюля, располагалось несколько пассажирских лифтов и специальный экспресс-лифт для президента концерна.

В это утро экспресс-лифт с небольшими промежутками поднимал наверх членов Совета директоров. В течение последних нескольких часов самолетами, вертолетами и на лимузинах они прибыли сюда из различных частей света и теперь все вместе находились в просторном, отделанном дубом конференц-зале: сэр Алек Николз, Вальтер Гасснер, Иво Палацци и Шарль Мартель. Единственным из присутствовавших в зале, кто не являлся членом Совета, был Рис Уильямз.

На столике в изобилии стояли закуски и напитки, но никто к ним не притрагивался. Все они нервничали, были напряжены, и каждый был занят своей собственной проблемой.

В зал вошла Кэйт Эрлинг, немолодая, но энергичная и знающая свое дело швейцарка.

— Прибыла машина мисс Рофф.

Глаза ее быстро обежали зал, чтобы удостовериться, все ли на месте — ручки, блокноты, полны ли серебряные графины с водой, поставленные на стол перед каждым из членов Совета, приготовлены ли сигареты, пепельницы и спички. Кэйт Эрлинг в течение пятнадцати лет была секретарем Сэма Роффа. То, что он был мертв, не могло служить для нее причиной безответственного отношения к своим обязанностям. Удовлетворенная, она кивнула головой и удалилась.

Внизу перед административным зданием остановился лимузин, и из него вышла Элизабет Рофф. На ней был строгих линий черный костюм и белая блузка. На лице полностью отсутствовала косметика. Она выглядела явно моложе своих двадцати четырех лет, очень хрупкой и легкоранимой.

Пресса уже ждала ее. Едва она направилась в сторону здания, как со всех сторон ее тотчас обступили теле-, радио— и газетные репортеры с фотоаппаратами и микрофонами.

— Представитель «L'Europeo», мисс Рофф. Хотелось бы узнать, кто, по вашему мнению, займет в концерне место вашего отца в связи…

— Взгляните сюда, мисс Рофф. Улыбнитесь-ка нашим читателям.

— Ассошиэйтед Пресс, мисс Рофф. Что вам известно о завещании вашего отца?

— «Нью-Йорк дейли ньюс». Ваш отец, насколько нам известно, был опытным альпинистом. Выяснилось, каким образом…

— «Уолл-стрит джорнэл». Не могли бы вы рассказать более подробно о финансовом состоянии концерна?

— Представитель «Лондон таймс». Мы собираемся поместить большой материал о «Роффе и…

Элизабет с трудом, с помощью троих охранников, направо и налево расталкивавших репортеров, пробивалась сквозь толпу к вестибюлю.

— Еще один снимочек, мисс Рофф…

Элизабет уже скрылась в лифте. Двери автоматически сомкнулись. Она глубоко вздохнула и огорченно подумала: «Сэм мертв, что же им всем от меня надо?»

Несколько секунд спустя Элизабет уже входила в конференц-зал. Первым ее приветствовал Алек Николз. Застенчиво притянув ее к себе, он сказал:

— Прими мое самое глубокое соболезнование, Элизабет. Это поразило нас как громом. Мы с Вивиан пытались дозвониться к тебе, но…

— Я знаю. Спасибо, Алек. И за письмо спасибо.

Подошел Иво Палацци, поцеловал ее в обе щеки.

— Что я могу сказать, cara? Ты-то хоть в порядке?

— Да, все в норме. Спасибо, Иво. — Она обернулась. — Привет, Шарль.

— Элизабет, мы с Эленой просто места себе не находим. Можем ли мы чем-нибудь…

— Спасибо.

К Элизабет подошел Вальтер Гасснер и, смущаясь, сказал:

— Анна и я выражаем тебе глубокое соболезнование в связи с кончиной отца.

Она не желала быть здесь, где все, буквально каждая мелочь, так живо напоминало ей об отце. Ей хотелось убежать, поскорее остаться одной.

Рис Уильямз стоял немного в стороне, внимательно наблюдая за выражением лица Элизабет. «Если они сейчас же не прекратят, — подумал он, — она этого не выдержит и расплачется». Он плечом раздвинул плотно стоявшую группу, протянул ей руку и сказал:

— Привет, Лиз.

— Привет, Рис.

В последний раз она видела его, когда он принес ей весть о смерти Сэма. А казалось, что прошло несколько лет. Однако с тех пор не прошло и недели.

Рис понимал, как трудно Элизабет сохранять самообладание. И потому деловито сказал:

— Поскольку все в сборе, предлагаю незамедлительно начать. — Он улыбнулся. — Это не займет много времени.

Она благодарно улыбнулась ему. Мужчины заняли свои места за большим, прямоугольной формы дубовым столом. Рис подвел Элизабет к месту президента во главе стола и пододвинул ей стул. «Стул отца», — мелькнуло в голове у Элизабет. Здесь он сидел в качестве бессменного председателя всех совещаний.

Шарль сказал:

— Так как у нас нет… — Он спохватился и обернулся к Алеку: — Отчего бы вам не провести это совещание?

Алек оглядел всех присутствующих. Никто не возражал.