Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Что вы здесь все шныряете да подглядываете? — до боли стиснув ей руку, спросил он.

— Я… я не подглядываю, — дрожащим голосом ответила она. — Сегодня мой уборочный день. Агентство…

— Я же сказал им, что нам никто не нужен. Я… — Он оборвал себя на полуслове.

Действительно ли он позвонил в агентство? Он, видимо, хотел это сделать, но боль была такой острой, что не помнил, сделал он это или нет. Фрау Мендлер снизу вверх посмотрела на него, и то, что она прочла в его взгляде, ужаснуло ее.

— Но мне никто ничего не говорил, — сказала она.

Он стоял, внимательно прислушиваясь к звукам за запертой дверью. Тишина. Тогда он снова обернулся к фрау Мендлер:

— Убирайтесь отсюда. Чтобы я вас здесь больше не видел.

Ее не надо было долго упрашивать. Он забыл с ней расплатиться, но у нее в кармане была золотая коробочка для пилюль и кое-какая мелочь. Ей было жаль бедную женщину, оставшуюся взаперти в спальне. Она бы очень хотела ей помочь, но не смела ввязываться в это дело, так как уже давно состояла на учете в полиции.

В Цюрихе инспектор Макс Хорнунг читал полученный из главного управления Интерпола в Париже телекс:

«Счет за пленку, использованную для съемок фильма-«гасилки», перечислен на банковский счет главного оперативного управляющего «Роффа и сыновей». Непосредственный покупатель больше в концерне не работает. Пытаемся выяснить его местонахождение. Сообщим немедленно. Конец сообщения».

В Париже полиция выудила из Сены голое тело утопленницы. На вид ей было 18–19 лет. Она была блондинкой, и вокруг ее шеи была повязана красная лента.

В Цюрихе Элизабет Уильямз была взята под круглосуточное наблюдение полиции.

Ярко вспыхнула белая лампочка, означавшая, что звонят по личному телефону. Номер этот знали всего несколько человек. Рис поднял трубку:

— Алло.

— Доброе утро, милый.

Четкий, с хрипотцой голос трудно было не узнать.

— Тебе бы не следовало мне звонить.

Она засмеялась.

— Раньше тебя не очень беспокоили эти вещи. Никогда не поверю, что Элизабет сумела приручить тебя за столь короткое время.

— Что тебе от меня нужно? — спросил Рис.

— Хочу повидаться с тобой сегодня вечером.

— Это невозможно.

— Не зли меня, Рис. Мне приехать в Цюрих или…

— Нет, только не в Цюрихе. — Он замялся. — Я приеду сам.

— Так-то оно лучше. Тогда на старом месте, как обычно, cheri. — И Элена Рофф-Мартель повесила трубку.

Рис медленно опустил трубку на рычаг и задумался. С его стороны это было только краткое увлечение красивой и зажигательной женщиной. Все это уже в прошлом. Но избавиться от Элены было не так-то просто. Шарль ей надоел до чертиков, и теперь она хотела Риса.

— Мы прекрасно подходим друг другу, — говорила она.

Элена Рофф-Мартель всегда знала, чего хочет. И перечить ей было небезопасно. Рис решил, что правильнее будет все же съездить в Париж. Надо дать ей понять, что между ними все кончено. Несколькими минутами позже он уже входил в кабинет Элизабет. При виде его глаза ее просияли. Она обвила его шею руками и прошептала:

— Я как раз думала о тебе. Давай улизнем с работы и поедем домой.

Он улыбнулся:

— Ты становишься сексуальным маньяком.

Она теснее прижалась к нему.

— Знаю. Правда, здорово?

— Боюсь, что сегодня вечером должен лететь в Париж, Лиз.

Она даже не сумела скрыть своего разочарования.

— Хочешь, я полечу с тобой?

— Нет смысла. Маленькая деловая встреча. Чуть позже вернусь. И мы вместе поужинаем.

Когда Рис вошел в знакомую крохотную гостиницу на Левом берегу, Элена, усевшись за столиком, уже ждала его в ресторане. Сколько Рис помнил, она никогда не опаздывала. Всегда собранна, деятельна, удивительно красива, умна, превосходная любовница, и все же чего-то ей недоставало. Элена не ведала чувства сострадания. В ее безжалостности просматривался холодный расчет неумолимого убийцы. Она сметала всех и вся на своем пути. Рису вовсе не хотелось попасть в список ее жертв. Он подсел к ней за столик.

— Ты неплохо выглядишь, милый, — сказала она. — Женитьба тебе явно на пользу. Хороша в постели Элизабет?

Он только улыбнулся, пытаясь сгладить ее бестактность.

— Тебя это не касается.

Элена наклонилась вперед и взяла его руку в свою.

— Ах, cheri, еще как касается. Это касается нас обоих.

Она начала мягко поглаживать его руку, и он мысленно представил ее в постели. Тигрица, необузданная, дикая, искусная и ненасытная. Он тихонько высвободил руку.

Глаза Элены стали холодными.

— Как тебе в роли президента «Роффа и сыновей», Рис?

Он почти забыл, какой тщеславной и жадной она была. Память вновь воскресила их нескончаемые разговоры на одну и ту же тему. Она буквально бредила идеей стать во главе концерна. Ты и я, Рис. Если убрать Сэма, какой у нас с тобой откроется простор для деятельности.

И даже в постели: Это моя фирма, милый. В моих жилах течет кровь Сэмюэля. Моя. Я так хочу. О, люби меня сильнее, Рис.

Власть была самым сильным эротическим стимулятором для Элены. И опасность.

— Зачем я тебе понадобился? — спросил Рис.

— Мне кажется, настала пора подумать о будущем.

— Не понимаю, о чем это ты.

— Я тебя слишком хорошо знаю, дорогой, — сказала она со злобой. — Ты так же честолюбив, как и я. Думаешь, мне неизвестно, зачем тебе понадобилось столько лет быть только тенью Сэма, когда у тебя была масса предложений возглавить любую фирму? Потому что ты был уверен, что в один прекрасный день именно ты станешь во главе «Роффа и сыновей».

— А тебе не кажется, что я мог оставаться в фирме, потому что любил Сэма?

Она ухмыльнулась:

— Конечно же, cheri. И потому ты теперь женился на его маленькой очаровательной девочке.

Из своего кошелька она достала тонкую черную сигару и поднесла к ней платиновую зажигалку.

— Шарль говорит, что контрольный пакет акций Элизабет оставила за собой и что она против того, чтобы пустить акции в свободную продажу.

— Да, это верно, Элена.

— А тебе не приходило в голову, что, случись с ней что-нибудь непредвиденное, именно ты унаследуешь все ее состояние?

Не отвечая, Рис уставился на нее долгим взглядом.

У себя дома на Олгиата Иво Палацци случайно выглянул из окна гостиной и обомлел от ужаса. По подъездной аллее к дому медленно катила Донателла с их сыновьями. Симонетта была наверху, отдыхала после обеда. Кипя от негодования, готовый на все, даже на убийство, Иво опрометью выскочил навстречу своей второй семье. Он был так щедр к этой женщине, так добр, так любил ее, и вот теперь она намеренно пытается разрушить его карьеру, расстроить его брак, испортить ему жизнь. Донателла вылезла из «ланча-флавиа», которую он собственноручно подарил ей. До чего же она все-таки хороша! Вслед за ней из машины выскочили мальчики и бросились ему на шею. О, как любил их Иво! О, как было бы здорово, чтобы Симонетта еще не успела проснуться!