Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Да, конечно. — Гендзико снова зарделась.

— Что ж, в таком случае на завтра я объявляю соколиную охоту в честь нашей дружбы и очаровательной Гендзико-сан. — Он подмигнул девушке. — Сейчас мои служанки покажут тебе твои комнаты, там ты помоешься, переоденешься и немного отдохнешь, а чуть позже мы вместе с твоим отцом зайдем за тобой, чтобы побродить вместе по моему новому саду. Позже будет пир, который я устрою в его и твою честь.

Гендзико восторженно кивнула, и тут же Кияма хлопнул в ладоши, вызывая служанку.

Когда Гендзико скрылась из виду, Кияма тяжело вздохнул и, поднявшись сам, принес себе и гостю саке. На этот раз даймё уже не выглядел помолодевшим и веселым. Он поставил столик перед Алом и налил по полной чашке.

— Можешь ничего не говорить. — Кияма старался не смотреть в сторону Ала. — Я оставлю у себя Гендзико и позабочусь, чтобы она никогда не встретилась со своим братом.

Кияма залпом выпил содержимое чашечки, виновато глядя на Ала.

Ал осушил свою чашку.

— Если не возражаешь, я бы предложил тебе отдать твою Гендзико моему старшему сыну в качестве второй наложницы… — Он неуверенно покосился на бутылку, и Ал, не заставляя себя просить, плеснул в чашки.

— Я хотел спросить тебя, Ким, — Алу никогда не нравилось саке, но Кияма не подумал предложить гостю вина. — Что, если я захочу вернуться обратно? — Рука Ала скользнула под кимоно, вытащив оттуда подарок Кияма — амулет со змеей.

Наблюдавшему за действиями Ала Кияма на секунду показалось, что тот вынул из груди сердце.

— Ты же уже пользовался эликсиром, принимаешь, задумываешь, где хочешь очутиться, и… Ты твердо решил?

Ал медлил с ответом.

— Дети выросли, Минору возглавит род, Амакаву… — Он поморщился то ли от саке, то ли от воспоминаний. — Не хочу его видеть, пусть служит где-нибудь подальше… Конечно, торговля с Англией… — При воспоминании о работе он оживился. — Не хотелось бы все вот так бросать на полпути, но… всех дел не переделаешь. А я… я не могу здесь оставаться, Ким! Я не стал японцем! Я не могу обезглавить собственного ребенка. А раз так, мне нет места здесь. В моем доме меня вечно будут презирать. Мои самураи будут плевать мне вслед. Я не выдержу такого позора, Ким!

— Я понимаю. — Кияма казался задумчивым. — Я вообще удивляюсь, как ты сумел продержаться здесь столько лет, и… я стал уважать тебя.

Оба замолчали.

— Мент родился, — ухмыльнулся Ал. — Какой дома год?

— Да какой пожелаешь. Ты мог бы, конечно, вернуться в тот год, когда отправился сюда, но как ты объяснишь, отчего постарел на 16 лет? Мой тебе совет, выбери другой город, где тебя никто не знает, я дам тебе золота. Ты устроишься, где захочешь.

— А как будет здесь? — Ал беспомощно развел руками. — Ты ведь так и не сказал мне, Ким, когда умрет Токугава. Я помню только, что сразу же после смерти Токугава-но Иэясу власть в стране достанется его сыну, после чего все его приверженцы будут отстранены от дел, а значит, мне будет уже нечего делать. Наверное, и торговлю с Англией у меня отберут…

— Все так, все так. — Кияма задумался, опускаясь напротив Ала на свою подушку. — Уже решил, куда девать семью, на случай если новый правитель захочет поквитаться с тобой?

Ал побледнел, но сумел взять себя в руки.

— Еще дома я читал, что Хидэтада-сан не был расположен к Адамсу, место которого я занял, перестал поощрять его, давать новые посты, но это ведь еще не изгнание. Не казнь для всей семьи…

— Согласно реальной истории, тот, чье место ты теперь занимаешь, не покидал Японию, разве что ездил по торговым делам в Таиланд. Он продолжал служить на своем месте, и это вполне всех устраивало. Ты же хочешь исчезнуть, оставив Фудзико и детей без помощи. Согласись, что умереть и иметь могилу и исчезнуть — не одно и то же. Впрочем, все решаемо. — Кияма похлопал по ляжкам ладонями, восстанавливая кровообращение. — Ты уже сказал Гендзико, что она может доверять мне как тебе. Теперь ты напишешь письмо жене о том, что вынужден спешно уехать куда-нибудь на Хоккайдо, а она должна немедленно приехать с детьми и слугами ко мне, так как ваша дочь с этого момента — невеста моего старшего сына. А дальше уже либо они решат жить в своем замке, и тогда мы будем охранять их, либо, еще лучше, переедут сюда, и я, слово чести, не позволю волосу упасть с их голов. Если хочешь, я могу вообще спрятать их в одном из своих дальних замков, так что даже ветер их не обнаружит, не говоря уже о шпионах Токугава.

— Когда Токугава умрет? — Ал выглядел человеком, прошедшим весь путь от Иокогамы до Хиго пешком.

— Скоро уже, скоро. В следующем году.

— Ты помнишь все наизусть или периодически штудируешь лекции по истории?

— Хочешь посмотреть исторический материал? — Глаза Кияма сузились в две блестящие щелки.

Ал кивнул.

— Смотри. — Кияма подошел к стене и, поколдовав немного перед ней, отодвинул одну из кедровых панелей, извлек оттуда пожелтевшие от времени, распечатанные на принтере листы. — Конечно, с собой не разрешается брать ничего такого, — извиняющимся тоном начал Кияма, — но я ведь не на один день собирался… мало ли что…

— Я никому ничего не скажу. — Ал благоговейно принял драгоценные листки, на которых было прописано будущее Японии.

— На букву «Т». — Кияма поспешно опустился рядом с Алом на колени, точно школьник, заглядывая ему через плечо. — Никто, никто в целом мире не знает об этом тайнике. Ни жена, ни дети… вообще никто…

— Отвали, свет загораживаешь. — Ал невольно отстранился от ставшего вдруг невероятно суетным Кима. — Токугава Иэясу (1542–1616), — прочел он, чувствуя, как кровь бросилась к голове, в висках стучало, сердце торопилось к своему первому инфаркту. — 1616-й — это же совсем скоро! А какой месяц не сказано? Гадство!

— Ну, ты многого хочешь, скажи спасибо, что хоть это удалось добыть. — Кияма выглядел недовольным.

— «Основатель династии сегунов Токугава». — Ал перелистнул несколько страниц и, увидев портрет жирного японца в черном кимоно со смешной шапочкой на голове, не смог признать в нем старого Иэясу. Должно быть, портрет был сделан позже. — «Сёгунат Токугава (Токугава бакуфу) или Эдо бакуфу — феодальное военное правительство Японии, основанное в 1603 году Токугава Иэясу и возглавляемое сёгунами из рода Токугава. Окончил свое существование в 1868 году».

— Историки назовут это время периодом Эдо, — мечтательно вздохнул Кияма. — Эдо ведь потом переименуют в Токио? Верно? Ты был в Токио?

Ал кивнул, продолжая вчитываться в скупые энциклопедические строки.

— А вот я не был… — Кияма снова было приложился к бутылке, но она оказалась пустой, поэтому князю пришлось позвать служанку, и вскоре перед ними были выставлены напитки и угощение. — Позже поедим вместе с Гендзико. Ты ведь, помнится, мясоед. Я велел зажарить фазана и перепелок. А пока, может, расскажешь мне об Эдо двадцать первого века?