Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Трудно сказать, кто стрелял, — сказал он, — но осветительные ракеты были не наши. Может, бойцов из службы безопасности «Мааса», которые следовали за тобой. Как ты думаешь, ты ушла чисто?

— Я все сделала так, как мне велел Крис, — сказала она. — Крис — это мой отец.

— Знаю. Пожалуй, остаток пути придется тебя нести.

— Но все-таки как насчет твоих друзей?

— Каких друзей?

— Там, в Аризоне.

— Ах да. Ну, — он отер со лба пот тыльной стороной ладони, — ничего не могу тебе сказать. По правде говоря, сам не знаю, что с ними сталось.

И увидел перед собой ослепительно-белое небо, зарево, свет ярче солнечного. А самолет сказал, что никакого электромагнитного импульса не было…

Первая модифицированная собака Руди почуяла их через четверть часа после того, как они снова двинулись в путь: Энджи у Тернера за спиной — локти у него на плечах, худые коленки зажаты под мышками, пальцы сцеплены замком у него перед грудиной. От нее пахло как от ребенка из дорогого предместья, смутный намек на мыло или травяной шампунь. Тут он спросил себя, а чем должно пахнуть от него самого. У Руди наверняка есть душ…

— О черт, а это еще что? — Девочка выпрямилась у него на спине, указывая куда-то в сторону.

С высокой каменной насыпи у поворота дороги на них глядел тощий серый пес. Его узкая голова пряталась под черным колпаком с выступами сенсоров. Собака тяжело дышала, высунув язык, и медленно поводила головой из стороны в сторону.

— Все в порядке, — сказал Тернер. — Сторожевой пес. Моего друга.

Дом разросся, выпустив крылья пристроек и сарайчиков-мастерских, но Руди так и не удосужился перекрасить облупившиеся доски первоначальной постройки. Пока Тернера не было, Руди обвел двор прямоугольником проволочной ограды. Туго натянутая сетка отделяла от внешнего мира двор и коллекцию машин, но, подойдя поближе, Тернер увидел, что ворота стоят нараспашку, а проржавевшие петли заросли вьюнком. Впрочем, Тернер лучше других знал, что настоящие линии защиты прячутся где-то еще. Он ковылял по подъездной дорожке, а за ним трусили четыре модифицированные собаки. Голова Энджи безвольно покачивалась у него на плече, но руки оставались по-прежнему сомкнуты на его шее.

Руди ждал их на передней веранде в старых белых шортах и флотской футболке, из единственного ее кармана торчало по меньшей мере девять различных авторучек. Завидев их, он приветственно поднял зеленую банку голландского пива. За его спиной из кухни показалась блондинка в линялой рубашке цвета хаки с хромированной лопаточкой в руке. Ее короткие волосы были зачесаны назад и вверх — это почему-то напомнило Тернеру о враче-кореянке в трейлере «Хосаки», о том, как горел этот трейлер, об Уэббер, о белом небе… Он покачнулся на гравийной подъездной дорожке Руди — ноги широко расставлены, чтобы удержать девочку, голая грудь в дорожках пота, прочерчивающих запекшуюся с аризонской пустыни пыль, — и посмотрел на Руди и его блондинку.

— Завтрак готов, — объявил Руди. — Когда собаки вас засекли, мы решили, что вы, наверное, проголодались. — Его тон был тщательно-уклончивым.

Девочка застонала.

— Это хорошо, — сказал Тернер. — Она лодыжку подвернула, Руди. Лучше бы глянуть прямо сейчас. А потом мне еще нужно кое о чем с тобой поговорить.

— Я бы сказал, несколько молода для тебя. — Руди снова приложился к пиву.

— Отстань, Руди, — вмешалась женщина. — Ты что, не видишь, что ей больно? Несите ее в дом, — сказала она Тернеру и исчезла в дверях кухни.

— А ты изменился, — не переставая пялиться на него, сказал Руди, и Тернер понял, что тот пьян. — Все тот же, но другой.

— Время идет, — отозвался Тернер, поднимаясь по деревянным ступеням.

— Пластическая операция, что ли?

— Реконструкция. Собрали по фотографиям из медицинской карты. — Он преодолел ступеньки: каждое движение прошивало поясницу резкой болью.

— Неплохо, — сказал Руди и рыгнул. — Еще чуть-чуть, и я бы ничего не заметил.

Он был ниже Тернера и явно толстел, но у них были одни и те же русые волосы, почти одинаковые черты лица.

Тернер остановился на лестнице, когда их глаза оказались на одном уровне:

— Ты, как прежде, занимаешься всем понемножку, Руди? Мне нужно просканировать эту девочку. И еще кое-что.

— Ну, — протянул его брат, — посмотрим, что можно сделать. А еще мы вчера слышали какой-то гром. Будто кто-то звуковой барьер проходил. Не ты, часом?

— Да, я. Там, в беличьем лесу, истребитель-бомбардировщик, но он неплохо спрятан.

— О господи… — вздохнул Руди. — Ну что же, заноси ее…

Руди жил здесь уже много лет, и дом успел лишиться почти всего, что мог помнить Тернер; почему-то он испытывал к Руди смутную благодарность за это. Он смотрел, как блондинка разбивает яйца в стальную миску: темно-желтые, натуральные желтки — Руди держал собственных кур.

— Меня зовут Салли, — сказала женщина, взбивая яйца вилкой.

— Тернер.

— И он тоже никак иначе тебя не называет, — сказала она. — Впрочем, он редко о тебе говорит.

— Мы не так уж часто виделись все эти годы. Может, стоит подняться наверх и помочь ему?

— Сиди. С Руди твоя маленькая девочка будет в полном порядке. У него хорошие руки.

— Даже когда он на взводе?

— На полувзводе. Ну он же не собирается оперировать, просто поставит дермы и перевяжет лодыжку. — Она наломала маисовых лепешек на черную сковородку, прямо в шипящее масло и сверху вылила яйца. — Что у тебя с глазами, Тернер? У тебя и у нее… — Она помешивала жарево хромированной лопаточкой, выдавливая понемногу в сковородку сальсу из пластмассового тюбика.

— Ускорение. Пришлось взлетать в спешке.

— Тогда она и подвернула лодыжку?

— Может быть. Не знаю.

— Теперь тебя ищут? Или ищут ее?

Она достала тарелки из шкафчика над раковиной. Дешевое пластиковое покрытие на дверцах вызвало у Тернера приступ ностальгии — загорелые кисти блондинки напомнили вдруг руки матери…

— Вероятно, — сказал он. — Я не знаю, в чем дело. Пока не знаю.

— Поешь. — Переложила приготовленное на белую тарелку, порылась в поисках вилки. — Руди до смерти боится таких людей. Ну, знаешь, таких, кто будет тебя искать.

Взять тарелку, вилку. От яичницы поднимается пар.

— И я тоже.

— Я тут нашла кое-какую одежду, — голос Салли перекрыл шум душа, — ее оставил приятель Руди. Должна тебе подойти…

Душ работал под действием силы тяжести: дождевая вода из резервуара на крыше, толстый белый фильтрационный блок встроен в трубу над головкой душа. Высунув голову между двух затуманенных паром пластиковых листов, Тернер прищурился на Салли:

— Спасибо.

— Девочка без сознания, — сказала она. — Руди думает, это шок и усталость к тому же. Но он говорит, что остальные показатели у нее в норме, так что вполне можно провести сканирование прямо сейчас. — И она вышла из комнаты, забрав с собой армейские штаны Тернера и спецовку Оуки.