Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Она огляделась в поисках камер, не нашла ни одной. Хотя они почти наверняка тут были, поскольку не стоят почти ничего, а вдруг пленник скажет или сделает что-нибудь такое, про что ты хочешь знать. Свет резал глаза: такой белый светодиодный, в каком твоя кожа выглядит абсолютно кошмарной. Флинн, наверное, могла бы встать, но побоялась, что уронит стул и не сможет сесть обратно.

Заскрежетал засов.

Вошел Корбелл Пиккет в панорамных черных очках. Подошел к столу, оставив дверь открытой. Часы у него были как с приборной панели старого самолета, но золотые, на кожаном ремешке.

— Ну? — спросил он.

— Что «ну»?

— Когда-нибудь вывихивала челюсть?

Флинн просто смотрела на него.

— Могу устроить, — сказал он, глядя ей в глаза, — если не расскажешь еще про людей из вашей липовой Колумбии.

Она кивнула, самую малость.

— Много еще ты знаешь помимо того, что сказала мне в доме?

Она собралась было открыть рот, но Пиккет поднял руку — ту, что с золотыми часами. Флинн застыла.

— Твои колумбийцы, — произнес он, опуская руку, — липовые или нет, не единственные с деньгами. Допустим, есть кто-то еще. Допустим, я с ними говорил. О тебе. И насрать им на всех адвокатов из Майами. Я бы сказал, что ты зарвалась, но это слишком слабое слово.

Флинн ждала, что сейчас он ее ударит.

— Не вздумай рассказывать мне байки. — Его ровный загар в ярком свете выглядел еще жутче, чем ее кожа.

— Нам ничего толком не объяснили.

— Люди, с которыми я говорил, хотят, чтобы я тебя убил. Прямо сейчас. Они получают доказательства твой смерти и отваливают мне больше денег, чем ты можешь вообразить. Значит, ты не такая рядовая вшивота, какой выглядишь. В чем твоя ценность?

— Понятия не имею, зачем я кому-то сдалась. Или почему «Сольветра» захотела работать именно с нами. Знала бы, сказала. — И тут на нее что-то нашло, какой-то отчаянный пофигизм, как в «Операции «Северный ветер»». — Откуда эти ваши люди, по их словам?

— Не сказали, — ответил он, злясь, что это правда, и тут же разозлился на себя, что ответил на вопрос.

— Если я мертвая стóю больше, чем живая, почему я до сих пор жива? — спросила внутренняя пофигистка.

— Разница между обналиченным чеком и козырем. — Он подался вперед. — Ты ведь не дура?

— Уилф Недертон, — сказала Флинн, и внутренняя пофигистка исчезла так же резко, как появилась. — В «Сольветре». Он предложит больше.

Пиккет улыбнулся самую чуточку, даже не улыбнулся, а едва приподнял уголки рта.

— Если позвонить по твоему телефону отсюда, — сказал он, отступая от стола, — они сразу поймут, где ты. Мы выждем, пока он не окажется в другом месте, и сделаем перенаправленный звонок, ты и я, мистеру Сольветре. А пока ты посидишь здесь.

— Свет не выключите?

— Нет. — Пиккет вновь улыбнулся своей микроулыбкой и ушел, закрыв за собой дверь.

Лязгнул засов.

Недертон наблюдал, как Оссиан трансформирует развуалированную прогулочную коляску, глянцевую, словно обсосанный красно-белый леденец, во что-то условно человекоподобное.

Две пары задних колес превратились в ступни-восьмерки, на которые опирались леденцово-полосатые ноги. Блестящая броня вокруг детского сиденья сплющилась и расширилась наверху, имитируя плечистую фигуру. Передние шины, поднятые в воздух, наводили на мысль о сжатых кулаках. Недертон подумал, что ребенку такое и впрямь могло бы понравиться. В новом обличье коляска выглядела если не опасной, то, во всяком случае, задиристой.

Нажимая большим пальцем на бело-розовый пульт, Оссиан подвел коляску к открытому представительскому «бентли». Она залезла внутрь, цепляясь лапами-колесами за серебристо-серую обивку, устроилась на сиденье, смотрящем против хода движения, и замерла, как только Оссиан последний раз щелкнул по пульту.

Тлен велела Недертону оставаться с Оссианом, покуда она и Лев занимаются исчезновением Флинн. Тлен и Оссиан были на связи, однако Недертон слышал только реплики Оссиана, да и то на их меняющемся тарабарском языке.

Оссиан надел на белый экзоскелет две карикатурно большие перчатки или даже руки. С неестественным количеством пальцев, черные, обмяклые, они походили на анатомически неправильных исполинских пауков. Со второй у Оссиана что-то не заладилось, так что он временно бросил ее и занялся развуалированием и раскладыванием коляски.

— Когда они доберутся до Флинн? — спросил Недертон.

— Ты отлично знаешь, что я не знаю. — Оссиан бросил пульт в широкий карман фартука, нагнулся поправить желтые щитки, надетые поверх черных брюк, и встал на колени перед белым экзоскелетом.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Да. Не стоять над душой, — ответил Оссиан, не поднимая головы.

— Бертон поехал за ней?

— Похоже на то.

— Думаю, он толковый малый.

— Если не принимать во внимание тенденцию слетать с катушек. — Оссиан ткнул чем-то вроде карандаша в обвисший палец непослушной перчатки. Мигнул красный огонек.

— Он был дезориентирован, — сказал Недертон. — Вполне объяснимо. Когда ты ворвался, он среагировал.

— Я бы тебя с удовольствием дезориентировал, не будь ты нужен Льву, чтобы врать твоей бывшей телке. Правда, что она периодически себя свежует и продает свою кожу желающим?

— Если предпочитаешь такую формулировку, — сказал Недертон.

— А ты извращенец, да?

— Она — творческая личность, — ответил Недертон. — Тебе не понять.

— В рот мне ноги, — глубокомысленно произнес Оссиан, словно изрекая глубокую философскую истину, затем несколько раз прижал инструмент-карандаш к черному пауку, который теперь на целую минуту зажегся ровным зеленым светом.

— Зачем они?

— Для помощника Мейкона. Полевые манипуляторы, армейские. Могут что угодно, от укладки кирпичей до нанохирургии. После того как я его запру, уже не смогу выпустить за гаечным ключом нужного размера.

— Запрешь?

— Там. — Оссиан указал на серебристый автомобиль без окон. — Запру обоих вместе, откачаю воздух до частичного вакуума. Если что-нибудь вылетит, останется в машине. На самом деле это чисто для спокойствия Зубова. Ассемблеры самоуничтожающиеся. А иначе ничего в этой машине их бы не остановило.

Недертон глянул на экзоскелет. Еще раньше, во время визита Бертона, Оссиан прилепил ему на плечи прозрачный цилиндрический колпак. Под колпаком неподвижно, расставив ноги, стоял гомункул, который вез их в «дом утех». Только на самом деле, как знал теперь Недертон, машину вела Тлен.

Оссиан встал, бросил черный карандаш в карман к пульту.

— У Лоубир кто-то есть в срезе, — сказал он. — Ты, небось, не в курсе?

— Не в курсе, — соврал Недертон. — Кто?

— Знал бы, не спрашивал. Кто бы они ни были, им не платят. По крайней мере мы. Тлен ведет учет всех наших расходов там. У Лоубир есть шестерки, которые могут проникнуть куда угодно, выяснить что угодно.