Фрэнсис Вилсон - Избранные произведения в одном томе

— Что ж делает охрана, отказываясь повиноваться приказам?

Улыбка исчезла с лица главнокомандующего.

— Не выполнив приказания разойтись по машинам, почти все охранники сидят в казармах, глядя и слушая по видео ту самую суку. Не беспокойтесь. Мы поправим дело. Дайте еще чуть-чуть времени. Я…

Разъяренный Хейуорт со всего маху хватил кулаком по кнопке, прервав связь. Целенаправленный план полностью вырисовался перед глазами. Последние кусочки улеглись на места. Впрочем, чувствовалось не ожидавшееся победное торжество, а сокрушительное уныние. Не осталось ни единого способа спасти Империю и себя вместе с ней. Ни единого, кроме…

Эту мысль Хейуорт прогнал. Он на это не способен.

Тяжело навалилась тоска. Главный советник всю свою жизнь отдал Империи, верней, усилению ее власти и обращению этой власти в свою пользу. И вот она ускользает из рук. К концу дня он превратится в политический нуль, в ничтожество… Труды двух последних десятилетий погубил человек, назвавшийся Робин Гудом, который сейчас содержится в усиленно охраняемом блоке.

Теперь уже не имеет значения, действительно он Робин Гуд или нет. Сама Империя признала его Робин Гудом, чего вполне достаточно для народа. Люди определенно готовы за ним идти. Не имеет значения, самостоятельно ли он замыслил и устроил грандиозный заговор, ввергнувший Империю в нынешнее жалкое состояние, или представляет собой всего-навсего подставное лицо, — народ его знает, он навсегда останется в измученных и озлобленных душах обитателей внешних миров живым Робин Гудом.

Или мертвым…

Отброшенная прежде мысль снова закралась в голову. Да, может быть, это выход. Если объявленный мессия умрет, черни не за кем будет следовать, некому будет ее направлять, исчезнет альтернатива Метепу, Империи… Конечно, известие о его гибели приведет народ в ярость, но он потеряет вождя… и можно будет снова взять его в руки.

Пожалуй, получится. Должно получиться.

Кто же его убьет? Ни один заслуживающий доверия человек близко к заключенному не подберется, а из тех, кто находится рядом с ним, ни один не заслуживает доверия. Остается сам Хейуорт. Тошнотворная мысль — не о самом убийстве, а о вынужденной необходимости реально совершить его собственными руками. Он привык отдавать распоряжения, предоставляя другим неприглядные мелочи. Проблема в том, что других у него не имеется.

Хейуорт направился к запертой нише в стене, набрал код, открыл дверцу. Поколебавшись лишь долю секунды, вытащил маленький бластер размером с ладонь, прикреплявшийся зажимом к запястью. Пришлось обзавестись оружием при угрозе общественных беспорядков, когда уличные банды вторглись в благополучные кварталы, не обращая внимания на авторитет и чины своих жертв. Никогда даже в голову не приходило использовать его с возникшей в данный момент целью.

Взвесив легкий бластер на ладони, чуть не сунул обратно в сейф. Убийство ему не по силам… Но все-таки… Хейуорт с силой захлопнул дверцу и прицепил оружие к правой руке.

Насколько можно судить, выбора не остается. Чтобы его жизнь имела какой-нибудь смысл, Робин Гуд должен умереть. Вдруг удастся убить незаметно… Прицелиться из крошечного бластера, делая вид, будто щеку почесываешь. При крайней осторожности и крупном везении, может быть, выйдет. В противном случае его уличат в убийстве и обязательно растерзают на месте.

Он пожал плечами перед самим собой. Стоит рискнуть.

Главная цель его жизни при живом Робин Гуде окажется безнадежно недосягаемой. Убив Робин Гуда открыто и будучи пойманным, он лишится самой жизни. Неизвестно, что хуже.

Доведенный до конца план Робин Гуда положит конец всем трудам и стараниям. У него не будет ни власти, ни силы, которые требуются для строительства будущей цивилизации внешних миров, отвечающей его собственному представлению. Останешься не автором истории, а кратким примечанием к ней. Никем даже не избранный главный советник был основной движущей силой Империи… возможно, частично виновной в нынешней ситуации. Впрочем, дело наверняка можно поправить! Нужно только немного времени, чуть больше власти… и никаких Робин Гудов.

К Залу Свободы Ла Нага вел целый десяток охранников. Во главе конвоя он заметил Букера, в рядах — Стина, хоть была не его смена. По центральному коридору шли под единодушные ободряющие вопли заключенных. А также остальных охранников особого блока.

— Букер сказал, ты считаешь, что кто-то задумал убить тебя, — шепнул Стин на ходу в туннеле, который тянулся под комплексом к потайному входу в Зал. — По-моему, ты спятил, но я все-таки тоже собрался пойти. Нынче кругом полно чокнутых.

Ла Наг только молча кивнул. Вновь возникло фантастическое ощущение, что из Зала Свободы он живым не выйдет. Объяснил его паникой в последний момент — не помогло. Никак невозможно от него отделаться, даже категорически не веря в предчувствия.

Эскорт остановился в маленьком вестибюле, который открывался на сцену в конце огромного зала. Посреди сцены стоял традиционный трон Метепа — похожее на диадему сооружение с центральным столбом высотой в шесть метров. Внизу полукругом стояли пять кресел. Справа, ближе к Ла Нагу, был сооружен импровизированный помост, словно для виселицы.

Все для меня, подумал он.

За головами охранников удавалось лишь мельком разглядеть толпу, которая очень интересовала его. Много людей. Очень много. Даже не верится, что Зал Свободы вместил столько народу. За сценой плещется море людей. Похоже, за стенами зала собрались еще тысячи, тоже стараясь прорваться. И все без конца распевали на разные голоса, с разным акцентом, на разный лад, издавая в конечном итоге неописуемый рев, повторявшийся снова и снова:

— СВОБОДУ РОБИНУ!.. СВОБОДУ РОБИНУ!.. СВОБОДУ РОБИНУ!..

Явившиеся наконец члены Совета Пяти заметно опешили, глядя, как неуправляемая толпа накатывается на вооруженную до зубов имперскую охрану, расставленную кругом в три шеренги, отделяя советников от верноподданных. Последним вошел Хейуорт, причем Ла Нагу показалось, будто главный советник сам как бы находится под стражей. Опасается некой угрозы или хочет избежать публичного суда и свержения? Интересно…

При виде Совета в полном составе толпа удвоила усилия, и песня из двух слов, отражаясь от стен, заполнила зал. А когда торжественно вышел Метеп VII в лучшем церемониальном наряде, специально надетом для видеокамер, которые рассылали изображение миллионам зрителей, не имевшим возможности присутствовать в зале, и начал подниматься на троне, громкость хора утроилась.

Это явно тревожило всех шестерых руководителей Империи, но реагировали они по-разному. Члены Совета были откровенно испуганы, по всему судя страшно желая оказаться сейчас в любом другом месте. Раздраженный, сердитый Метеп VII держался с подобающим имперским величием, принимая крики за личное оскорбление. И был тут абсолютно прав.